Артур Филлипс - Прага
Обзор книги Артур Филлипс - Прага
«Всякий раз, когда я соблазнялся написать автобиографию или биографию, я принимал холодный душ», — говорил Артур Филлипс в интервью. Мы никогда не узнаем, насколько в действительности автобиографична «Прага» — это коммерческая тайна, и Филлипс ее не выдает, хотя два года, с 1990 по 1992-й, провел в Будапеште («реклама, недвижимость, джаз, ликвидация презервативов»).
Начало 90-х, Будапешт — «Париж-на-Дунае», Восточная Европа после падения Железного занавеса глазами американца — «ребенка из страны детей». Вездесущее острое ощущение историчности момента. Потерянное, нарочно потерявшееся поколение в поисках величия и великих событий, которые всегда происходят не здесь. История издательского бизнес-проекта «Память народа» обретает вселенские масштабы, столкновение культур становится очередной мировой войной. Кто выиграл битву идеологий, и как это понять в городе, где каждый второй человек помнит оккупацию советскими войсками и ужасы репрессий, а каждое второе здание выщерблено пулями? И почему прошлое — чаще чужое, не свое — на нас так действует?
Этот роман вырос из всей европейской литературы, вместил в себя ее всю и вывернул ее наизнанку. Читая Филлипса, критики вспоминают Фицджеральда, Хемингуэя, Моэма, Пруста, Набокова и Джойса. Разнообразие ассоциаций лишь свидетельствует, насколько Филлипс озадачил литературную богему, однако читатели признали его сразу, разглядев ту блистательность, которая есть признак гения. «Прага», как и второй роман Филлипса «Египтолог», на Западе стали бестселлерами, — и о них заговорили. Вот уже несколько лет читатели одиннадцати стран мира пытаются решить загадку человеческой памяти, которую задал им этот американец из Миннесоты.
Запад смотрит на Восточную Европу с опаской и изумлением — эффект, известный русскому не меньше, чем венгру. «Золотая молодежь» играет в свою разновидность богемной жизни, и навсегда останется пародией на Париж 20-х. События происходят не здесь. Здесь происходит накал эмоций, превращающий повседневность в психотриллер, который и заменил «золотой молодежи» 90-х подлинные события. Это книга, о которой говорят, ибо изо дня в день мы — изобретательно, многословно, с неотвязной иронией — говорим только о себе. Все мы, потерянные так безнадежно, что уже не помним, где себя искать.
Максим Немцов, координатор серии
Об авторе
Артур Филлипс родился и Миннеаполисе и учился в Гарвардском университете. В настоящее время живет в Нью-Йорке с женой и двумя детьми. За свою жизнь успел побывать исполнителем детский ролей и джазовым музыкантом, писал речи и весьма неудачно занимался частным предпринимательством. Несколько лет жил в Европе — помимо прочего, в Венгрии вскоре после падения Берлинской стены, а затем в Париже. Был пятикратным победителем игры «Опасность!» — телевизионного шоу для эрудитов.
«Прага» и «Египтолог», два ныне опубликованных романа Артура Филлипса, в США стали бестселлерами. «Нью-Йорк Таймс» назвала «Прагу» «замечательнейшей книгой года», и Артур Филлипс получил приз газеты «Лос-Анджелес Таймс» и Арта Сейденбаума за лучший первый роман. Десятки американских средств массовой информации назвали роман «Египтолог» лучшей книгой года. Опубликованный по русски, «Египтолог» стал бестселлером и в России.
Веб-сайт романа «Прага» — http://www.praguethenovel.com/
Пресса о романе Артура Филлипса «Прага»
По сравнению с «Прагой» Артура Филлипса оттяжный роман Эрнеста Хемингуэя «И восходит солнце» — просто темная хвастливая звездочка. Филлипс — великий романист.
People Magazine
Раньше были романы, которые одновременно развлекали и заставляли думать. Вспомните Грэма Грина или Сомерсета Моэма. Но с тех пор, как эти два галантных гиганта умерли, потери никто не восполнил. И это одна из причин с распростертыми объятиями принять Артура Филлипса. Можно забыть тоску — благодаря Филлипсу к нам вернулся элегантный, увлекательный роман.
Newsweek
«Прага» — изобретательнейший дебютный роман: его щедрость и пикантность соперничают с его же подрывным остроумием
New York Times
В этом поразительном первом романе все совершенно оригинально и дьявольски умно… Стиль Артура Филлипса стремителен, поэтичен, безошибочно точны голоса и мелкие детали времени и места. Читателю остается лишь изумляться, как Филлипсу это удалось.
