Ашот Арзуманян - Арагац (Очерки и рассказы)
Далеко за пределами Армении и Советского Союза известно имя Аветика Исаакяна.
В пору поэтического созревания Исаакян жадно учился у Пушкина и Лермонтова. «Я без слез не могу вспомнить имя Лермонтова, — говорил он, — человека, который в двадцать пять лет стал мировым поэтом».
А. М. Горького и А. Исаакяна роднило уважение к человеку-созидателю, уменье по-настоящему ценить человеческий труд — источник самого ценного и прекрасного в мире.
На первом этапе творчества Исаакян выступает как певец народного горя и неразделенной любви. Поэт создает трагический образ одинокой человеческой души. Но в сознании поэта живет надежда на светлое грядущее. Революционные события 1905 года нашли живой отклик в его сердце. Впервые в его стихах зазвучал призыв к действию. Поэт призывает народы Кавказа объединиться под знаменем борьбы, разбить кандалы рабства.
Близкая связь с народным творчеством дала возможность Исаакяну проникновенно разработать тему эпоса «Давид Сасунский» и в образе Мгера-младшего воплотить идею победы социальной справедливости. В этой поэме (закончена через год после возвращения в Советскую Армению) Исаакян отобразил собственные искания правды, осуществление которой нашел в советской власти.
По собственным словам, он «безвозвратно пришел, вновь пришел в ту страну, где создается величественное дело в национальном и общечеловеческом смысле».
В годы Великой Отечественной войны Исаакян вместе со всеми писателями советской земли стал в ряды глашатаев борьбы прогрессивного человечества с фашизмом (статьи «Фашизму суждена гибель», «Победит прогрессивное» и др.).
В пламенном стихотворении «Боевой клич» Исаакян воспел нерушимое единство советского народа.
Поэзия Аветика Исаакяна — тонкого, проникновенного лирика, поэта-философа — социально значительна. Его «мучили думы о горькой участи народа, находившегося под тягчайшим игом», терзала мысль о стране, где «тонули в крови ее сыновья». О своем народе он писал «кровью сердца», носил «в сердце раны родины». И это сознание, что он «сын угнетенного народа», заставило его со страстной радостью ждать «рассвета нового дня».
Исаакян сознает, что принесенная рукой освобожденного русского народа новая, советская жизнь — единственный источник благополучия и процветания его родной Армении. Благодарностью пронизаны его слова: «…И вот опять мой край ликует и цветет».
В критический момент своей судьбы, говоря словами Исаакяна, «армянский трудовой народ при помощи великого русского народа восстал против угнетателей и установил в нашей стране советскую власть».[99] И самый любимый народный поэт освобожденного армянского народа воспевает «этот освободительный день», когда сбросившие иго насилия угнетенные.
Строй трудовой утвердили в миру,
Строй люда простого, закона и прав,
Чтоб труженик стал бы хозяином сам
Труду своему и своим хлебам.
Обращаясь к новой, свободной, счастливой Армении, он говорит от всего сердца:
Тебя я вижу новую и ясную,
С чертами древней, вечной красоты.
Подлинным пафосом звучит ода Исаакяна мощному колоколу свободы:
О колокол воли, гуди из лазури,
Греми, как гроза, как гудение бури!
Исаакян — мастер звуковых гармоний. Красочность внутренних созвучий придает стихам Исаакяна исключительную музыкальность. Многие его стихи, переложенные на музыку, поются народом.
В Москве родилась Мариэтта Сергеевна Шагинян — видный советский писатель старшего поколения, автор одного из первых романов о социалистической индустриализации — «Гидроцентраль», книги «Путешествие по Советской Армении», переизданной на многих иностранных языках, неутомимая публицистка. Ее произведения (свыше 90!) изданы тиражом, превышающим миллион экземпляров. В Москве работает автор многих талантливых романов В. Тевекелян.
Большевиками-литераторами досоветского времени была создана почва, на которой расцвел бурный талант поэта Егише Чаренца — певца Октября и революционных масс, певца великого Ленина.
Недавно в Москве издан однотомник его избранных произведений в переводе на русский язык. Среди них три поэмы о Ленине. В одной из них — «Дядя Ленин» — рассказывается о выступлении Ленина на Красной площади. Образ вождя показан через восприятие мальчика Вани — сына рабочего, идущего на фронт.
