Всеволод Иванов - Пасмурный лист (сборник)
– В Коринф? Р-рад! Садись. Ешь.
Они молча ели бобы. Затем хозяин руками, видимо, привыкшими к жару, достал из котла мясо дикой козы и положил его на доску. Он густо посыпал мясо солью, указал на вино.
– Соль? Р-рад!.. Будем много пить. – И он захохотал, держась руками за живот. Видно было, что он с трудом подбирал слова, и добытые эти слова доставляли ему большое удовольствие, и он пьянел от них, как от крепкого вина.
Они вычистили руки скатанный хлебным мякишем, и хозяин придвинул к себе сосуд с вином и снежной водой. Запах пряностей чрезвычайно был приятен ему, и это тоже указывало на то, что он давно не видал людей. Солдат ел жадно мясо, с хрустом раздробляя здоровенными своими зубами кости, и гордость, что великан увидал после долгого одиночества именно его, Полиандра, гордость укрепляла сердце солдата. Он воскликнул:
– Рад, клянусь собакой и гусем! Будем наслаждаться!
И он поднял деревянную чашу с вином. Некогда он пивал физасское, лесбосское, наксосское и славнейшее хиосское вино. Он-то знал толк в винах. Но это вино было лучше всех. И он выразил красивыми словами свое удовольствие хозяину.
– Р-рад!.. – пророкотал тот. – Р-рад. Пей. Р-рад!
И он добавил ему вина из кувшина.
Сам он пил мало, для него достаточно было наслаждения, что он видит человека. Солдат же желал за вином состязаться в споре, желал рассказать про то, что он приобрел, нажил и – разбросал. Он спросил:
– Разве здесь давно не проходил путник?
– Давно, – ответил, широко улыбаясь, хозяин. – Рад.
– А сам давно ли ты здесь?
– Давно, – ответил хозяин. – Сегодня – последний, последний день, да!
– Как последний? – спросил солдат. – Разве ты продал свою хижину, сад и ниву? Где же твой покупатель? И за дорого ли ты продал?
– Зевс, слава ему, освободил меня, – сказал хозяин, сияя темно-голубыми, небесного цвета, глазами. – Рад! Последний день.
– Слава Зевсу, – сказал привычным голосом солдат. – Но не Зевс же купил твою хижину, и сад, и ниву?
Тогда хозяин, сильно жестикулируя и стараясь, чтоб солдат понял его, сказал раздельно:
– Зевс поставил меня здесь. Зевс и освободил.
– А жрецы? – сказал солдат, прихлебывая вино. – Они хотят поставить здесь храм? Место красивое.
– Не жрецы! Зевс, – настойчиво повторил хозяин. – Меня поставил здесь Зевс! Сам!
– Зевс? Кто же ты такой, если тебя поставил сюда сам Зевс? – спросил несколько насмешливо солдат.
– Я Сизиф, сын Эола.
Солдат захлопал глазами, и вино полилось ему густой струей на холодные колени.
– Клянусь собакой и гусем, – проговорил, заикаясь, солдат. – Ты – Сизиф?
И так как хозяин утвердительно закивал лохматой головой, прихлебывая вино из чаши, солдат спросил:
– Я слышал о Сизифе, сыне Эола, бога ветров. Я знаю, что он правил Коринфом, и это было давно, еще далеко до времен Гомера.
– Это я, – ответил хозяин с такой величественной простотой, что солдат совсем выпустил чашу и почувствовал, как толстые дубовые балки, на которых покоилась крыша хижины, пошатнулись перед его глазами.
– Клянусь собакой и гусем, это ты.
– Это я, Сизиф, – ответил хозяин и опять прихлебнул из чаши. – Пей!
Солдат не мог пить, и хозяину пришлось пуститься в объяснения, как это ни трудно ему было.
– Я много грешил. Я убивал безвинных. Грабил. Зевс наказал меня. Мне – вечно вкатывать в гору обломок скалы. Обломок достигает вершины, и неведомая сила снова сбрасывает его вниз. Ты видел. И сегодня ты видел последний день. Я был послушен. Зевс вчера явился ко мне и сказал: «Последний день». Р-рад!
И хозяин захохотал.
Солдат вздрогнул от страшной мысли и спросил:
– Скажи мне, о почтенный Сизиф, сын Эола. Ты ведь наказан был уже тогда, когда попал в подземное царство мертвых, в царство Гадеса. Неужели и я тоже уже нахожусь в нем?
Сизиф ответил:
– Бесчисленное количество дней вкатывал я камень в гору в подземном царстве Гадеса. Повторяю, я был послушен и не гневил богов ропотом. Прощение Зевса в том именно и заключалось, что незаметно для себя я перешел из подземного царства сюда, к солнцу. Вот почему я рад, что вижу тебя, о путник!
Солдат спросил:
– Скажи мне, о Сизиф, сын Эола, каково собою подземное царство Гадеса? Ты умеешь кратко и сильно изображать свои мысли.
