Михаил Булгаков - Том 3. Дьяволиада
Эта запись весьма характерна, ибо она указывает на высокую требовательность автора к своим произведениям. Последующие записи в дневнике также представляют немалый интерес. 27 октября: «Сейчас смотрел… гарнитур мебели… Решили с Тасей купить, если согласятся отсрочить платеж до следующей недели. Завтра это выяснится. Иду на риск — на следующей неделе в „Недрах“ должны уплатить за „Дьяволиаду“». 29 октября: «…Андрей [Земский]. Он читал мою „Дьяволиаду“. Говорил, что у меня новый жанр и редкая стремительная фабула». 25 февраля 1924 г.: «Сегодня вечером получил от Петра Никаноровича свежий номер „Недра“. В нем моя повесть „Дьяволиада“».
В архиве писателя сохранился оттиск из «Недр» с дарственной надписью Булгакова своей машинистке И. С. Раабен: «Ирине Сергеевне Раабен в память нашей совместной кропотливой работы за машинкой».
Откликов на повесть было немного, но они были весьма примечательны. Евгений Замятин в целом одобрительно высказался о повести Булгакова («У автора, несомненно, есть верный инстинкт в выборе композиционной установки: фантастика, корнями врастающая в быт, быстрая, как в кино, смена картин…»), а главное — увидел в нем растущий талант («…от автора, по-видимому, можно ждать хороших работ») (Русский современник. 1924. Кн. 2. С. 264—266). В дневниковой записи от 23 августа 1924 г. сохранилось несколько слов о «Дьяволиаде»: «Олеша показал мне рецензии в „Звезде“. Сказано: „написано с большим юмором (это по поводу „Дьяволиады“)…“» (далее обрыв текста.— В. Л.). В рецензии (Звезда. 1924. № 3. С. 111) отмечалось: «И совсем устаревшей по теме (сатира на советскую канцелярию) является „Дьяволиада“ М. Булгакова, повесть-гротеск, правда, написанная живо и с большим юмором».
В поле зрения критиков «Дьяволиада» попала значительно позже, когда вышли в свет «Белая гвардия», «Роковые яйца», сборники рассказов и повестей писателя. «Дьяволиада» уже стала рассматриваться в контексте всего творчества Булгакова (см. об этом: Булгаков М. А. Собр. соч.: В 5 т. М., 1989. т. 2. С. 664—667).
…насвистывая увертюру из «Кармен»…— «Кармен» — любимейшая опера М. Булгакова. Написана французским композитором Ж. Бизе (1838—1875) в 1874 г.
…часы «Альпийской розы»…— Ресторан «Альпийская роза» находился на Софийке (затем Пушечная ул.), д. 4.
…старший бухгалтер Дрозд…— Далее по тексту он назван Скворцом.
…«Дортуаръ пепиньерокъ»…— от ф р а н ц. dortoir — спальня для девочек закрытого учебного заведения, и рépinière — питомник, рассадник.
…собрание сочинений Шеллера-Михайлова…— Популярный в 60—80-е гг. XIX в. писатель Александр Константинович Шеллер-Михайлов (1838—1900).
— У вас, товарищ, порок сердца? — См. рассказ «Москва 20-х годов» (т. 1 наст. изд. С. 341): «Но тогда, в 1922 году, в лифтах могли ездить только лица с пороком сердца».
…смотрел на портрет Кромвеля…— Кромвель Оливер (1599—1658) — вождь английской буржуазной революции, а затем жестокий диктатор, сосредоточивший в своих руках всю власть.
…напоминая… трех соколов Алексея Михайловича…— Ср. с текстом романа «Белая гвардия»: «…потертые ковры, пестрые и малиновые, с соколом на руке Алексея Михайловича» (т. 2 наст. изд.).
Шумел, гремел пожар московский…— песня-романс Н. С. Соколова.
— Ян Собесский.— Обыгрывается имя польского короля Яна Собеского (1629—1696) с бессмертным «собесом». Подразумевается же журналист Август Потоцкий, бывший польский граф, ставший большевиком.
— Генриетта Потаповна Персимфанс.— Ироническое сочетание европейского имени с русским отчеством и фамилией, означавшей: Первый симфонический ансамбль (без дирижера).
Прекрасную атласную мебель Луи Каторз…— французская мебель в стиле эпохи Людовика XIV.
Может быть, я Гогенцоллерн.— Гогенцоллерны — знаменитая немецкая династия, существовавшая с XV в. Наиболее яркие ее представители — Фридрих II, Вильгельм I, Вильгельм II. Эта династия имела свои ответвления — румынскую, русскую и т. д.
…в эмеритурной кассе…— Эмеритура (от л а т. emeritus — заслуженный) — единовременные денежные пособия государственным служащим из средств кассы, накопленных от отчислений из зарплаты самих служащих.
Ку-клукс-клан!..— реакционная организация в США, созданная в 1865 г. якобы для защиты чистоты белой расы.
Парфорсное кино…— Парфорсное — от ф р а н ц. par force — с применением силы. Взято из охотничьей терминологии и означает «гон», погоню. В 1931 г. в письме Сталину Булгаков писал: «Со мной и поступили как с волком. И несколько лет гнали меня по правилам литературной садки в огороженном дворе».
