Вячеслав Пьецух - Суть дела
Вячеслав Пьецух - Суть дела краткое содержание
Вячеслав ПЬЕЦУХ
Суть дела
Повесть в рассказах
Карл, Вероника и Бегемот
фарс
Раннее утро в начале лета. Над рекой еще низко стелется туман, в зарослях молодой ольхи ни один листок не шелохнется, такое безветрие, только водяная осока меланхолически покачивается из стороны в сторону, точно она мается от тоски. На мостках, где хозяйки по вечерам полощут белье, сидит мужичок с удочкой из бамбука, в телогрейке без рукавов и деревенской кепке с пуговкой, надвинутой на глаза. Не клюет, но он сидит, как приклеенный, и зло смотрит на поплавок. Через час-другой к нему присоседится миловидная женщина, вроде бы натуральная блондинка, а потом присядет рядом здоровенный парень, на котором, кроме плавок и обручального кольца, ничего нет, но он не удит, а плюет в воду и задумчиво смотрит вдаль.
1. Довольно-таки давно, когда еще в Комитете государственной безопасности больше занимались внешней разведкой, нежели внутренними недоброжелателями, то ли в Сингапуре, то ли в Париже вдруг пропал наш агент по прозвищу[1] Бегемот. Он и в самом деле был коротконогий пузан с непомерно большой, лысеющей головой, неповоротливый с виду, какой-то печально-задумчивый по вторникам и субботам, когда он выходил на связь с нашей резидентурой, но при этом домашний пьяница и ходок. Природное его имя было Иван Ефимович Середа.
Формально Иван Ефимович сидел с женой в Париже в качестве советника нашего посла при Организации Объединенных Наций по делам образования, науки и культуры, но по-настоящему он работал на контору, то есть на КГБ. Именно агент Бегемот добывал сведения военно-промышленного характера, например, в последнее время он охотился за новой антидетонаторной присадкой к танковому топливу, которую придумали хитроумные французы, чтобы досадить гипотетическому врагу.
Для вящей конспирации Иван Ефимович раз в квартал летал по выходным в Сингапур для передачи разведданных нашему связному из дипкурьеров, который мотался между Канберрой и Москвой и проходил под агентурным именем Почтальон. В Сингапуре агент Бегемот пребывал уже в качестве французского промышленника Жана-Поля Люпэна, и действительно, тут у него была небольшая фабрика, производившая разную тару, как-то: деревянные ящики, коробки из крафта и джутовые мешки. Один миллион американских долларов на обзаведение ему выписал лично генерал Чебриков, и подполковник Середа на короткое время возгордился доверием высокого начальства, как если бы ему не подотчетные деньги дали (тем более что его фабрика так или иначе проходила по лубянской бухгалтерии), а медаль. И вот агент Бегемот пропал. Ни Центр, ни парижская резидентура, ни одна живая душа не знала, куда он подевался — был человек, и нет.
Тогда наши разведчики работали больше парами, и одно время в паре с Иваном Ефимовичем промышлял некто Карл Леопольд Янсен, человек удивительной, можно сказать, феноменальной судьбы, баламут, искатель приключений и фантазер. Родом он был из Новой Зеландии, национальности — невнятной, поскольку среди его предков фигурировали латыши, русские, немцы, евреи, шведы, по образованию, полученному в Оклендском университете, он был уникальным специалистом в области жуков-притворяшек, обличьем же — типичный англосакс, здоровенный, хладнокровный детина с тяжеловатой нижней челюстью, похожей на инструмент.
Сначала судьба занесла Карла на Тайвань, где он несколько лет преподавал энтомологию в Тайбэйском университете, потом он оказался в Германии, в Билефельде (земля Нижняя Саксония) и примкнул к одному марксистскому кружку, который вскоре выродился в подразделение «Роте Армее Фракцион», но его руки, по счастью, остались не запачканными в крови.
В конце восьмидесятых годов Карл Леопольд получил в наследство от деда по материнской линии три миллиона новозеландских долларов и призадумался, как лучше всего использовать капитал. В конце концов он надумал отправиться в Россию, некоторым образом на родину своих предков, где в то время широко и нахраписто разворачивалось частное предпринимательство, чтобы на правах капиталиста-интернационалиста приобрести какое-нибудь гиблое предприятие, наладить производство на западный манер и нажить на этом деле хорошие барыши.
