Василий Голованов - Завоевание Индии
Обзор книги Василий Голованов - Завоевание Индии
Василий Голованов
Завоевание Индии
I
В 1713 году из Хивы в Астрахань приехал некий Ходжа Нефес, который, скоро сошедшись с комендантом Астрахани князем Самановым – авантюристом, крещеным персом из Гиляна, поведал ему о плане овладения Хивою, который он хочет предложить русскому царю: для этого, открыл он секрет, достаточно повернуть реку Аму-Дарью в старое русло, в Каспий, куда она и изливалась до тех пор, пока хивинцы, испугавшись бесчинств на море казаков Разина, не перегородили старое русло плотиной и не пустили реку в Арал. Также поведал он о золотом песке, который будто бы добывается при Аму-Дарье. Честолюбие Саманова запылало золотым огнем, и он немедля решился препроводить Нефеса в Санкт-Петербург, так и не выяснив толком, какое место занимает тот в Хивинском ханстве и с какой стати предлагает его русскому царю в качестве трофея.
Жизнь Хивы и Бухары – узбекских ханств, оставшихся от грандиозной империи Тамерлана, всегда была скрытой и полной интриг; мало того что эти ханства враждовали друг с другом, они вдобавок окружены были ордами подвластных им кочевников, киргиз-кайсаков, которые служили им охранительной оболочкой.
По происхождению Ходжа Нефес был туркмен. Туркмены в то время широко расселились в Средней Азии, они были союзниками Хивы и играли определенную роль при дворе. Ходжа Нефес мог быть посланцем правящего хивинского хана, который, зная о шаткости своего положения и о заговоре, грозившем не только его власти, но и жизни, пытался привлечь русского царя, чтобы сохранить престол. Хану не у кого было заручиться поддержкой, кроме русского царя, в подданство которого он однажды просился и благорасположением которого заручался, имея по крайней мере своего посла, Ашур-бека, в Санкт-Петербурге. Во всяком случае Нефес, призывая русских, преследовал какие-то очень конкретные, одному ему ведомые цели, о которых недалекий Саманов ничего не знал.
В Санкт-Петербурге Ходжа Нефес очень кстати сведен был с любимцем царя, князем Александром Бековичем-Черкасским. Бекович был родом из Кабарды, но, крестившись, принял княжеский титул. К тому же Бекович воспитывался в доме «дядьки» Петра, князя Бориса Алексеевича Голицына, и был женат на его дочери, и хотя к интересующему нас времени Голицын уже давно впал в немилость и доживал последний год жизни в монастыре, князь Бекович, молодой поручик лейб-гвардии Преображенского полка, в числе многих дворянских детей ездивший за границу обучаться морскому делу, по-прежнему был в фаворе у царя. Так состоялось свидание Ходжи Нефеса с Петром. Ходжа завлекал царя верноподданническими уверениями и золотым песком, не подозревая, что наибольшее впечатление произвели на Петра слова о перекрытом русле Аму-Дарьи и возможности повернуть ее обратно в Каспий, а следовательно, имея флот, проникнуть вглубь Азии, может быть – и к далекой Индии.
Как нередко бывает в подобных случаях, все тут стало подбираться одно к одному: явился рапорт сибирского губернатора князя Гагарина, что в Малой Бухарии, при городе Иркети (теперешний Яркенд в Китайском Туркестане), тоже найден золотой песок и он, князь Гагарин, готов выслать отряд из Тобольска, который бы, следуя на дощаниках по Иртышу, достиг Ямышева озера, построил здесь крепость, а другую на Балхаше… И хотя от Хивы до Балхаша – полторы тысячи километров, а от Балхаша до Яркенда – еще девятьсот, бывают минуты, когда все это не идет в расчет, царь загорелся, благо направление было одно – юго-восток, на Индию, и дал добро на обе экспедиции. Тогда же, обласкав хивинского посла Ашур-бека и отослав его в Хиву с подарками хану (6 пушек с порохом и снарядами), велел добраться до Индии и привезти ему в подарок барсов и попугаев. Новая затея определенно нравилась царю: теперь, как европейский государь, он тоже мог поучаствовать в розыгрыше мирового кубка под названием «Индия», в борьбу за который уже вступили Португалия, Голландия, Англия и Франция.
II
Неожиданности, связанные с новым замыслом, начались сразу. Не успел царь отправить в Хиву Ашур-бека и назначить князя Бековича-Черкасского главой хивинского посольства, как пришли вести о том, что старый хан хивинский Ходжа-Мухаммед, добровольный российский подданный, убит и на престол Хивы взошел молодой хан Ширгазы. Ашур-бека с опасными дарами перехватили в Астрахани (они достались потом Бековичу и составили его артиллерию), посольство же Бековича решено было не отменять, а, как говорилось в указе Сенату, послать того в Хиву «с поздравлением на ханство, а оттоль ехать в Бухары к хану, сыскав какое дело торговое, а дело настоящее, проведать про город Иркет, сколь далек оный от Каспийского моря? и нет ли каких рек оттоль, или хотя не от самого того места, но поблизости в Каспийское море?». В конце указа государь предписал «господам Сенату» «с лучшею ревностию сие дело, как наискоряя, отправить, понеже – зело нужно» [1].
Астрахань петровского времени была окраинным городком, крепко истрепанным мятежами и лихоимствами, вокруг которого в ту пору почти не было укрепленных поселений кроме Гурьева-городка, основанного в начале XVII века рыбопромышленником Гурием на реке Яике (Урал), в нескольких верстах от впадения ее в море, и обнесенного частоколом для защиты от ногайцев. В 1645 году устроена была здесь, на самой окраине русских земель, каменная крепость с башнями и гарнизоном из стрельцов. Поэтому снаряжал экспедицию Бековича не астраханский, а казанский воевода – Салтыков, получив от царя указ «дать князю Черкасскому, отправленному для некоторого нужного дела, о котором сам объявит, в Астрахань и далее на Каспийское море, тысячи полторы воинских людей, пять тысяч рублей денег на все расходы и, сверх того, исполнить все другие требования князя Черкасского» [2]. По предписанию царя Бековичу надлежало: «Над гаваном, где было устье Аму-Дарьи реки, построить крепость человек на 1000, ехать к хану хивинскому послом, а путь иметь подле той реки и осмотреть, прилежно, течение оной реки, тако же и плотины. ‹…› Ежели возможно, оную воду паки [3] обратить в старый ток, к тому же протчия устья запереть, которые идут в Аральское море, и сколько в той работе потребно людей. ‹…› Отпустить купчину по Аму-Дарье реке в Индию, наказав, чтоб изъехал ее, пока суда могут идти, и оттоль бы ехал
в Индию, описывая водяной и сухой путь, а особливо водяной, к Индии» [4].
Поставленная задача была, в действительности, расплывчата примерно в той же степени, как задачи и представления голландских мореходов, в XVI веке искавших на курсе норд-ост путь в Камбалу и Китай. Тем не менее, глядя из будущего, можно сказать, что в некоторых своих пунктах задача эта была все же выполнима. Вопрос: а был ли князь Бекович, любимец царя, тем человеком, который мог бы таковую задачу исполнить? Сомнительно. Так, прибыв в Астрахань к осени 1714 года, князь решил выступать немедля, хотя к походу готов он не был и торопился лишь затем, чтобы не промедлить с исполнением царского указа.
7 ноября Бекович с отрядом в 2000 человек на 30 кораблях (а это, надо понимать, были те же морские струги, что и у Разина) вышел в море и направился (зачем?) в сторону Гурьева-городка; но флотилия как раз угодила в бурю, корабли разметало да затерло льдом, так что один из них пропал, а еще четыре зимовали – кто в устье Яика, кто в устье Терека. После этой совершенно бессмысленной вылазки князь возвратился в Астрахань. На будущий – 1715-й – год
Бекович, наоборот, промедлил с выступлением, но все ж 25 мая, пополнив войско людьми и артиллерией, ушел из Астрахани, заглянул, без видимого смысла, в Гурьев-городок, оттуда прямиком направился к мысу Тюп-Караган – ближайшему берегу на восточной стороне Каспийского моря. Мыс представляет собой огромную, совершенно бесплодную, лишенную малейшей растительности песчаную косу, едва достаточно возвышающуюся над морем, чтобы не быть перехлестнутой волнами. Тут Бекович остановился и, не осмеливаясь ни на шаг продвинуться вглубь берега, повел через Ходжу Нефеса переговоры с береговыми туркменами об Аму-Дарье, стараясь вызнать, правда ли, что русло ее повернуто и можно ли оное вернуть в Каспийское море. Туркмены отвечали, что прежде река Аму впадала в Каспий у Кызыл-Су (Красных Вод), да и теперь можно вернуть ее в прежнее течение, разобрав плотину, до которой они брались довести русскую партию, и прокопав канал верст на двадцать в известном им месте. С туркменами на верблюдах Бекович отправил двух офицеров – Николая Федорова и Ивана Званского вместе с Ходжой Нефесом. Несмотря на жарбы, стоящие летом в пустыне, отряд этот на восемнадцатый день, дойдя до урочища Карагач, обнаружил земляной вал длиною пять верст, высотой в аршин с четвертью (то есть всего около метра) и шириною сажени в три (то есть около 6 метров). Ясно, что такое сооружение не могло перекрывать главный ток Аму-Дарьи и служило лишь для подсобных целей, как, например, сдерживание паводковых вод. За валом путешественники увидели «большую воду на далекое пространство»: но, сделав правильный вывод, что это разлив Аму-Дарьи, они не стали заниматься выяснением глубины этой «воды» и практической пригодности ее для судоходства, а, удовлетворившись увиденным, повернули к Красным Водам. И здесь опять увидели то, что желал бы видеть царь: широкий дол на месте старого русла реки и по берегам этого дола – заброшенные селения и остатки арыков… Проводники-туркмены уверяли, что дол идет до самого Каспийского моря, но на третий день пути отказались сопровождать партию, опасаясь встретить в Красных Водах сородичей из враждебных племен. Бекович, который поджидал отряд, необычайно воодушевился, узнав о результатах экспедиции, и тут же велел проверить и уточнить добытые Федоровым и Званским сведения, послав вглубь пустыниастраханского дворянина Тарасовского с несколькими проводниками. Тарасовский, однако, еще не дойдя до плотины, вынужден был вернуться по причинам уже известным (проводники-туркмены боялись сородичей из враждебных кланов) [5]. На этом, собственно, и закончился поход 1715 года.