…черная крылатка соткалась из воздуха…— Ср. с текстом «Мастера и Маргариты» (гл. I): «И тут знойный воздух сгустился над ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида».
Ханский огонь *
Впервые — Красный журнал для всех. 1924. № 2. С подписью: «М. Булгаков».
Печатается по тексту журнальной публикации.
Сочинение это вызывало и вызывает в настоящее время восторженные отклики писателей, критиков, читателей. Вот как характеризует это произведение известный литературовед В. В. Новиков: «„Ханский огонь“ — наиболее булгаковская вещь. По жанру это скорее повесть, чем рассказ,— с острейшим занимательным сюжетом и с рельефно выписанными типами… Изобразительная сила его рассказа (в пластических деталях) равна бунинской… Может быть, это самый живописный из повествовательных рассказов Булгакова. И самый историчный. Весь его строй утверждает: логика истории имеет свои законы» (Новиков В. Б. Михаил Булгаков — художник. М., 1926. С. 36—38).
Есть несколько версий о возникновении замысла этого произведения, и каждая из них представляет интерес. Прежде всего было обращено внимание на воспоминания И. С. Овчинникова, сотрудника «Гудка», работавшего вместе с Булгаковым. Константин Симонов в свое время назвал воспоминания Овчинникова самыми живыми и содержательными. Мы приведем из этих воспоминаний отрывок, касающийся замысла «Ханского огня» и его осуществления:
«Сам довольно искушенный новеллист, В. П. Катаев, О’Генри наших писателей, как-то пожаловался:
— Пишут плохо, скучно, никакой выдумки. Прочитаешь два первых абзаца, а дальше можно не читать. Развязка разгадана. Рассказ просматривается насквозь до последней точки.
Задетый за живое, вдруг встревает другой наш новеллист — Булгаков:
— Клянусь и обещаюсь: напишу рассказ и завязку, так и не развяжете, пока не прочитаете последней строчки.
И написал! И, насколько помнится, даже напечатал. Название рассказа — „Антонов огонь“. Вот его канва.
Деревня бунтует. Революция. Помещик бросил усадьбу и сбежал. Батраки, дворня, ставши хозяевами экономии, живут как умеют. Водовоз Архип растер сапогом ногу. Начинается гангрена — антонов огонь. Срочно надо ехать за врачом, а лошади нет. Общая растерянность, тревога. А ночью в усадьбе пожар. Тайно вернулся ее владелец — князь Антон и спалил постройки. По авторскому замыслу, пожар и был тот настоящий антонов огонь, который дал заголовок рассказу. Но раскрывается это действительно только в последнем абзаце.
Когда Михаил Афанасьевич читал вслух „Антонов огонь“, мне вспомнился один давнишний наш с ним разговор.
Деревня еще бурлила. Крестьяне то подожгут помещичью усадьбу, то учинят расправу над самим помещиком.
Булгаков шутит:
— Ликуйте и радуйтесь! Это же ваш народ-богоносец! Это же ваши Платоны Каратаевы!
— Бывают фактики и обратного порядка,— перебил я как-то Булгакова и рассказал действительное происшествие, о котором целый год толковали в нашем уезде.
А получилось так. Один наш кулак-отрубщик собственноручно спалил свой хутор, зарезал пять племенных баранов и, пьяный, пришел с косой на конюшню резать сухожилия жеребцам-производителям. Тут голубчика и сцапали его же бывшие конюхи.
— Позвольте! Это же очень интересно! — оживился вдруг Михаил Афанасьевич, выслушав рассказ.— Так сам и спалил? Ей-Богу? Это же надо обмозговать!
Почти уверен, что князь-поджигатель как литературный образ впервые возник перед Булгаковым в эту именно минуту»
(Воспоминания о Михаиле Булгакове. М., 1988. С. 140—141).
Многие исследователи связывают замысел сочинения с личностью князя Ф. Юсупова и с его имением Архангельское под Москвой. Некоторые приметы этой усадьбы и дворца действительно можно найти в рассказе.
Можно было бы привести и другие интересные свидетельства, связанные с созданием рассказа «Ханский огонь». Но необходимо отметить и другое обстоятельство: все эти внешние факты интересовали Булгакова не только с точки зрения формы произведения, но прежде всего для решения глубокой содержательной проблемы: возможно ли возвращение в Россию владельцев собственности? Иными словами: возможна ли реставрация прежней власти? И в связи с этим писатель, очевидно, с огромным интересом прочитал следующий отрывок из книги И. М. Василевского (He-Буквы) «Белые мемуары» (Пг.; М., 1923. С. 9): «Все газеты обошло опубликованное Л. Сосновским письмо, с каким этот князь (речь идет о князе Голицыне.— В. Л.) обратился к мужикам, живущим в его бывшем имении в Калужской губернии: „Грабьте, подлецы, все мое добро, грабьте. Только липовой аллеи не трогайте, которая моими предками посажена. На этих липах я вас, мерзавцев, вешать буду, когда вскоре в Россию вернусь“».
