Ашот Арзуманян - Арагац (Очерки и рассказы)
Восхищаясь высокопатриотической деятельностью П. М. Третьякова по собиранию и хранению выдающихся образцов русской живописи, Башинджагян посвятил его памяти особую статью.[122]
Художник был горячим почитателем русской классической литературы — А. Пушкина, Л. Толстого, И. Тургенева, Н. Гоголя, М. Лермонтова, А. Чехова.
Восхищаясь гением Л. Н. Толстого, он в 1916 году создал картину «Лев Толстой в Ясной Поляне».
К столетию со дня рождения М. Ю. Лермонтова художник написал картину «На севере диком», экспонированную на выставке Петербургского общества художников в 1915 году.
Творчество Г. Башинджагяна сближает с творчеством великих русских художников одна и та же благородная цель — средствами искусства подымать и решать большие темы, волновавшие передовые круги современного общества.
Ярким примером может служить картина Г. Башинджагяна «Переселение армян из Персии в Россию в 1828 году» — монументальное полотно, подчеркивающее историческое значение для судеб армянского народа присоединения Восточной Армении к России.
Мастера русской живописи всегда с любовью относились к творчеству своих собратьев по кисти и искренне радовались их успехам.
И Суренянц не остался без внимания в Москве, где он учился в гимназических классах Лазаревского института. В шестнадцать лет он уже занимается на архитектурном отделении Училища живописи, ваяния и зодчества.
В 1885 году, окончив Мюнхенскую академию, он возвращается в Москву, значительно пополнив свои художественные и общеобразовательные знания.
Имя Вардкеса Суренянца становится известным в конце 1897 года, когда он блестяще иллюстрирует «Бахчисарайский фонтан» Пушкина и получает высокую оценку художественной общественности.
В 1900 году В. Суренянц оформляет в Мариинском театре балет «Корсар», спустя четыре года в Художественном театре идет возобновленная постановка «Чайки» Чехова в оформлении Суренянца. В том же году он делает для МХАТа декорации к одноактным пьесам Метерлинка «Слепые», «Там, внутри», «Непрошеная».
Таковы некоторые внешние черты жизни члена общества передвижников Вардкеса Суренянца, чья капитальная работа «Саломея» с большим успехом экспонировалась в России и на международных выставках и принесла заслуженную славу самобытному художнику.
С русским искусством были связаны годы молодости и зрелого мастерства одного из замечательных представителей армянской живописи — Егише Мартиросовича Татевосяна (1870–1936). Он очень любил полную контрастов природу Советской Армении и никогда не забывал о том, как много дала ему русская живопись и ее выдающиеся мастера. Е. Татевосян был учеником и другом В. Д. Поленова, он любил произведения Левитана, Врубеля, Серова, Коровина, Нестерова, восторгался гением Репина и Сурикова.
Егише Татевосян вырос в среде московских художников. Имя Татевосяна ставилось рядом с именами лучших русских молодых художников своего времени. Его пейзажи «В Богородске», «Берега реки Оки» являются свидетельством большой любви художника к русской природе. Татевосян создал замечательные пейзажи родной Армении, портреты строителей новой жизни.
Творчество самобытного армянского портретиста Степана Меликсетовича Агаджаняна (1863–1940) развивалось под воздействием русской реалистической портретной живописи. Он принимал активное участие в художественных выставках, организованных в 1913–1915 годах Ростово-нахичеванским обществом изящных искусств, где участвовали также Архипов, Костанди и другие известные русские и украинские художники.
Творческая деятельность народного художника, действительного члена Академии художеств СССР Мартироса Сергеевича Сарьяна является одним из ярких примеров духовного родства русского и армянского изобразительного искусства.
В 1896 году из маленькой армянской деревушки, что неподалеку от Нахичевани-на-Дону, М. С. Сарьян приезжает в Москву, и через год по счастливому стечению обстоятельств одаренного юношу принимают в Московское училище живописи, ваяния и зодчества — одно из лучших и прогрессивных высших учебных заведений России. Год, проведенный в Москве до поступления на учебу, шестнадцатилетний Сарьян не проводит даром. Его часто можно было видеть в Третьяковской галерее и в других музеях.
