Наталия Роллечек - Избранницы
Обзор книги Наталия Роллечек - Избранницы
Наталия Роллечек
ИЗБРАННИЦЫ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Имя писательницы Наталии Роллечек хорошо известно юным читателям Польской Народной Республики. Уже ее первая книга — "Деревянные четки", вышедшая в 1953 году, принесла автору заслуженный успех и разошлась по стране огромными тиражами. Она взволновала своим глубоким и мужественным реализмом, большой разоблачительной силой и человечностью (русский перевод вышел в 1956 году).
В 1955 году была издана в Польше новая книга Наталии Роллечек — "Избранницы", которая является завершением повествования о судьбе девушек из монастырского сиротского приюта. Эта книга и предлагается вашему вниманию.
Чем же произведения польской писательницы интересны для наших юношей и девушек, почему ее книги пользуются успехом не только у юного, но и взрослого читателя?
Наталия Роллечек родилась в 1923 году в польском курортном местечке Закопане, близ Кракова, в семье музыканта. Она рано лишилась отца. И матери стоило больших трудов содержание двух дочерей — Наталии и Луции. Рукодельные работы, которыми день и ночь занималась мать, были единственным источником средств к существованию. После того, как мать вышла замуж вторично, в семье появилась еще одна девочка — младшая сестра Наталии и Луции — Изабелла.
Вскоре после этого семья вынуждена была перебраться в Краков, где отчим упорно искал работу, но тщетно. Жилось там еще хуже, еще тяжелее.
Чтобы хоть как-то облегчить материальное положение семьи, Наталию отдали в сиротский приют при женском монастыре в Закопане, где она провела два года. После выхода из приюта ей удалось попасть в народную школу, а затем получить среднее образование.
Во время гитлеровской оккупации Польши Наталия Роллечек активно участвовала в движении Сопротивления. Находясь в подполье, она вынуждена была менять десятки профессий и переезжать с места на место.
По окончании войны Роллечек училась в университете и одновременно работала. После выхода в свет "Деревянных четок" она уверовала в свои писательские возможности, стала литератором-профессионалом.
Помимо названных выше книг, Наталия Роллечек опубликовала за последние годы много рассказов, несколько пьес, киносценариев, много публицистических статей и фельетонов. Сейчас близится к завершению работа над большим сатирическим романом "Чудо в Глупчицах". После посещения в 1956 году Советского Союза писательница выступила в польской прессе с циклом статей о своих путевых впечатлениях и встречах.
"Деревянные четки" и "Избранницы" — книги автобиографические. Они написаны человеком, видевшим все своими глазами и все испытавшим на себе. Манера автора выражать свои мысли четко, лаконично, простота и сочность языка, умение сосредоточить внимание читателей на характерных деталях и образах, очерченных очень выпукло, придают произведениям большую художественную силу. Это в первую очередь и определяет их успех.
Католическая церковь с многотысячной армией ее служителей — священников и монахов, с ее монастырями, журналами, газетами, различными организациями — коварный и опасный враг трудящихся. Этот враг принимает различные личины, он ловко маскируется и лицемерит, старается проникать всюду, где только возможно, и с ним нелегко бороться. Особенно трудно бороться с ним в тех странах, где церковь пользуется неограниченными правами и всемерной поддержкой правительственных органов, где буржуазия опирается на нее, чтобы продлить свое существование и отвести опасность революции. Именно так обстояло дело и в довоенной, буржуазно-помещичьей Польше,
Книги Наталии Роллечек направлены на разоблачение реакционной роли католицизма. Они являются сильным оружием в борьбе с церковным дурманом.
Писательница вводит нас в обстановку женского католического монастыря, содержащего приют для девочек-сирот, но больше похожего на каторжную тюрьму. Наталия Роллечек мастерски рисует портреты многих обитателей монастыря и приюта — монахинь Алоизы, Зеноны, матушки-настоятельницы, воспитанниц Гельки и Сабины, Йоаси и Рузи, Янки, Зоськи, Сташки и многих других. Картины беспросветной нужды, окружающей сирот, постоянного духовного насилия над ними со стороны монахинь — суровый приговор церковно-католическому мракобесию, свившему свои осиные гнезда в многочисленных монастырях Западной Европы.