Сизиф ответил:
– Слякоть. Дождь. Сырость. Всегда.
– Клянусь собакой и гусем, – воскликнул солдат, – нельзя сильнее выразить свою благодарность богам за солнце и за вино!
– Пей, – сказал, смеясь, Сизиф. – Р-рад!
– Хвала мудрому Зевсу, – принимая чашу, полную мутного красного вина, проговорил солдат. – И долго ты был здесь, на вершине гор, один?
Хозяин ответил:
– Долго. Я вкатывал камень от восхода до заката. Я был послушен.
– А после заката ты копал огород, ловил зверей, собирал плоды. – Хозяин кивнул головой, и солдат продолжал перечислять трудности его жизни. – Тяжело в жару. А еще тяжелей в дожди, когда подходит зима. Тебе, наверное, мешала вода…
– О, целые потоки! – вскричал хозяин. – Навстречу – река! В грудь. Камень в воде. Руки скользят. Мокро. Иду против потока… Но я покорен богам. И вот Зевс простил меня!
– Хвала мудрому Зевсу, – сказал солдат. – Прошу тебя, налей мне еще вина. Прекрасное вино. Последний раз я пил нечто подобное в Иране.
– Ты был в плену?
– Я – в плену? У гнусных и трусливых персов? – сказал с презрением солдат. – Да ты разве не знаешь, что Александр Великий прошел Персию от начала до конца?
– Не знаю, – ответил Сизиф. – Я катал камень. Кто такой Александр?
– О боги! – воскликнул солдат Полиандр. – Он не знает, кто такой Александр, царь Македонский! Ты, значит, не знаешь о сражениях, им выигранных, о том, как он разбил царя Дария и разрушил индийское царство Пора, и как женился на прекрасной царевне Роксане, и как собрал множество других сокровищ?
– Ничего не знаю, – ответил Сизиф. – Камень был тяжелый, и мне было трудно оглядываться.
– Клянусь собакой и гусем! – вскричал солдат. – Я расскажу тебе все от начала до конца. Налей мне вина!
Хозяин наполнил ему снова чашу, и солдат стал говорить.
* * *Спустилась ночь. Сквозь ветви дубов глядели звезды. Ветви были неподвижны, неподвижны были и горы за ним, и едва доносился сюда в хижину лепет ручья. Сизиф сидел, обхватив большими руками колена, и медно-красные лучи света из очага освещали его лицо и глаза, ставшие подлинно синими.
Солдат рассказывал о городах Востока. Города эти построены из кирпича, высушенного на солнце и крепко связанного между собой черной и липкой смолой, оригинальным и натуральным продуктом вавилонской почвы. Он говорил об оазисах, где растут высокие пальмовые деревья, дающие столько же полезных употреблений из ствола, ветвей, листьев, сока и плодов, сколько дней в году. Он говорил о плавучих плот, ах на пузырях из кожи, которые везут по многоводным рекам с высокими искусственными плотинами прекрасные дары земли – коней, пряности и женщин. Таковы Персия, Египет, Индия…
– А что с ними сталось? – спросил хозяин.
Солдат встал и поднял вверх чашу с вином.
– Хвала богам! – воскликнул он. – Мы переправились через Геллеспонт, принесли на развалинах, наверное, тебе известного Илиона, жертву предку нашему Ахиллесу, и направились к реке Гранику, где и победили персов. И мы пошли по их стране, зажигая города, разрушая плотины и рубя оазисы. Дороги, по которым мы проходили, были вымощены целыми рощами пальмовых деревьев. Мы все уничтожали и жгли! И мы дошли до того жаркого пояса, куда не могут доходить люди. – И, распаляясь от рассказа и вина, Полиандр пылко продолжал: – В этом пустом пространстве мы встретили только сатиров с пурпуровыми рогами и золотистыми раздвоенными копытами. Волосы их взъерошены, носы сплюснуты, на щеке желваки, ибо они постоянно предаются любви, музыке и вину. Мы убивали их. Мы убивали и сирен. Эти горячие, иссушающие существа сидят на лугах, покрытых цветами, а вокруг них лежат кости людей, погибших от любви к ним. Мы убивали центавров и пигмеев, индийских и эфиопских. Одним своим мечом – ты видишь его, о Сизиф, – я уничтожил фалангу пигмеев, кавалерию их. Они каждую весну верхом на козлах и баранах, в боевом порядке идут на добывание журавлиных яиц… Ха-ха-ха!..
– Р-р-рад! – закричал, поднимая чашу, хозяин, и рокотом отозвались на тяжелый голос его невидимые и тяжелые горы.
Солдат продолжал:
– Мы все это разрушали и предавали огню во имя Ахиллеса и славы его потомка – Александра, царя Македонского! Отсюда и разбогател Коринф. Отсюда и разбогател царь Кассандр, который со мной поступил неблагородно…
Солдат пошатнулся от злобы, хмеля и внезапно посетившей его мысли. Он посмотрел на великана, недвижно сидевшего у очага, и сказал:
