Фазиль Искандер - Козы и Шекспир
— Кто выше — человек, который почувствовал соблазн, но преодолел его. Или человек, который при виде соблазна ничего не почувствовал и ничего не преодолевал.
— Думаю, что человек, который преодолел соблазн. Для человека, который не почувствовал соблазна, может быть, сам соблазн, именно этот, для него не существует. Мы не знаем, что он сделает, когда столкнется со своим соблазном. А первый — на практике показал свою силу.
— Я хочу напомнить на собственном примере, как человек легко забывает о своих грехах. Как-то я ездил по городу по всяким делам. На обратном пути вместе с друзьями ехал в такси. Сначала подъехали к моему дому. Я сидел на переднем сиденье, расплатился с таксистом и вышел.
Минут через двадцать, уже дома, вспомнил, что в такси забыл свой «дипломат». В нем лежал мой паспорт и другие документы. И мне стало нехорошо. Сколько хлопот восстанавливать, хотя бы только паспорт. Но я надеялся, что шофер перед тем, как развозить моих друзей, обнаружит мой «дипломат» и передаст друзьям. Проходит час. Звоню друзьям. Они уже давно дома, но шофер им ничего не передавал.
И я, подумав о своих будущих хождениях за нужными бумагами, решил, что это Бог меня наказал за какие-то грехи этого дня. Но какие? Я со всей строгостью вспомнил весь день и вдруг открыл несколько мелких своих грехов, которые теперь мне не показались такими уж мелкими.
Один молодой физик хотел подбросить мне свою работу на отзыв, но я отказался, смягчив свой отказ тем, что через месяц я буду посвободней. Пришлось дать ему телефон. В самом деле, укорачивая свой путь, мы его делаем еще длинней. Так, по слабости, вместо того чтобы сказать прямо, что я теперь не читаю чужих работ без рекомендации коллег, я его бессмысленно обнадежил. Потом я вспомнил, что, неожиданно для себя и тем более для него, поздоровался с одним подлецом, который много лет назад сделал мне подлость. Но поздоровался я не из христианского всепрощения, а из тщеславия, мол, видишь, какой я добрый. Он удивленно и охотно кивнул мне и еще больше запрезирал. Были и еще какие-то мелкие проколы.
Я поразился, совершенно ясно поняв, что никогда ни об одном из них не вспомнил бы, если бы не пропал «дипломат». Я в прекрасном настроении вышел из машины. А теперь настроение было поганое, и оно длилось еще часа два. И я подумал: а не слишком ли переборщил Бог, наказывая меня за эти грехи?
И вдруг звонок в дверь. Открываю. Шофер с моим «дипломатом»! Настроение подпрыгнуло! По-видимому, для того, чтобы приблизиться к Богу, я, конечно, вознаградил шофера за услугу. Ясно, что во всей этой истории Бог ни при чем. Истинный смысл ее в том, как легко мы забываем собственные грехи, пусть и маленькие, но почему-то вспоминаем о них, когда нас постигает неудача.
— Интересный случай… Но, кажется, нас зовут обедать.
— Откуда ты взял? Я ничего не слышал. Тебе показалось.
— Да, да! Зовут!
— В самом деле, зовут. Но почему ты сразу же расслышал то, чего я не услышал?
— Потому что я прислушивался. Я сегодня почти не завтракал и сильно проголодался.
— Пошли! А знаешь, настроение улучшается.
— То ли будет после обеда.
— А что, если Бог призовет во время обеда?
— Ничто так не заглушает голос Бога, как работа челюстей. Но прерывать трапезу на небесах считается большой бестактностью. Кстати, и со стороны человека, обращающегося к Богу. Надоедливых просителей он тоже не любит.
— А как он относится к выпивке?
— Если ты придерживаешься строгой роскоши пить только с тем, с кем хочется выпить, он спокойно на это смотрит. Но на тех, кто пьет с кем попало, он давно махнул рукой.
— Ну, нас он не осудит. Пошли!
Антип уехал в Казантип
— Где Антип?
— Уехал в Казантип!
— Ну и тип!
— Кто? Антип?
— Да и ты хорош. Скажи честно, где Антип?
— Честно говорю — уехал в Казантип.
— Ну и тип! Он деньги у меня брал в долг. Мы же договорились с ним о встрече.
— Еще не вечер! Про должника намекну слегка: вернет или вильнет! Ты бы и мне одолжил рублей сто.
— Еще чего!
— Чтобы равновесило, как коромысло… Вижу, морда скисла. Зато я уговорю Антипа вернуть твой долг. Ты мне — Антип тебе. Обоим выгода, да и другого нет выхода!
— Я вижу, ты шутник!
— Пока не повесили за язык! Такие, как я, для народа — глоток кислорода. Время выпало из времени и волочится в темени. Наша демократия — для воров Аркадия. Обычай волчий — воруют молча. Эх, времечко, времечко! Один я, как попугай на семечки, зарабатываю языком… Лучше разбойная власть, чем власть разбойников. Таково мнение живых и покойников. До меня как до сельского поэта доходят голоса с того света.
