Петр Смычагин - Тихий гром. Книга четвертая
Но до мужика эти слова не дошли тогда.
Убедившись в том, что меньшевики открыто ведут соглашательскую политику, идут на сближение с буржуазией и во всем ее поддерживают, руководители Троицкой организации РСДРП во главе с Ф. Ф. Сыромолотовым вынуждены были распустить ее, чтобы создать большевистскую партийную организацию, свободную от предателей интересов народа. Начинать пришлось с образования оргкомитета.
Существовал в городе и Совет рабочих и солдатских депутатов. Исполком Совета в основном состоял из меньшевиков, беспартийных солдат 131-го запасного полка, казаков и малой части большевиков, сгруппировавшихся в рабочей секции.
Но даже такой Совет казался местной буржуазии бельмом в глазу, и терпеть его не хотели. Не деревенские мужики, городская верхушка знала, для чего создаются такие органы правления. Думали лихорадочно, действовали без промедления.
На квартире купца и хозяина электростанции Башкирова собралась небольшая группа старших офицеров запасного полка во главе с начальником гарнизона казачьим полковником Кузнецовым. Среди этой компании не было ни одной женщины. Пили немного, курили отчаянно. Сначала обговорили все новости. Споров не возникало, так как собравшиеся были единомышленниками. Но не для того собрал их Башкиров, чтобы поболтать о новостях.
— Господа! — властно и громко обратил на себя внимание хозяин. — Надеюсь, всем известно, что в июне заседал Всероссийский казачий круговой съезд в Петрограде и что товарищем председателя был на нем наш оренбургский офицер Александр Ильич Дутов. — Он сделал паузу и, увидев дружные согласные кивки, продолжал: — А ведомо ли вам, Андрей Спиридонович, что, вернувшись на родину, Дутов собирает вокруг себя офицеров, юнкеров, надежных казаков, чтобы захватить власть в Оренбурге? К этому и нам готовиться надо.
— А ведомо ли вам, господин Башкиров, — ответил Кузнецов, самодовольно подправив крючки жестких усов, торчащие вверх, — что я уже принял надлежащие меры на этот счет? — Уловив вопросительный взгляд хозяина, полковник разъяснил: — Сейчас валом валят с фронта переодетые офицеры. Эти люди нуждаются в деятельности, и я по мере сил удовлетворяю их потребности. Создан так называемый Союз эвакуированных солдат. Полковой комитет запасного полка — полностью наш. Это мои люди вывели всех казаков из состава Совета рабочих и солдатских депутатов.
— Какой же идиот, какой дурак придумал эту глупость, чтобы мужики управляли государством? — подхватил мысль Башкиров. — Набрали в Совет безграмотных, тупых Ванек и собираются править уездом. Что они понимают, куда же они приведут государство?
— Да они и задницей-то своей управить не могут! — закатился смехом старенький, седой полковник Елагин, командир запасного полка, и хлопнул себя по тощим ляжкам.
— Веками было устроено, — перебил его Башкиров, — рабочему — станок, мужику — соха, солдату — винтовка. Править государством найдутся люди поумнее и пограмотнее.
— А по-моему, — сказал Кузнецов, рывком вставая со стула, — арестовать весь этот паршивый Совет — и дело с концом!
— Когда отправляются очередные маршевые роты на фронт? — поинтересовался Башкиров.
— Через две недели, — ответил командир полка Елагин.
— Вот и объяснить солдатам, — продолжал наставительно Башкиров, — что их посылают на фронт, а советчики здесь отсиживаются. Думаю, что солдаты сами их арестуют и заберут с собой на фронт. А вы, Андрей Спиридонович, — обратился он к Кузнецову, — останетесь в тени и с чистыми ручками.
— Мысль толковая, — согласился полковник. — А я ведь хотел солдат послать для ареста да в тюрьму их всех запереть.
— Ну, знаете, — возразил Башкиров, отметив про себя тупость полковника, — теперь не те времена, чтобы так лихо и просто поступать. Такими действиями вы бы восстановили против себя и солдат полка, и всю городскую чернь. А это, согласитесь, вовсе не то, что нам нужно.
Видимо, лишь теперь, трезво оценив обстановку, полковник понял истинную цену своей казачьей лихости и тут же заторопился отступить в тень. Был он красив и строен, несмотря на свои шестьдесят лет, крепок, высок ростом. Седина на висках и седая бородка клинышком не портили привлекательности.
Надев фуражку в передней, будто случайно локтем задел полковника Елагина, примолвил:
— Так вот и действуйте! Я думаю, офицеры справятся с такой задачей. Да поумнее с солдатами-то, потому что с нас за все спросится.