Publishers Weekly
Власть над историей и мастерство языка… Свежий и глубокий взгляд Артура Филлипса на время, память и ностальгию приводит на ум таких гигантов, как Марсель Пруст и Джеймс Джойс.
Library Journal
«Прага» — поразительный первый роман… то лиричный, то циничный, он великолепно балансирует между романтикой и иронией… Эта книга стоит в одном ряду с лучшими образцами европейской прозы.
Minneapolis Star Tribune
«Прага» Филлипса обладает размахом, исторической перспективой и сложностью, которые так редки в большинстве дебютных романов. Филлипс ухитряется поведать о своих персонажах все и даже больше. Этот шедевр едкой сатиры способен разбить читателю сердце. Очень значимая книга.
Los Angeles Times Book Review
«Прага» — находчивый, глубокий, горький и прекрасный роман… великолепно. Силы, что ворочаются под блистательной поверхностью этой книги, напоминают печально-романтические ноты лучшей прозы Ф, Скотта Фииджеральда.
Seattle Times
Пресса о романе Артура Филлипса «Египтолог»
Противоборство голосов из прошлого — детектива, охваченного ностальгией, и мономаньяка-археолога, которого детектив преследует по всему свету, — лишь частица сокровищ, таящихся в «Египтологе». Одаренный детальнейшей эрудицией и острейшим литературным чутьем, Филлипс обнажает иероглифы (не иероглифику — но с терминологией вы разберетесь) и кирпичики, из которых складывается наше постижение и трактовка историй и наше доверие к рассказчикам. Причудливый, коварный, удивительный роман с богатейшей текстурой.
Мэтью Перл, автор «Дантова клуба»
Филлипсу удался штучный фокус: перепрыгнуть жанровые рамки, не ломая их, заставить текст тревожно мерцать светом «настоящей литературы», не теряя жанровой состоятельности. Почти никто из его коллег такого добиваться не умеет.
Александр Гаррос, «Эксперт»
Развязка страшна и подана Филлипсом необычайно умело То, что он делает, — это литература, изящная и будоражащая, странная и страшная, сделанная в лучших традициях английского романа позапрошлого века, но современная. Потому что там есть кровь, а она не выдыхается с годами.
Игорь Пронин, «Газета. Ру»
Невообразимо изобретательному роману Артура Филлипса невозможно противиться. Его идеально смодулированное чревовещательство — поразительное чудо. Это триумф Филлипса
Time Out New York
Артур Филлипс
ПРАГА
Сейчас не время войн и героических эпопей… пришла пора полезного века, века денег и коммуникаций, торгового духа и благосостояния… дабы навек обеспечить мир и благосостояние. Весьма утешительная мысль, ничего против нее не имею.
Томас Манн «Лотта в Веймаре»[1]Часть первая
Первые впечатления
I
Правила «Искренности», как в нее играют пятничным вечером в мае 1990 года на террасе кафе «Гербо» в Будапеште, Венгрия, обманчиво просты:
Игроки (их пятеро в данном случае) рассаживаются вокруг столика в кафе и нетерпеливо ждут заказа, кое-как записанного мрачной и рассеянной официанткой в смешных сапогах: кукольные чашечки эспрессо, плотные брикетики пирожных, глазированные прозрачной карамелью завихрениями под ар-нуво, худосочные сэндвичи, припорошенные красно-оранжевыми национальными пряностями, стеклянные наперстки со сладкими, горькими или мутными ликерами, тяжелодонные стаканы с газированной водой, якобы взятой из девственных источников высоко в Карпатах.
Все по очереди говорят по одному вроде бы правдивому замечанию. Фактические утверждения, поддающиеся проверке, не разрешаются Таких конов в игре четыре. Сейчас игра будет состоять из двадцати якобы правдивых утверждений. Прерывать игру пустыми или посторонними разговорами и попутным враньем допустимо и похвально.
Из четырех игровых фраз только одна может быть «искренней», или «правдой». Остальные три — «ложь». Где правда тщательно скрывают, высоко ценится умение притворяться: смущенным, растерянным, сердитым, потрясенным или обиженным.
Каждый игрок пытается определить, какие из замечаний у соперников были правдивы. Игрок А отгадывает, в чем не соврали игроки В, С, D и Е. Потом игрок В поступает так же с А, С, D, Е и так далее. Итоговую таблицу пишет на засыпанной крошками коктейльной салфетке перьевая ручка с монограммой («Си-эм-джи»).