Так оно и вышло, хотя, как говорится, не совсем так и даже совсем не так. В начале девяносто четвертого года Карл прилетел в Россию, оформил вид на жительство и купил под Егорьевском заброшенный завод на паях с некими Рахмоновым и Холодковым, бывшими партийными функционерами из Узбекистана, которым досталось сорок девять процентов участия на двоих. Этот завод когда-то выпускал роторные лопатки для авиационных двигателей, а к началу девяностых годов уже ничего не выпускал, и Карл Леопольд придумал гнать цветные металлы из бросового кабеля и разного лома, которого видимо-невидимо валялось по городу и окрест.
Как и полагается англосаксу, он взялся за дело хватко, и в сравнительно короткое время его егорьевское детище выбросило на рынок первые партии меди, алюминия, цинка, хрома и серебра. Карл купил себе в городе роскошную четырехкомнатную квартиру, обзавелся подержанным «мерседесом», наконец, женился на прелестной русской девушке из простых. Почему-то он больше сдружился с тещей, работницей здешней хлебопекарни, которая так закормила молодца, что тот подобрел на десять килограммов, поскольку хлебал кислые щи на свинине три раза в день, пристрастился к пирогам с рыбной начинкой и не представлял себе жизни без порции холодца. Водку он научился пить стаканами и смеха ради занюхивал выпивку рукавом. Разумеется, он так насобачился говорить по-русски, что его невозможно было отличить от полновесного русака.
Словом, жил фабрикант Янсен в своем Егорьевске припеваючи, но вот прошел год, другой, третий, как вдруг оказалось, что узбекские партнеры его как-то очень хитро надули и обошли. Когда к нему на завод внезапно нагрянули аудиторы из области, то по бумагам вышло, что Карлу Леопольду Янсену не только не принадлежит пятьдесят один процент участия в общем деле, но и его четырехкомнатная квартира почему-то записана на Холодкова, и Рахмонову за долги придется отдать подержанный «мерседес», и что, в общем, он гол как сокол и пошел прахом дедовский капитал. Молодая жена устроила ему выволочку, подала на развод и уехала к свойственникам рожать в Новую Зеландию, а Карл беспробудно запил у тещи на две недели, едва не отдал богу душу вследствие тяжелейшей алкогольной интоксикации, однако же теща отходила его капустным рассолом и ацетилсалициловой кислотой.
Именно в те дни, когда карманы были почти пусты, и много не хватало на билет до Франкфурта-на-Майне, и виза через пьянку оказалась просроченной, и ночевать в Москве приходилось по вокзалам, Карлом Леопольдом заинтересовались компетентные органы, поскольку его как-то основательно побили в милиции, а он огрызался на чистейшем английском и требовал адвоката за счет казны. Долго ли, коротко ли, из него вышел квалифицированный агент без прикрытия, так называемый «нелегал». Со временем он выслужил боевой орден, комнату у Покровских Ворот и дачку с небольшим участком в качестве наградных.
2. Несколько лет Карл работал в паре с Бегемотом на Мальте, и после они так сдружились, что даже вместе шалили в Москве на конспиративной квартире, и, в общем, представляли собой корпорацию, о которых у нас говорят «не разлей вода». Неудивительно, что именно Янсену начальство поручило найти пропавшего товарища, живого или мертвого, и, как говорится, из-под земли достать…
Карл охотно взялся за это дело и потому, что Бегемот в то время был носителем исчерпывающей информации насчет французской антидетонаторной присадки к танковому топливу, но главным образом потому, что между ним и Иваном Ефимовичем давно наладилось что-то чуть ли не родственное, чуть ли он не чувствовал себя младшим братом подполковнику Середе (тем более что тот был старше званием и годами), которого он помнит с младых ногтей. Недаром когда с ним случился глупый казус в Швейцарии, он первым делом набрал московский номер Бегемота и завопил:
— Иван Ефимович, я погиб!
— А что, собственно, случилось? — послышалось из Москвы.
— Да вот решил покататься на лодке и заплутал! Кругом туман, сумерки и вода. Что делать-то, подскажи!
— Ты, собственно, откуда звонишь?
— Озеро Нойбодензее, кантон Унтервальден, Швейцарская конфедерация, черт бы ее побрал!
— Вот что, парень, ты, главное дело, не паникуй. Знаешь песню «Из-за острова на стрежень»?
— С пятого на десятое.
— Это ничего, затягивай и греби. Только ни в коем случае не меняй направление! Так греби, чтобы ветер дул тебе в одно и то же место, хоть в задницу, хоть в лицо. Через какое-то время упрешься в берег, я гарантирую, это тебе все-таки не Атлантический океан.
