Семен Бабаевский - Свет над землёй
После небольшого перерыва начались прения. На трибуну взошел Кондратьев — по счету шестой. Он говорил о том, какое первостепенное значение приобретает сейчас политическая работа в колхозах. Его речь была насыщена фактами, взятыми из жизни Рощенского района, особенно много он говорил о технической учебе колхозников. Затем, неожиданно для Сергея, перешел к примерам, взятым в других районах.
— На примере многих районов видно, какой мощной силой входит электричество в жизнь колхозов, и тут на очереди стоит задача: дать каждому колхознику минимум технических знаний. А как у нас обстоит дело с овладением техникой? Гидростанции растут, а электриков, хороших специалистов эксплуатационников очень мало. А почему их мало? Мы их не готовим, не обучаем, да и сами мы еще не прониклись глубоким уважением к технике, к электричеству, которое уже стало неотъемлемой частью всего сельскохозяйственного производства.
— Партийный руководитель, — продолжал Кондратьев, — обязан во всем — и в росте техники, и в преобразовании природы, и в характерах и поступках людей — видеть все то новое, что рождено нашим трудом и нашим временем. За все новое нам надо драться и драться упорно, чтобы это новое не умирало, а утверждалось, росло и непременно побеждало!
Провожаемый аплодисментами, Кондратьев уступил место на трибуне другому оратору, уселся к столу и, наклоняясь к Сергею, сказал:
— Выступать будешь?
Сергей кивнул головой и отдал Николаю Николаевичу давно заготовленную записку.
На вторые сутки продолжалось обсуждение доклада. На трибуне один за другим стали появляться ораторы. Сергей слушал и делал произвольные заметки, записи каких-либо слов или фраз. Так, ниже фамилии управляющего трестом значилось: «Мужчина грузный и грозный». И далее слова самого директора: «Они сработались в своем безделье и оба превратились в деляг», «И тут имеет место недопустимая затяжка». Подчеркнув слово «затяжка», Сергей дописал: «Затяжка имеет место».
Следующим выступал прокурор степного района, в новенькой прокурорской форме, внешне похожий на генерал-директора железной дороги. Говорил долго и с трудом уложился в регламент. Рядом с его фамилией в блокноте у Сергея остались такие фразы: «Волокита — самое пагубное дело. К сожалению, у нас часто заволокичиваются важные дела…»
Прокурора сменила молодая женщина. Она взошла на трибуну осторожно, точно боялась оступиться, зато говорила горячо, волнуясь и глотая слова, и это волнение так охватило все ее стройное молодое тело, что правая нога у нее, в тонком чулке и в красивой туфле, все время мелко-мелко вздрагивала. «Бедняжка, пережинает», — записал Сергей и, вслушиваясь в звонкий голос, сделал еще две записи: «Он был у него как под крылышком, а выдвинулся своим подхалимством», «Там, где нет критики, там место всегда гнилое и воздух с душком».
С трибуны молодая женщина сходила быстро, точно от радости готова была сорваться на бег… Не спеша, важно поднялся на трибуну Андрей Федорович Кривцов — председатель Марьяновского райисполкома, мужчина свежий, с чисто выбритыми, блестящими щеками. Своего соседа Сергей слушал особенно внимательно. Когда Кривцов, надувая мягкие щеки, заговорил об электроэнергии, получаемой из Усть-Невинской ГЭС, Сергей записал: «Ловок, ловок! Тепловой резерв его беспокоит, а сам, вижу я, мало беспокоился об этом «тепловом резерве». Кривцов говорил мало и несвязно.
Еще выступал Чебцов — председатель колхоза, худощавый мужчина с маленькими, хитрыми глазками. Он жаловался на то, что на молочной ферме нет налыгачей. «Отстал, отстал, товарищ, — записал Сергей. — Хорошие животноводы уже лет десять не держат коров на налыгачах». А Чебцов поглядывал назад, на Бойченко, и просил помочь достать налыгачи. В зале шумел смех. Бойченко даже не улыбнулся.
Из всей нескладной речи Чебцова Сергей записал только две фразы: «Ему хорошо опираться на высокий авторитет», «А все ж таки он ходит шатко, как на ходулях».
Еще рядом с двумя фамилиями появились записи: «Если хорошенько присмотреться, то это же не член партии, а элемент с партийным билетом», «Нам надо шире открывать…» — Сергей не дописал, — Николай Николаевич поднялся и сказал:
— Слово имеет товарищ Тутаринов — председатель Рощенского райисполкома.