— Да уж как-нибудь с божьей помощью управимся, — проскрипел, усмехнувшись, Елагин. Прожив немалую жизнь, он, видимо, не очень боялся не только ответственности, но и самой смерти.
Через два дня в казармах запасного полка завыла и завизжала вся офицерская свора. Личный состав полка постоянно менялся, все время пополняясь. Через несколько недель отправлялись на фронт маршевые роты. Офицерам из Союза эвакуированных солдат, переодетым в солдатскую рвань, легко работалось в этой массе. Люди мало знали друг друга, потому незнакомый солдат в только что сформированной роте не вызывал никаких подозрений.
— Братья фронтовики! — орали пришельцы. — Что же вы смотрите на окопавшихся в тылу дармоедов! Вы на фронте кровь проливали, а ваши жены, сестры, матери по́ миру ходят, кусок хлеба выпрашивают у тех же дармоедов.
— Не верьте большевикам, они губят народную революцию, продают Россию немцам, а сами отсиживаются в Советах. Арестовать их и отправить на фронт с маршевыми ротами.
— Вступайте в Союз эвакуированных солдат! Только через него мы добьемся своих гражданских прав и улучшения жизни наших семей. Солдаты, вступайте в свой родной Союз!
— Братцы! — визжал очередной офицерик в драной шинели и для пущей убедительности измазавший рожу ваксой. — На днях нас отправят на фронт, а такие же солдаты, как и вы, прохлаждаются в большевистском Совете рабочих и солдатских депутатов. Сколько маршевых рот ушло с тех пор, как они там засели?!
— Казаки все до одного, покинули этот паршивый Совет, они поняли, что он губит революцию.
— А вот этого не следовало говорить, — зашептал в шуме толпы мазаный. — Вы забываете, с кем говорите! У мужиков с казаками дружбы давно нет.
— Арестовать весь Совет и послать с нашим эшелоном на фронт! Пущай и они пороху понюхают. А заместо их можно и других в Совет посадить! — Это уже настоящий солдат, подогретый агитаторами, запел с их голоса.
Целую неделю надсадно драли глотки господа из Союза эвакуированных солдат, не давая опомниться темным, ничего не понимающим солдатам. А когда разогрели эту серую массу до нужного предела, в полку состоялся митинг, на котором все повторилось, как по нотам, и солдаты приняли решение: при очередной отправке маршевых рот арестовать солдат-членов Совета рабочих и солдатских депутатов и отправить их на позиции. Отдельно о коммунистах в том постановлении ничего не говорилось. Но и такая победа радовала офицеров и казачьих вожаков.
Отправка двух маршевых рот состоялась в воскресенье. После завтрака роты повели на Михайловскую площадь и поставили перед церковью, где отслужили молебен. Потом священник окропил солдат святою водой и сказал трогательное напутственное слово. Говорил он долго и в заключение пожелал доблестным воинам одержать победу над врагом земли русской.
А в исполкоме, ютившемся в неудобном здании пожарников, по случаю воскресенья никого не было, кроме дежурного. Сухой чернявый парень лет восемнадцати, Степка Захаров, был сыном типографского наборщика. Через отца его судьба давно была связана с подпольщиками. Правда, тогда он и не знал, для чего велят ему поступать так или этак.
Скажем, собирались они летом четырнадцатого года на рыбалку, и отец зачем-то велел ему надеть чужую студенческую куртку, лечь на телегу вниз лицом, голову прикрыть тоже форменной студенческой фуражкой и делать вид, будто спит. В дороге он и на самом деле уснул.
А вечером в тот день всему городу стало известно, что из тюрьмы сбежал опасный государственный преступник. Степке и в голову не приходило тогда, что в студенческом одеянии он играл роль Алексея Куликова. Отец рассказал ему обо всем недавно, поскольку сын уже три года работает печатником в той же типографии, немало всяких листовок, воззваний тайных напечатали они. Приходилось их расклеивать ночами.
Этот парень был своим человеком в исполкоме горсовета, выполнял мелкие поручения, часто бегал за рассыльного, потому и просили его подежурить иногда в нерабочее время.
Утром зазвонил телефон, Степка подошел к нему, и ответил, что исполком Совета рабочих и солдатских депутатов слушает.
— Кто у телефона?
— Дежурный, Степан Захаров.
— А кто из руководящих работников есть?
— Никого нету.
— Вот что, Степан Захаров, приказываю немедленно собрать в исполком всех депутатов-солдат. Быстро!
