Александр Трапезников - Новая история московских улиц
Обзор книги Александр Трапезников - Новая история московских улиц
Новая история московских улиц
(Рассказы)
Разгуляй
Сосед по лестничной клетке подарил Забавину кобуру. На день рождения. Жили они на площади Разгуляй. В общем-то, сосед угадал тайную мечту своего приятеля — тому всегда хотелось заявиться в аудиторию (он преподавал в вузе), скинуть небрежно пиджак, а под ним — наплечная кобура. То-то зашушукаются, да и уважения прибавится, загадочности в прекрасных глазах студенток. Хотя предмет, который он вёл, имел вполне мирную направленность: языкознание. А впрочем, слово — тоже оружие, это всем известно. Надо добавить, что сосед кобуру эту специально не покупал, просто нашёл в рейсовом автобусе, вот и пригодилась. Будучи шофёром, он много чего находил в своём салоне на конечной остановке, как-то раз обнаружил даже небольшое мраморное надгробие — правда, неизвестно, подарил ли его кому-нибудь или нет? Возможно, оставил для себя.
Забавин любовался кобурой несколько дней. Была она чуть потёртая, но тем лучше — сразу видно, что ею пользовались, носили «на дело», держали в ней не огурец какой-нибудь, не банан эквадорский. Сам Забавин, честно говоря, в армии не служил, по состоянию здоровья. Зрение у него было плюс десять, очки с этакими пуленепробиваемыми стёклами, но, как всякий настоящий мужчина, питал к оружию особую страсть. И в тире, между прочим, стрелял очень хорошо, тут зрение не помеха. Зоркость прежде всего в мозгу, а не в глазах. Стреляют, короче, головой. Ею чаще всего и убивают.
Но вскоре перед Забавиным встал важный вопрос. Кобура есть, теперь нужен пистолет, а где его взять? Глупо же носить одну лишь наплечную кобуру, тем более что четвертинка водки в неё не умещалась. Забавин обратился к соседу, но тот сказал, что пистолетов в автобусе не находил давно, с середины девяностых, однако есть, правда, у него на антресолях пустая туба от гранатомёта, может дать. От тубы Забавин, подумав, отказался. Футляр нужен другой, да и под пиджак не спрячешь. Ещё и студенток всех распугаешь. Пистолет — одно, а гранатомёт — это уж чересчур.
Разумеется, речь о настоящем боевом оружии не шла, Забавин дураком не был, знал, чем это грозит. Он хотел что-то газовое. Воздушное, как поцелуи любимой. Пошёл в магазин «Кольчуга», что на Варварке. Стал примериваться к газовым и пневматическим пистолетам, примерять их в своей кобуре. Но все они почему-то оказались для неё велики. К тому же, дорогие, да ещё регистрация нужна. Хлопотно. Продавец посоветовал взять «осу», ударно-травматическую. Она-то как раз в кобуру входила, словно сверло бормашины в дупло зуба, но тут Забавин ощутил почти физическую боль, когда представил, что стреляет из этой «осы» и наносит своему геополитическому противнику ужасную травму. А ещё хуже, если тот успеет отобрать у него «осу» и сам ужалит. Пришлось отказаться.
Забавин возвратился домой, но вот тут-то ему наконец и повезло. В почтовом ящике он обнаружил рекламный проспектик с ассортиментом различных бытовых товаров. Среди них, между люстрой Чижевского и титановой лопатой, значился пистолет для самообороны, стреляющий красным перцем. Если по-научному, по-химически, то «олеорезин капсикум». Так называлась смесь в баллончике, формой напоминающем пузатенький пистолет. Забавин прямо влюбился в него с первого взгляда. Как в жену, двадцать лет назад. А главное — наш, отечественный, тульского производства. И цена подходящая. И никакой регистрации. И враг обездвиживается минут на десять, нужно только попасть в слизистую, не промахнуться. Потому что в противном случае, из всех видов спорта самым важным станет бег с препятствиями. А ещё «олеорезин капсикум» действует на отвязанных наркоманов, а также на собак и бешеных кошек и, наверное, на агрессивных черепах тоже. Словом, чудо-оружие, не иначе, как пятого поколения, его бы на корабли Тихоокеанского флота для защиты Курил. Наш красный перец всем им поперёк горла встанет!
Не теряя зря времени, Забавин начал звонить по указанному телефону, товары ведь приносили на дом. Часа через два появилась девушка-курьер. С титановой люстрой и лопатой Чижевского — наверное, развозила всё разом.
— А не страшно одной-то да по чужим квартирам? — полюбопытствовал Забавин, поскольку девушка показалась очень хрупкой.
— У меня же с собой пистолеты, — ответила она, выставляя из рюкзака целый арсенал, разный по объёму и цвету: для дам — розовые, для мужчин — чёрные. На пятнадцать и на двадцать пять выстрелов.