Мальчик страстно мечтал увидеть «дядю Ленина», и мечта его сбывается — он слышит Ильича:
И как будто весь мир подарили Ивану.
С трибуны —
Да, с дощатой трибуны, которая очень близка, —
Ленин речь говорит, обращаясь к солдатам коммуны,
К уходящим на битву рабочим войскам.
Над штыками, что стали стальною стеной,
Ленин руку простер,
Как с портрета, висящего дома.
Вот он — рядом, знакомый, родной,
Даже голос его
Показался Ивану знакомым.
Показалось Ивану — и это на правду похоже, —
Что и Ленин его хоть немножечко знает, быть может…
В произведениях Е. Чаренца с большой силой и выразительностью воссоздается бессмертный величественный образ вождя, необыкновенное человеческое обаяние Владимира Ильича. Поэма Е. Чаренца о Ленине, несомненно, принадлежит к числу лучших произведений многонациональной советской поэзии.
Творчески осмыслив лучшие традиции русской поэзии, Чаренц создавал произведения значительного общественно-политического звучания. О любимых своих поэтах он писал: «Нет для меня большего наслаждения, чем… читать какого-либо классика… Больше всего я люблю читать Пушкина. Когда мне грустно и, уставший, я хочу вознаградить себя величайшим наслаждением, я закрываю двери своего дома, ложусь и начинаю читать Пушкина — любое его произведение».[100]
Поэзия гениального русского поэта для Чаренца была источником вечно живого вдохновения. Именно поэтому он полюбил его бессмертные произведения, учился у него. Пребывание Чаренца в Ленинграде не прошло бесследно. Он написал целый ряд проникновенных стихотворений: «В подвале Зимнего дворца», «Неожиданная встреча в Петропавловской крепости», «Послание из Ленинграда Акселю Бакунцу» и другие.
Поэт ясно видит, что для передачи грандиозных сдвигов нашей эпохи нужно обладать силой Пушкина, уменьем с такой же страстностью и глубиной поднимать животрепещущие вопросы современности.
…И нужен Александра ум,
Чтоб в споре злободневных дел
Презрительно отвергнуть шум,
Чтоб стих, очистившись, звенел.
Поэт выражает уверенность, что многогранная социалистическая жизнь вызовет к активной жизни такого поэта, и он придет:
И скоро наш поэт придет,
Его мы не напрасно ждем!
Героев новых воспоет
Высоким пламенным стихом.
В его поэмах зазвенит
Дыханья века мощный звон,
В сердцах огни воспламенит,
И лире не изменит он…
Животворным дыханием немеркнущей пушкинской поэзии проникнут ряд произведений Чаренца. Но поэт не стремится к слепому подражанию. Во всей поэзии Чаренца высоко развито чувство нового.
После установления советской власти в Армении до предгорий Арарата дошло и стало распространяться благотворное влияние творчества В. Маяковского.
Молодые литераторы и работники искусства Армении, обучавшиеся в Москве, учились у Маяковского. Под знаменем Маяковского они вели острую борьбу с буржуазной реакцией в армянской литературе, освобождались от груза идеалистической эстетики.
Выдающийся армянский прозаик Д. Демирчян писал:
«Маяковский — это совесть нового человека в поэзии. Все в нем ново. И содержание, и форма, потому что новы в нем и мировоззрение, и побуждения, и стремления, и эмоции. Он эпохален. Поэтическая мудрость, философская активность в мышлении, глубокий разум — вот особенности Маяковского, чем он берет, чем покоряет».[101]
С большой силой оказала влияние на ряд армянских писателей воинствующая партийность Маяковского.
Вскоре в молодой Армянской республике, когда в АТА (Армянском телеграфном агентстве) были получены из РОСТА революционные стихи и плакаты Маяковского, молодые поэты устраивали громкие читки, обсуждения, и для многих из них это открыло новые горизонты, явило пример смелого новаторства в литературе.
В двадцатых годах в московском общежитии студентов-армян в свободные часы много спорили о Маяковском. Его высказывания и программа литературной борьбы целиком воспроизводились в многочисленных манифестах и декларациях литераторов Армении. Особенно велико было его влияние на молодых поэтов Армении. В творчестве поэтов Армении есть немало удачных примеров «раздельной строки», крепкой рифмовки.
