Аркадий Шугаев - Щепотка перца в манной каше
Обзор книги Аркадий Шугаев - Щепотка перца в манной каше
Аркадий Анатольевич Шугаев
ЩЕПОТКА ПЕРЦА В МАННОЙ КАШЕ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1. Дембель
Демобилизация (от де… и фр. mobiliser — приводить в движение) — увольнение из вооруженных сил военнослужащих по окончании войны или срока действительной службы.
Энциклопедический словарьЕсли два года пить чифирь и много курить, зубы становятся неприятного коричневого цвета. Обычной зубной пастой отчистить их невозможно. Поэтому целую неделю перед дембелем пытался отбелить зубы пищевой содой. Позади были два года службы во Внутренних войсках. «Кто не был, тот будет, кто был — не забудет 730 дней в сапогах» — этот зарифмованный «шедевр» уже много десятилетий пишется на первой странице почти каждого дембельского альбома, мой не был исключением. Я прослужил, правда, 760 дней, благодаря ротному собаке-командиру, который задержал меня тут в заваленной снегами Архангельской области. Моя должность была — начальник КПП на жилой зоне особого режима. Трудно мне досталась эта должность, много усилий пришлось приложить, чтобы сесть в это мягкое, удобное кресло. Зато целый год я не знал, что такое устав и строевая подготовка.
В моем распоряжении находились два подчиненных — часовой КПП и специалист собако-розыскной службы. Мы втроем дружно несли службу и жили вместе в течение последнего года. Все сообщение зоны с внешним миром проходило через нас. Мы проверяли машины, проезжающие через ворота исправительно-трудового учреждения, вели строгий пропускной режим зэков и военных. Как сейчас помню день, когда я заступил на свое последнее дежурство. Рядовой Шералиев заварил чифирь. Мы глотнули темную, густую, как растительное масло, жидкость и начали работу.
У ворот уже стояло несколько машин, которым надо попасть в зону. Я вызвал собачника — Серегу Окунева, он взял своего свирепого пса, и мы вышли к воротам. На нас были надеты черные овчинные полушубки, валенки. Шапки, как и положено дембелям, держались на затылках. Оружие мы не взяли. Прикрывать нас должен был Шералиев, он уже забирался на вышку, на ходу вставляя в автомат магазин с патронами. Шералиев — «салабон», около года всего прослужил, поэтому огонь мог открыть при малейшем признаке опасности. Не привык он пока еще к полосатым жителям нашего учреждения. Я сам на первом году всегда загонял патрон в патронник, думая, что так быстрее смогу выстрелить. Ерунда это. Если зэки захотят тебя грохнуть, подколят, ты и не заметишь, как он рядом оказался. Большие специалисты там сидят. Полосатики…
Мы открыли тяжелые внешние ворота, скользящие по рельсам, и запустили первую машину — это водовоз. Он проехал метров десять и остановился перед внутренними воротами, внешние мы всегда в таких случаях закрывали. Грузовик оказывался запертым в шлюзе. Серега спустил собаку, овчарка привычно выполняла свою работу. Обнюхала машину снаружи, оббежав ее кругом, запрыгнула в кабину, повела носом — все в порядке. Серега взял ее на поводок. Теперь была моя очередь. За два года я приобрел большой опыт и знал, кто из «водил» на что способен. Для меня было главное, чтобы не провезли в зону оружие, а водку, чай, сигареты я иногда пропускал, хоть это тоже строжайше запрещалось. Но ведь там, за забором, тоже люди сидят, и покурить хотят, и чифирнуть. Договор с зэками был такой: «водила» показывал все запрещенные к ввозу предметы, я имел право забрать кое-что, но не более десятой части того, что он везет. Половину из этой десятины мы отправляли в караул, вышкарям. Вторая половина была наша, то есть моя, Серегина и Шералиева. Если зэк что-либо скроет от меня, и я сам найду у него в тайниках что-нибудь запретное, мы заберем все. Честный, джентльменский договор.
Но я отрабатывал в тот день последнюю смену и потому осматривал машины менее тщательно, чем обычно, уделяя внимание только возможному провозу оружия. От этого зависила жизнь моих товарищей.
Если с первой машиной все было в порядке, то со второй творилось явно что-то неладное. Во-первых, ее водитель вел себя подозрительно: он вызывающе поглядывал на меня через стекло кабины и даже нагло ухмылялся (такое редко случалось и, как правило, заканчивалось плохо). Во-вторых, когда машина подъехала к внешним воротам, Серегина собака повела себя тревожно — шерсть у нее на спине приподнялась, пес показывал зубы и глухо рычал. Все это не предвещало ничего хорошего.
«Похоже, не удастся мне спокойно уйти на дембель…» — пронеслось у меня в голове. Но уж нет: лажануться в последнюю свою смену — этого я не допущу.
Дальше я действовал, как отлаженный бездумный автомат: я остановил грузовик, приказал водителю вылезти из кабины и встать на колени, а руки положить на затылок.