Забавин выбрал себе чёрный пистолет с максимальным количеством зарядов, заплатил положенную сумму.
— Надо бы проверить боеспособность, — произнёс он. — А как?
— Вот и я не знаю. Только на самом себе, — отозвалась девушка, поспешно удаляясь из квартиры. Очевидно, ей уже приходилось сталкиваться с подобными экспериментаторами. Сервис требует жертв.
Оставшись один, Забавин начал размышлять. Можно, конечно, и на себе, но это выглядело бы как пародия на самоубийство, как дурной «аншлаг» из телевизора. Оставалось два варианта: жена и такса. Но ту и другую всё-таки жалко, сроднились за много лет. И могут неправильно воспринять. Но самое скверное то, что пистолет никак не помещался в кобуру, оказался великоват. Надо было брать размерчиком поменьше. Жаба задушила, захотелось скорострельности, словно он уж начал готовиться к войне с НАТО. «Ну и ладно! — подумал Забавин, махнув на это дело рукой. — Главное, что теперь я вооружён и очень опасен».
Он действительно стал ощущать себя увереннее, даже природная сутулость куда-то пропала, зато появилась жёсткая складка над переносицей. Одним словом, вылитый Аль Пачино в «Крёстном отце». Забавин решил тотчас же, пока не возвратилась с работы жена, пригласить в гости того самого соседа-шофёра, а заодно и ещё двоих, с нижнего этажа.
Расположились на кухне, где хозяин выставил на стол приличествующее угощение. О своём приобретении он до поры помалкивал, желая сделать гостям приятный сюрприз.
— А знаете, — издалека начал Забавин, пока разливали по рюмкам, — Разгуляй как площадь юридически не существует, хотя фактически широко известен аж с середины семнадцатого века. Это была царёва житница, между Земляным валом и Немецкой слободой, где находилось много хлебных складов для солдат и несколько кабаков. Польский посланник Таннер писал об одной здешней корчме так: общедоступное кружало, славящееся попойками и бражничаньем. Надо думать, потому площадь и получила своё название — «Разгуляй». А где пьянство, там непременно и разбой.
— К чему ты клонишь? — настороженно спросил сосед-шофёр, знавший, что Забавин слова в простоте не скажет.
— А к тому, что велики традиции русской топонимики, — ответил хозяин, отзывая с кухни свою любимую таксу. Затем он пару раз выстрелил в потолок и прикрыл за собою дверь.
Некоторое время Забавин стоял в коридоре и прислушивался к громким чиханиям на кухне. Рекламный проспект и девушка-курьер не обманули: «олеорезин капсикум» оказался сильной штукой, посильнее «Фауста» Гёте. По крайней мере, так же способный вызвать на глазах слёзы. Если не умиления, то раздражения.
— Друзья мои! — заявил Забавин, возвращаясь на кухню. — Юридически мы, может, уже и не существуем, но фактически все ещё живы, несмотря на реформу ЖКХ. За это надо непременно налить по второй.
— Сволочь ты! — почти хором откликнулись приятели-соседи. — Больше мы никогда не придём к тебе в гости!
— Да стоит ли так огорчаться из-за пустяков? — виновато проворчал хозяин, добавив себе в оправдание: — Это же Разгуляй. Тут в одна тысяча восемьсот двенадцатом году дом Мусина-Пушкина сгорел с древнейшим списком «Слова о полку Игореве», а вы… Из-за красного перца расстроились. Некоторые им вообще закусывают и не морщатся.
Но гости, отплёвываясь и чертыхаясь, всё-таки ушли.
Минуло полторы недели. Забавину вновь представился случай испробовать свой чудесный пистолет, причём совершенно неожиданно. Он, уже примирившись с соседом-шофёром, сидел у того в квартире. Говорили о разном. Затем Забавин опять перекинулся на родную площадь, где прошло его детство, юность и все зрелые годы. Разгуляй видел и помнил гораздо больше, чем жизнь Забавина. Например, каменные палаты обер-гофмейстера Шепелева, огромный сад за ними, тянущийся до речки Чечоры, до «протока Ольховецкого», видел вторую мужскую гимназию и Медицинскую контору с аптекой, небольшой уютный дворик Евлашева, монументальный дом с портиком в классическом стиле архитектора Казакова. Много чего, что исчезло или изменилось, как лицо мертвого человека на фотографии.
— На том доме, — рассказывал Забавин, — аббат Сюрюг, настоятель французской церкви в Москве, устроил солнечные часы. Их сняли с фасада лишь в 1920-х годах…
— Постой, — насторожился сосед. — Мне не нравится, что ты снова заговорил о Разгуляе. Это плохо кончается. Где твой чёрный пистолет?