Желая скрыть волнение, Сергей оправил под поясом гимнастерку и взошел на трибуну. Она оказалась не по его росту, и Сергей, сутулясь и опираясь ладонями о деревянные карнизы, минуту стоял молча и осматривал зал, чувствуя мелкую дрожь в локтях. Он еще не сказал ни слова, а сидящая у столика стенографистка с пышной прической что-то торопливо записывала. Сергей взглянул на ее тонкие пальцы, на острое жало карандаша, потерял нить мыслей и не знал, с чего ему начать свою речь.
— С этой трибуны многие ораторы уже говорили об итогах, о достижениях и о планах на будущее. Позвольте и мне последовать этому примеру и вначале сказать, чего достигли колхозники Рощенского района и чего им еще недостает. — Сергей посмотрел на листок со своими записями и, как бы уловив там нужные слова, продолжал: — После войны Рощенская стала районом сплошной электрификации. Усть-Невинская ГЭС делает свое доброе дело! Даровая кубанская энергия вошла и в быт колхозников, и в производство шести крупнейших казачьих станиц, — факт уже сам по себе весьма красноречивый: механизация животноводческого хозяйства, механических и плотницких мастерских, кузниц, молотильных и зерноочистительных агрегатов. И самое примечательное в этой жизни то, что она не принесла с собой ни покоя, ни душевного спокойствия: напротив, облегчая физический труд сотен и тысяч простых людей, жизнь заставила нас работать с удвоенной силой, заставила смелее решать вопросы и энергичнее поворачиваться. И еще: с пуском Усть-Невинской ГЭС внутри района возникли такие задачи, о которых ранее мы не имели никакого представления, и главная из них состоит в том, чтобы приобщать колхозное крестьянство к новейшей электрической технике. И еще возникла задача, она состоит в том, чтобы техническое перевооружение сельского хозяйства вести не в одном Рощенском районе, а вместе с нашими соседями, на чем я подробно остановлюсь чуть-чуть попозже…
В зале заметное оживление.
— А почему попозже?
— Давай сейчас!
— Какие это соседи? Называй имена!
— Кривцов! Это, кажется, и о тебе речь!
— Можно говорить и сейчас. — Опираясь руками о трибуну и еще больше сутулясь, Сергей посмотрел на свою памятку и, видимо, на этот раз ничего интересного в ней не увидев, свернул листок и смял его в кулаке. — До меня на этой трибуне многие ораторы, и в том числе Андрей Федорович Кривцов, утверждали, что к светлому будущему — к коммунистическому обществу — мы идем широким фронтом. Не спорю, фронт у нас действительно широкий, а вот стройности, боевой подтянутости в этом широком фронте нету: одни рвутся вперед, ищут неизведанные дороги, а другие плетутся сзади, выискивают пути полегче да поудобнее, числятся отстающими и к этому привыкают. Почему-то рядом с передовым колхозом спокойно уживается колхоз отстающий, рядом с передовой машинно-тракторной станцией находится станция отстающая, рядом с передовым районом безнаказанно соседствует район отстающий, хотя бы тот же Марьяновский. Откуда у нас берутся эти отстающие? Да и что это за непрошеные «гости» в нашем доме?
— Это не новость!
— Факты, факты!
— Хорошо, перейдем к фактам. — В шестом ряду Сергей увидел багрово-сизое, надутое лицо Кривцова. — Вот они, самые свежие. Вы слышали речь коммуниста Чебцова. Он рощенский сосед, так сказать, с нашей восточной границы. Я бывал в том колхозе, знаю и Чебцова и то хозяйство, которым он руководит… Техника там не в почете. А о чем же нам говорил Чебцов? О налыгачах для молочной фермы. Нечего сказать, нашел товарищ животрепещущую проблему! Да разве на двадцать первом году колхозного строя о налыгачах нам надо печалиться? А Чебцов поглядывал на Андрея Петровича и слезно просил: помогите ему, бедняге, раздобыть налыгачи! В зале тогда смеялись. Да, такие речи ничего, кроме усмешки, и не могут вызвать. Разве налыгачи ныне должны тревожить покой председателя колхоза? По соседству с Чебцовым, через речку, в колхозе «Светлый путь», председатель которого, товарищ Несмашная, является тоже делегаткой конференции, молочная ферма полностью механизирована, там даже корма подвозятся к кормушкам по подвесной дороге. Так почему бы и Чебцову не потребовать с этой трибуны, чтобы ему помогли приобрести не налыгачи, а автодоилку, автопоилки? Почему Чебцов не выступил здесь горячим поборником механизации животноводческого хозяйства?
— У нас нет электричества, — послышался слабый, с хрипотой голос Чебцова.
— А почему же его нет?
— Покамест еще не успели приобрести.
