Сергей Снегов - В полярной ночи
Зеленский понимал, что на первых порах столкновения между ним и Лешковичем и Федотовым неизбежны. Лешкович монтировал самые крупные металлургические заводы страны, за спиной Федотова стояли десятки налаженных и пущенных в эксплуатацию турбин. Можно было, конечно, без рассуждения исполнять их планы, делать, что подскажут. Таких начальников много, и жизнь их спокойна и беспечальна. Но Зеленский по самой своей натуре к ним не принадлежал.
Ссоры с Лешковичем начались сразу. Лешкович старательно исполнял свою угрозу — был трудным подчиненным. В Зеленском он видел только соперника. Даже то, что Зеленский быстро постигал секреты монтажного дела и не щадил ни времени, ни сил для того, чтобы ускорить работу, казалось ему подозрительным. Он сердился, что Зеленский вмешивается в монтажные дела. И когда Зеленский передал через голову Лешковича какое-то распоряжение прорабу по монтажу, Лешкович, разъяренный, примчался в кабинет Зеленского и разбушевался. Зеленскому много трудов стоило сдержаться, но он сдержался, и между ними произошел разговор, разъяснивший многие недоразумения.
— Давайте договоримся, Валериан Александрович, — спокойно предложил Зеленский: — вы — автор нового плана работ, а я — начальник, проводящий этот план в жизнь. В одиночку вам все равно не осуществить свои идеи, строительство — это не поэма, которую поэт пишет от начала до конца сам. Как начальник, я занимаюсь всеми вопросами строительства и монтажа. И если я что-нибудь не согласовал с вами, то этим не умаляю вашу славу автора нового метода, а только осуществляю свое право начальника отдавать распоряжения любым своим подчиненным.
Все это казалось ясным и справедливым. Лешкович, вспыльчивый, но добрый, понимал, что возражать ему нечего. Ему было приятно, что Зеленский открыто и безоговорочно признает именно его инициатором новых методов строительства: чем дальше, тем основательнее сам он забывал, что идея этого метода была подсказана ему Дебревым. Он отступил и больше скандалов не устраивал. Он вскоре сам оценил энергию и расторопность Зеленского. А после того, как в горячую пору монтажа они заночевали на одном столе в конторке и незаметно перешли на «ты», он сдружился с Зеленским и начисто забыл о своих подозрениях.
Значительно медленнее у Зеленского устанавливались хорошие отношения с Федотовым. Шеф-инженер по турбинам был человек трудный. Уступив по самому важному вопросу и согласившись производить монтаж турбины в недостроенном помещении, он решительно не делал больше никаких уступок. Инструкции, данные ему заводом, изготавливающим турбины, были жестки, и он требовал их выполнения во всех мелочах. Между ним и Зеленским происходили непрерывные столкновения.
— Вообще он имеет резон, — докладывал как-то Зеленский приехавшему на площадку ТЭЦ Дебреву. — В конце концов, он требует условий, чтоб делать лучше, а не хуже. Но у нас нет возможности осуществить все, что он требует. Взрывы мы прекратили, но скалу разделывать надо. Рядом с турбиной работают пневматические молотки, бьют кувалды — некоторые сотрясения передаются. А что мы можем поделать?
Дебрев сердито сопел и поблескивал глазами.
— Вчера во время пурги в турбинное помещение попал снег, — продолжал Зеленский. — Я не оправдываюсь — прошляпили, неаккуратно натянули шатер. Однако это еще не основание, чтоб бросать все работы и уезжать с площадки домой. Федотов держит себя как посторонний человек, а не как член нашего коллектива.
— Пошлите за ним, — приказал Дебрев.
— Дадите ему нагоняй? — предположил Симонян, присутствовавший при этом разговоре.
Дебрев пожал плечами.
— Что для него мои выговоры? — возразил он. — Федотов нам не подчинен. Нет, тут надо рубить сплеча, обухом по голове. Вот я сейчас с ним поговорю, и он не то что уезжать в рабочее время домой — обедать и ночевать будет на лопатках своей турбины.
— Петушиное слово знаете? — сдержанно осведомился Зеленский.
— Петушиное, — подтвердил Дебрев, улыбаясь задуманному разговору с Федотовым. — Борис Викторович недавно придумал великолепный метод укрощения иглокожих. На одном попробовали — получилось сверх ожиданий, — он насмешливо покосился на Зеленского. — Теперь я на свой риск на Федотове испытаю.
Зеленский не понял, что именно готовился предпринять главный инженер комбината, но допытываться не стал.