— Шералиев, при малейшем его движении — стреляй на поражение! — крикнул я на вышку.
Странно, но зэк, даже стоя на коленях, продолжал улыбаться. Собака, спущенная с поводка, тут же бросилась на дверь кабины грузовика с противоположной от водительского места стороны и яростно залаяла.
— Серега, сходи-ка за пушкой на всякий случай, — сказал я собачнику.
Серега быстро вернулся с автоматом и, передернув затвор, взял кабину под прицел. Я обошел грузовик кругом, посмотрел снизу — вроде бы все нормально… Но собака продолжала лаять. Тогда я рывком распахнул вторую дверцу кабины и резко отпрыгнул в сторону, открывая Сереге сектор для огня. Из машины никто не выскочил на меня с заточкой в руке, там вообще никого не было. Зато на сиденье лежало что-то в большом холщовом мешке. Сквозь грубую материю проступала кровь…
Этого только не хватало! На последнем дежурстве — и ЧП… Теперь я могу еще на неделю здесь зависнуть: придется писать рапорты, ждать, пока приедет комиссия. У меня не было никаких сомнений: в мешке — труп. А что же еще может прятать в окровавленной тряпке уголовник, мотающий четвертый срок?
— Что в мешке? — строго спросил я у водителя.
— Возьми да сам посмотри, — нагло ответил он и усмехнулся, обнажив железные фиксы.
Я осторожно заглянул в мешок. Там лежали куски мяса!
— Зачем же ты его расчленил?! — воскликнул я, не удержавшись.
— Так он ведь полтонны весил! — ответил зэк.
— Кто?! — Мне не приходилось встречать человека, весящего хотя бы даже четверть тонны.
— Лось, кто! Мужики на лесоповале лося поймали в ловчую яму. А это — тебе подарок на дембель, лучшие части из сохатого, — и он уже открыто заржал.
— Что же ты сразу не сказал, змей?! — возмутился я, одновременно чувствуя огромное облегчение.
— Сюрпризом хотели, повеселее чтоб было.
— Считай, что сюрприз у вас получился — меня чуть кондратий не хватил, — признался я.
— Может, застрелить его за такие шутки? — Серега ткнул водителя стволом заряженного автомата в живот.
Урка сразу посерьезнел, и это очень развеселило и обрадовало Серегу. Юмор на зоне одинаковый и у зэков, и у солдат. Своеобразный, может быть, несколько мрачноватый юмор пенитенциарных учреждений.
Мы с Серегой закончили работу, у ворот не осталось ни одной машины. Закрыли зону, поставили ворота на сигнализацию. Для прохода остался узкий коридор, двигаться по которому можно, только имея специальный пропуск, за этим зорко следил Шералиев.
Я отправился спать. Последние дни в армии тянутся мучительно долго, я убивал время сном.
Проспав несколько часов, я встал и начал собираться домой. Вытащил из сумки «гражданку» — джинсы, свитер, зимнюю куртку и ботинки. Переоделся и посмотрел на себя в зеркало: ну что же, смотрюсь нормально: возмужал за два года, повзрослел.
В форме служащие Внутренних войск на дембель не рискуют ехать, особенно из тех мрачных мест. В поезде Архангельск-Ленинград большинство пассажиров составляли освободившиеся уголовники. И желтые буквы ВВ на краповых погонах приводили их в бешенство. Бывали смертельные случаи. Дембельнувшихся ВВшников, рискнувших все-таки отправиться домой в форме, находили зарезанными под железнодорожной насыпью.
В карман куртки я положил выкидной нож, изделие зоновских мастеров. Это была сильная вещь — рукоятка, отделанная костью, идеально совпадала со сжатой в кулак кистью, образуя с рукой единое целое. Точно под большим пальцем находилась кнопка. Если на нее нажать — пружина, спрятанная в рукоятке, стремительно и хищно выбрасывала стальное, убийственное лезвие, которое автоматически захватывалось фиксатором. Получалось элегантное, но в то же время смертоносное оружие. Немалый эффект вызывало визуально-шумовое действие. Клинок выскакивал как молния, с коротким, пугающим щелчком. Кроме этой чудесной вещи я вез с собой только фотоаппарат и дембельский альбом.
Я позвал Серегу, и мы стали готовить праздничный стол — отвальную. Из зоны мне принесли подарок на дембель — твердокопченую колбасу, шпроты, две бутылки «Столичной». С урками у меня сложились хорошие отношения, они уважали меня за спокойный беззлобный характер. Я находил в некоторых из них интересных собеседников, многому учился у этих повидавших жизнь людей. С солдатами у меня тоже было мало конфликтов, дедовщиной я никогда не увлекался. Это пристрастие, чаще всего, деревенских парней, для которых служба в армии — самое яркое впечатление в их бедноватой событиями и декорациями сельской жизни. Вот они и стремятся получить за два года максимальное количество эмоций, особенно на втором году службы, когда обретают неограниченную власть над «салабонами».