— А что нового у вас здесь?
— Один сельский идиот уже который год, живя в городе, выдавал себя за городского сумасшедшего. Наконец власти его разоблачили, маленько подлечили и водворили его в места первоначального идиотизма. Кстати, не чуждые и властям. Он у нас. Мы рады гостям.
— А что он делает?
— Скрещивает фейхоа и помидоры. Или водит туристов в горы. А когда делать нечего, опять выдает себя за городского сумасшедшего. При этом доказывает с толком, что село стало поселком. И потому он не сельский идиот, а совсем наоборот. У него такое мнение, что его изба — имение. Приватизированное. Но сам он горожанин, а иногда парижанин.
— Черт возьми! Кажется, в России сельский поэт мудрее всех. Тогда скажи мне, что такое коммунизм и что такое капитализм?
— Это просто, как морковь! Коммунизм — кровь. Капитализм — дерьмо. Кто при коммунизме нанюхался крови, тот с надеждой смотрит на капитализм и не слышит запаха дерьма. Нема! А кто при капитализме нанюхался дерьма, тот с надеждой смотрит на коммунизм и не слышит запаха крови. Нюхай на здоровье!
— Так что же, в конце концов, у нас?
— Запах — вырви глаз! Бастурма из крови и дерьма! Россия никак не научится сопрягать. А надо, ядрена мать, сопрягать свободу и закон. У нас закон: выйди вон! Свобода в башке что кот в мешке! У нас, как сопрягать, так и лягать!
— Хорошо. Даю тебе деньги. Но постой! А кто уговорит тебя вернуть мой долг?
— Конечно, Антип.
— Кажется, я влип… Да и на рифму потянуло…
— Почему же? Бывало похуже… Эй, Антип!
— Ты же сказал, что он уехал в Казантип.
— Мало ли что! Уехал — приехал! Эй, Антип!
— Где же твой Антип?
— Уехал в Казантип. Может, кому-нибудь для смеха в морду заехал. И подзалетел в милицию. Молодой — в башке кураж. А ты в милиции подмажь и приедешь с Антипом из Казантипа.
— Да на черта мне сдался твой Антип, чтобы переться за ним в Казантип!
— Вот тип! Сам же пристал: «Антип, Антип!» Может, Антип у Галки, а может, на рыбалке. Может, хочет тебе вернуть долг рыбой. Нынче бартер — главный бухгалтер!
— Нет уж, спасибо. А кто сказал, что Антип уехал в Казантип? А теперь Галка-рыбалка! Что за бред!
— Вот чудак! Антип же рыбак! Хороша рыбка-казантипка…
— Что это еще за казантипка?
— Сразу видно — курортник-москвич, башка что кирпич! А у нас любая бабуля знает, что это барабуля. В Казантипе рыбалка и Галка. Он поехал Галку побачить, а потом порыбачить. Или наоборот. Сперва порыбачить, а потом побачить. Или одновременно — бачить Галку и рыбачить. Такой он стервец-удалец! Сложный человек Антип. Это же трудно — при такой молодке держать равновесие в лодке.
— Да при чем тут лодка, молодка!
— Как при чем?! А ты думал — наш Антип уехал в Казантип, чтобы ловить с причала, как пенсионер-мочало?! Антип рыбачит только с лодки. А если поклевка хороша — сразу на четыре шнура!
— Как это так, на четыре шнура?
— Два шнура в руках — один в зубах. А четвертый намотан на большой палец правой ноги. Ох и мозги у Антипа, ох и мозги! Впрочем, не очень. Левой ногой не может ловить даже Антип.
— Почему?
— Не тот у пальца загиб. Шнур не держится. Но и с молодкой непросто в лодке. Греби, греби, греби — табань! Леска запуталась — дело дрянь! Пока распутаешь леску, Галка прикроет занавеску. Пока распахнешь занавеску — теченье запутает леску.
— Ничего не понимаю!
— Сложный человек Антип. Поезжай в Казантип. Там рыбалка, Галка и Антип. Говорю, как на духу: как раз попадешь на уху! А уха у Антипа духовитая. А Галка у Антипа… ядовитая. Можно от Галки прикурить без зажигалки. А после пол-литра — чистая гидра! Только предупреждаю. Шуры-муры не вздумай — стоп! А то сам не поймешь, как утоп. Или так искалечит, что никто не излечит. Ох и строг Антип!
— Ну и тип! Хорошо, что уехал в Казантип.
Люди и гусеницы
Молодой инженер, стоя под одним из платанов, росших вдоль шоссейной дороги, дожидался автобуса, чтобы поехать в свою контору. С утра стояла подоблачная духота. Дышать было трудно. Море замерло.
Молодой инженер был высоким, крепким, интересным мужчиной. Ему было тридцать лет, он был удачлив, и, казалось, есть все основания радоваться и радоваться жизни.
