Дмитрий Добродеев - Путешествие в Тунис
Дмитрий Добродеев - Путешествие в Тунис краткое содержание
Дмитрий Добродеев
ПУТЕШЕСТВИЕ В ТУНИС
О себе
Я родился 20 марта 1950 г. в Батуми, но уже с трех месяцев и всю остальную жизнь с перерывами — вплоть до эмиграции — жил в столице.
Читать я начал рано, года в четыре, и главными увлечениями в детстве были русские народные сказки и былины, а также легенды и мифы древней Греции. Советская детская литература практически обошла меня стороной. Библия в СССР была запрещена, а когда я открыл ее в 1973 году, было уже поздно. Поэтому в моих текстах изначально нет влияния Библии и советской литературы. Но есть влияние экзистенциалистов, которых я открыл, учась во французской спецшколе, в середине 60-х годов. А также русского дворового языка.
До 23 лет я не хотел становиться писателем. Жизнь казалась мне более интересной в действии и географическом разнообразии, поэтому я и поступил на арабское отделение Института восточных языков при МГУ. В начале 70-х я провел как переводчик незабываемый год в Египте, который произвел переворот в моем сознании. Солнце, свобода и масса интересных книг — я отразил это время в своем романе «Каирский синдром».
Однако в 73-м году жизнь обернулась ко мне своей теневой стороной. На меня поступил донос в КГБ, я стал невыездным, и меня направили работать в военную контору МО СССР, где, вместе с разжалованными офицерами, я должен был переводить техническую литературу на арабский язык.
От отчаяния и духовной деградации в этой безнадежной брежневской Москве меня спасла литература. Я понял, что только слово и поиск самого себя способны дать направление в жизни. У меня был хороший друг, Володя Малявин, сейчас известный российский синолог и профессор Тамканского университета на Тайване. Он тогда только что вернулся из Сингапура, где много общался с французскими левыми. В его квартирке в Шелапутинском переулке я участвовал в беседах и брал книги из его уникальной библиотеки: Ницше, Арто, Эзру Паунда, Г.Миллера. Володя часто цитировал своих французских леваков: «Главное — троица «Селин — Батай — Жене». И, действительно, Л-Ф.Селин, которого я прочел тогда в оригинале, перевернул мое сознание. Я не очень любил поэзию вообще и русскую в частности, но меня потрясли стихотворения Гельдерлина, «Песни Мальдорора» Лотреамона и поэмы в прозе Рембо. Последнюю точку в моем литературном самообразовании поставили рассказы Борхеса, после которого, как мне показалось, начался процесс деградации в западной литературе.
В Воентехиниздате, где я провел четыре года, а с 1978 г. и в Институте Африки АН СССР я вел дневник в школьных тетрадях, и постепенно мысли и наблюдения перерастали в новые формы. Они привели к созданию первых, как я сейчас вижу, неудачных повестей и рассказов. Первый прорыв произошел в сентябре 1982-го — марте 1983-го, когда я был на полгода откомандирован в Лейпцигский Университет. Тема моей командировки была «Экономическая экспансия монополий ФРГ в Северной Африке». Для написания этой идиотской работы я каждый день ходил в спецхран местной «Ленинки»(Deutsche Buecherei), но работа не двигалась (она так и не была написана). Я возвращался, одинокий и подавленный, в убогую комнатку аспирантского общежития на Герберштрассе, что рядом с главным вокзалом, и тупо смотрел на унылый восточногерманский город, укутанный торфяной мглой. Казалось, что Вторая мировая здесь не закончилась. Вот тогда-то и родились «Лейпцигские рассказы». Я писал их шариковой ручкой, автоматически, как во сне. Как будто бы кто-то водил моей рукой. Увозил в Москву в толстой линованной тетради.
Дальнейшие этапы моего жизненного пути — командировка в Будапешт (1987–1989), попытка найти работу в Вене (1989–1990) и эмиграция в Германию, где я стал работать на Радио «Свобода». С 1995 г. постоянно живу в Праге. Все эти годы я продолжал писать рассказы с упором на минималистский жанр «шорт-шорт», который теперь все чаще называется Flash Fiction — «блиц-проза».
В основе этого метода — контрапункт, монтаж в духе русского авангарда, смешение планов — высокого и низкого.
Из более крупных своих текстов я бы выделил повести «Возвращение в Союз» (финалист русского «Букера» 1987 г.), «Путешествие в Тунис», романы «Моменты Ру», «Большая Svoboda Ивана Д.» и «Каирский синдром».
Путешествие в Тунис
Время:
7–12 мая 1996 года.
Места:
Сусс — Монастир — Хаммамет — Порт-эль-Кантауи — Сиди бу Саид
Карфаген.
А также:
Пустыня Сахара, пещеры троглодитов в Матмате, Сфакс, Габес.
Отели:
«Риад Палмс», «Рамада», «Ориент Палас», «Алисса», «Хаздрубал», «Мархаба», «Тадж Мархаба», «Мархаба Бич», «Эмир палас», «Фестиваль», «Хеопс», «Сканес Бич» и пр.
Дискотека:
«Марокана».
Ещё моменты:
Прогулка на верблюдах, ночевка в Эль-Фауаре (последний пункт
перед алжирской границей), соляное озеро Шатт-эль-Джарид, городок Тузер (пещера Али-Бабы), оазис (пальмовая роща) в Гафсе, Кейруан, Сусс.
Развлечения:
Виски «Джей-Би», коньяк «Хин», морские мотоциклы «джет-ски», езда на конях и верблюдах, мавританское кофе с кальяном (шишей), финиковая водка «буха», чай с мятой, низкопробный квартал «Карти» в старом городе, медина и базар, свежедавленые апельсиновый и клубничный соки, конкурс красавиц «Мисс Парадайз-96», «новые русские», а также русские красавицы из Петербурга, местные путаны Сара и Басма.
Международный аккомпанемент:
Бои в Чечне, гражданская война в Либерии, предвыборная активность коммунистов в России, процесс над Асахарой в Японии и, главное, скандал вокруг британской бешеной коровы. Запрет на вывоз из Англии не только говядины, но даже желатина и костей (однако они умудрялись продавать говядину через подставных лиц).
Тогда же известный офтальмолог Святослав Федоров опубликовал свой буклет о спасении судеб России (написал на отдыхе в Италии). Рядом с его подмосковным офтальмологическим центром — конное хозяйство и комбинаты питания. Конское стойло было и в Суссе, рядом с гостиницей «Алисса». Хитрый арабчонок Баркукш возил меня под уздечку на грациозном и уже немолодом жеребце Каммусе. Редкие седые волосы пробивались на гриве жеребца. Неторопливые немецкие туристы выражали восхищение моей посадкой. Однако — 110 кило, 46 лет, сомнительные жизненные перспективы…
Все это — присказка. Дорожно-транспортный рассказ — впереди.
Начало путешествия. Рассуждения на тему того самого момента6 мая 1996 года я вступил на борт «Боинга-737» тунисской авиакомпании «Тунис-Эр». Вообще-то я должен был ехать на отдых в Карловы Вары (Карлсбад), но несоразмерная с набором услуг дороговизна путевок отпугнула меня. Плюс память о недавнем советском прошлом этих мест. За те же, блин, полторы тысячи баксов, что обошлись бы мне две недели в Карлсбаде, в лечебнице советского типа с богатой холестерином чешской пищей (шпикачки с кнедликами), я получал в Тунисе белоснежный отель-люкс на берегу моря, перелет и массу новых впечатлений. Я слышал, конечно, что в Карлсбаде лечились Гете, Карл Маркс, Мицкевич и др. классики XIX века. Известно было и то, что все советские начальники и военачальники 40-х-80-х годов XX века промывали в Карловых Варах печенку, надорванную жирной пищей и армянским коньяком (и это был аргумент весомый). Однако возможность оторваться от привычного пейзажа среднеевропейской полосы перетянула. Я понаслышке и не понаслышке знал, что энергетика моря и пустыни в сто раз сильнее, чем тихий шарм равнин и лесов. Недаром рвались все, в ком тлела искра жизни, из европейских закоулков — к далеким кочевьям Азии, Африки и Латинской Америки.
Оговорюсь, что Латамерика меня не привлекала — не хватало там «культурных памятников», временной перспективы, а удручающая схожесть пляжей, баров и проституток всех этих курортов просто отпугивала. Поэтому, купив в тэкс-фри-шопе пражского аэропорта Рузине три литровые бутылки «Джей-Би» (новые русские уже потребляли цельномальтовые виски старой выдержки, но это была бы непозволительная роскошь), одну бутылку коньяка «Хин» (дорогой, с оленем на наклейке) и блок сигарет «Кэмел лайт» (о, почему я не взял «Марлборо»!), я ступил, как уже имел честь вам доложить, на борт самолета «Тунис-Эр».
Смуглый красавец тунисец, представитель «Тунис-Эр» в Праге, ввел нас в салон самолета. Сам в двубортном итальянском костюме и лакированных штиблетах. По его бараньим глазам было видно, каково ему в разрегулированной столице посткоммунистической Чехии. Наверняка — две гарсоньерки, пара белокурых наложниц (клянутся ему по утрам в любви — за 500 долларов в месяц каждая), постоянное место в ночном баре «Красная шапочка» и масса других оттяжек, немыслимых в мусульманском Тунисе. А деньги — вестимо — от наркобизнеса.
То была — особая жизнь конца XX века, когда распались коммунистические царства, когда могучий Запад неукротимо шел к закату, утверждая обратное, а ближневосточные тирании терзались выбором — между комфортом и традицией… Мы (независимые наблюдатели) были тогда свидетелями явлений странных и неповторимых. Конечно, в центре всех этих нехороших турбуленций была Россия — моя историческая родина, свирепая и бредовая, но волны от нее шли на весь мир и относили крепкий «Титаник» западной буржуазной демократии от некогда избранного им курса. Sic transit!