"Воспитание" сирот, имевших несчастье попасть в монастырский приют, "воспитание", которым занимаются такие отвратительные типы, как монахиня Алоиза и сама настоятельница, — это, по сути дела, жестокое уродование детских душ, превращение подростков в фанатиков католицизма. Ужасны условия жизни небольшого коллектива сирот, запертых в монастыре. Они испытывают страшную нужду и голод, живут в грязи, непрерывно подвергаются издевательствам со стороны озверевших монахинь. Воспитанницы влачат самое жалкое существование.
Но, несмотря на это, жизнь за пределами монастыря оказывалась для большинства девочек-сирот еще более бесчеловечной, страшной и едва ли не гибельной. Монастырский приют с его каторжными порядками являлся меньшим злом по сравнению с той огромной каторгой, какою была довоенная буржуазная Польша для простого человека-труженика, для подростка-сироты, лишенного хлеба и крова.
Не удивительно, что некоторые бывшие воспитанницы приюта, столкнувшись с жестокой и беспросветной действительностью, предпочитали вновь вернуться в монастырь, лишь бы не погибнуть.
Все это служит обвинением той государственной системы, того общественного строя, который столь бесчеловечен и антинароден, что обрекает на жалкое существование, моральное растление и гибель тысячи и тысячи детей трудового народа.
Наталия Роллечек показала девочек-подростков во всей сложности их духовной жизни. Она обнаружила хорошее знание психологии тех общественных слоев, из которых происходят ее героини, и тех качеств характера, которыми тяжелая действительность наградила их.
Всем ходом своего повествования, всей системой созданных ею литературных образов Роллечек внушает нам мысль о том, что описанное ею — не исключение, а явление типичное, существовавшее в Польше до победы строя народной демократии и существующее поныне в странах капитализма, где религия по-прежнему служит орудием эксплуатации, закабаления и обмана трудящихся масс.
Книги Наталии Роллечек воспитывают ненависть к самым жестоким врагам трудящихся — капитализму и религиозному мракобесию. Они помогают с еще большей силой ощутить всю радость счастливого детства советских ребят, окруженных заботой Родины. Они служат делу прогресса и борьбы с реакцией, делу коммунистического воспитания подрастающего поколения стран лагеря мира, демократии и социализма.
Вот почему они представляют несомненный интерес и для нашего юного читателя,
Вл. СашонкоПовесть
— В скором времени к нам пожалует новая сестра! — сообщила во время вечерней молитвы сестра Алоиза.
— Хоровая или конверская? — поинтересовалась Йоася.
У сестры Алоизы от удивления взметнулись брови.
— Этот вопрос просто неуместен в твоих устах, Йоася. Вы все должны своим скромным поведением и радушным отношением завоевать дружбу новой сестры.
— А, значит — хоровая, — заключила Гелька, когда мы уже укладывались спать. — С конверской наши сестрички не разводили бы таких церемоний.
— Какие же обязанности поручат ей? — полюбопытствовала Зоська. — Наверно, по белошвейной мастерской, а то ведь сестра Юзефа больна.
— Эта новая сестра — из благородных, — отозвалась Янка. — Матушка-настоятельница рассказывала о ней моей тете.
— И вовсе не из таких уж благородных! Она постриглась в монахини назло своим родителям, потому что они не разрешили ей стать цирковой артисткой. А у нее было такое влечение к этому.
— К чему?
— Я же говорю: к цирку. Она умела прыгать через обруч и вообще была очень способная. Сестра Дорота обо всем мне рассказала.
— В нее, кажется, безумно влюбился какой-то старик богач! И перед смертью записал на нее все свое достояние. Она воспитывалась в монастыре. И вот там-то сестры внушили ей мысль о божественном призвании. Они хотели, чтобы все ее богатства достались монастырю.
— Как бы не так! Да она бедна, как церковная мышь, — возразила Казя. — Но она — племянница самой матушки-генералки. И вы увидите, как станут лебезить перед ней сестрички!
— А я слышала, что она была негодницей, — вновь отозвалась Янка.
— Как это так — негодницей? — заинтересовались все.
— А так, в нее был влюблен один ксендз.
— Ну и что?
— Как что? И она каждый день торчала у окна, чтобы он мог ее видеть.
— И больше ничего?
— Ничего.