Вспоминая о своем детстве, Мартирос Сарьян рассказывает: «Оно протекало в России, в Приазовье, в заброшенном вдали от города хуторке, в соседстве поселков русского Ставрины, украинского Кузьминки, армянского Чалтыря, в окружении тружеников земли. Я часто был свидетелем встреч моего отца, мастера-плотника по профессии, с его друзьями Сколоватовым, Зинько и Чибичем, видел, как они совещались друг с другом, помогали друг другу. Это было насущной необходимостью жизни каждого из них».[123]
Приятно было начинающему художнику сознавать, что здесь, в Московском училище, столь же дружелюбно относились к нему другие русские люди, уже прославленные художники-педагоги.
Образы его дорогих учителей В. А. Серова и К. А. Коровина прочно живут в его памяти и никогда не сотрутся временем. Они учили М. Сарьяна той благородной истине, которая делает художника понятным народу. Быть связанным с духом народа, понять психологию и чаяния народа — тогда и только тогда художник сможет создавать высокие образцы национального искусства.
В. Серов и К. Коровин первыми заметили М. Сарьяна, развивали его самобытное дарование и всячески содействовали процветанию сарьяновского творчества. Такое горячее участие и внимание со стороны русских коллег воодушевляло молодого художника.
Примечательно то, что четырнадцать лет спустя, в 1910 году, картины уже признанного Сарьяна экспонировались в тех же залах Третьяковской галереи, где в годы учебы он был постоянным посетителем, подолгу изучал и восторгался лучшими образцами русской живописи.
Этот знаменательный факт в свое время отметили в одной из своих бесед армянские писатели Ширванзаде и Цатурян, как яркий пример признания самобытного таланта армянского художника.[124]
Таким образом, еще в дореволюционные годы Мартирос Сарьян занял достойное место в семье русских художников.
Полностью раскрылось дарование Сарьяна, когда на земле его древней родины — Армении победила советская власть.
«Его захватывает пафос грандиозного строительства, рождающийся новый облик родной страны, — говорит народный художник РСФСР С. В. Герасимов, — образы людей с новой психологией, новыми мыслями и чувствами. Искусство Сарьяна кровно связано с природой Армении: ее горячее солнце, ее контрастирующие сочные краски, монументальный ритм ее пейзажа, прекрасные плоды ее земли видим и любим мы на картинах Сарьяна. Его произведения покоряют нас гармоничностью и ясностью мировосприятия, пластической выразительностью, живописным темпераментом, красотой колорита».[125]
Искусство Мартироса Сергеевича Сарьяна входит в советскую и мировую живопись как гимн счастливой жизни родившего его народа.
В начале нашего века начал свою творческую деятельность один из крупных мастеров, народный художник Советской Армении Акоп Герасимович Коджоян (1883–1959). С первых же дней установления советской власти в Армении он переезжает в Ереван и с юношеским порывом весь свой неугасимый самобытный талант ставит на службу развитию родного искусства. Советская армянская графика! Своим рождением и своим развитием она во многом обязана А. Коджояну.
В живописи и в прикладном искусстве созданные им работы заслуживают самой высокой оценки.
Много лет своей творческой жизни он посвятил благородному делу художественного оформления книг, в том числе и 1000-летнего эпоса «Давид Сасунский». Коджояновская серия «Давид Сасунский», богатая смелыми художественными приемами, присущими только ему, Коджояну, и сейчас остается непревзойденным образцом творчества, которое в каждом вызывает благодарность художнику и истинное наслаждение.
«Легенды и баллады» М. Горького, вышедшие в 1934 году в армянском переводе Егише Чаренца, содержат иллюстрации А. Коджояна к «Песне о Буревестнике». Созданные более четверти века назад, эти чудесные иллюстрации к бессмертному горьковскому произведению получили высокую оценку Максима Горького.
Однажды искусствовед А. Членов познакомился с пятью работами А. Коджояна. И по теме и по манере выполнения они были разные.
«С непривычки трудно признать в этих работах одну руку, — пишет он, — а между тем это не просто вещи последовательных периодов: разные манеры часто сосуществовали в творчестве художника одновременно. А дома Коджоян показывал мне эскизы плафона для горного курорта Арзни — по ним сейчас ведется роспись — замечательные летящие журавли и диковинные птицы в духе древних миниатюр, среди фантастических розеток, распускающихся, как цветы.