Федотов пришел готовый к бою. Было видно, что на сердце у него накипело. Он ругал все: сотрясение скалы мешает установке вала в подшипниках, сквозь щели проникает снег, от работы землекопов поднимается пыль, у самой турбины прогуливаются, дьявол их знает зачем, строительные рабочие. Если так будет продолжаться, монтаж первой турбины сорвется.
Дебрев обрушился на Зеленского.
— Ни к черту вы не умеете организовать работу на участке монтажа! — кричал он, грозно переводя взгляд с Зеленского на Симоняна. — Нужно, наконец, понять, что самое главное — это удовлетворение интересов наладчиков! Все должно быть подчинено им. Считаю претензии товарища Федотова полностью обоснованными.
Федотов слушал Дебрева с недоверчивой радостью: до сих пор главный инженер чаще нападал на него, чем выступал в его защиту. Зеленский понимал, что разнос Дебрева преследует какие-то дипломатические цели. Однако выслушивать его крики было так неприятно, что он, весь покраснев, чуть было не затеял спора. Симонян, угадав его намерение, незаметно дернул его за рукав.
— Что бы вы предложили для ликвидации всех этих безобразий? — спросил Дебрев Федотова.
— Пусть строители выполняют все наши требования, — сказал Федотов.
Но Дебрев отверг этот план. У строителей масса всяких забот, они охотно пообещают все, что от них потребуют, но надуют.
— Мы сделаем по-другому, — проговорил Дебрев задумчиво, как будто у него явилась новая мысль. — Нужно, чтоб на вашем участке монтажа все было подчинено вам. Вы должны не предъявлять строителям требования, а руководить ими.
На этот раз обрадованный Федотов поверил в серьезность слов Дебрева.
— Это будет хорошо, — одобрил он. — Надо, наконец, понять, что монтаж турбины — это не сборка трактора, такие вещи в плохо оборудованном сарае не сделаешь.
— Раз вы не возражаете, так и постановим, — решил Дебрев. — Я сегодня доложу полковнику, и мы выпустим приказ о том, что на участке монтажа турбин на вас возлагается ответственность за все монтажные и строительные работы. Теперь вы сами будете планировать, нужно ли вам допускать пыль и стрекотню и как все это переделать, не заваливая строительного плана.
Ошеломленный таким поворотом дела, Федотов пытался возражать. Его дело — турбина и ее ввод в эксплуатацию. Если говорить начистоту, то ни строительные работы, ни сроки пуска комбината его совершенно не касаются. Ко всем этим вопросам он не имеет прямого отношения, и они могут интересовать его лишь со стороны, как наблюдателя чужой работы.
Пи не может превышать права, предоставленные ему его заводом, и не собирается брать на себя дополнительные обязанности.
Лицо Дебрева снова приобрело обычное угрюмое выражение.
— Кроме обязанностей, изложенных в вашем командировочном удостоверении, у вас имеются еще обязанности советского человека, — возразил он грубо. — Пуск нашего комбината повышает обороноспособность нашей родины. Нужно ли так понимать вас, что вопросы изгнания фашистов из нашей страны пас интересуют как наблюдателя со стороны, лишь как чужая работа?
Федотов даже побледнел от негодования. В голосе его появились рычащие нотки.
— Я никому не позволю так ставить вопрос, — отрезал он. — Я согласился проводить все эти рискованные эксперименты с турбиной, я иду, может быть, на потерю своей репутации инженера, чтоб помочь вам, но делать за вас работу я не буду.
Дебрев почувствовал, что нанес жестокое оскорбление Федотову. Он переменил тон, стал мягко и настойчиво уговаривать Федотова. Понемногу уговоры Дебрева убедили упрямого шефа. Он понимал, что резон в новом предложении Дебрева есть — будет все-таки лучше, если строители и монтажники на турбинном участке станут под его властную руку.
— Ладно, выпускайте приказ, — сдался наконец Федотов. — Придется показать вашим неотесанным строителям, что такое настоящая культурная работа.
Дебрев отправился с новым начальником участка и Симоняном осматривать монтаж турбины. Зеленский сослался на занятость и отстал. Он торопился к Лешковичу в котельное помещение — там сегодня предстояла важная операция. Зеленский ничего о ней не сказал Дебреву, чтоб тот не мешал своим присутствием. На монтажной площадке котельного цеха, прямо на открытом воздухе, Лешкович монтировал первый котельный агрегат. План его был смел до дерзости, он сам определял его так: «Себя переплюну, больше такого не будет!» Он заканчивал подготовительные работы для подъема и установки на котле трубы. Двадцатиметровая стальная труба была собрана и сварена на земле, в стороне от котла.
