Сергей Снегов - В глухом углу
Еще в ноябре, отправляясь в Москву, Чударыч подумывал о том, что пора их поселку связаться с заочным институтом. В Рудном по плану предполагалось открыть среднюю школу для взрослых, но Чударыч понимал, что этого мало. Он выписал в отделе кадров нужные цифры — людей с законченным средним образованием уже было больше двухсот, а в навигацию этого года должно было прибавиться, по крайней мере, с полтысячи. «Надо, надо!» — твердил себе Чударыч.
И ни с кем заранее не сговариваясь, непоседливый старик долго разыскивал в Москве, в Мазутном проезде, нужное ему учреждение — Всесоюзный Заочный Политехнический институт. Там разъяснили, что консультационный пункт в тайге открыть можно, но деньги на помещение, лаборатории первых курсов и учебные занятия на месте придется отыскивать у себя. Институт будет обеспечивать программами, методическими указаниями и принимать студентов, приезжающих на учебные сессии. Чударыч на радостях, что дело выгорает, обещал достать любые требуемые средства. Он был уверен, что Усольцев его поддержит.
Усольцеву мысль о своем отделении института понравилась еще больше, чем новая библиотека.
— Великолепно! — одобрил он, когда Чударыч рассказал о московских переговорах. — Уж если мы сможем помочь ребятам на месте приобрести высшее образование, они по-настоящему ощутят, что здесь их дом. Помещение выстроим, лаборатории оборудуем — это все в наших руках. Труднее с преподавателями и консультантами. В этом году приезжает к нам много инженеров разных специальностей — будем искать среди них. В общем, давайте писать официальную просьбу в институт и завернем это дело по-серьезному.
Прохаживаясь по пустому читальному залу, Чударыч думал об этой новой работе, найденной им для себя. Он чувствовал, что нужен своим ребятам, и чем дальше, тем будет нужнее. Это было радостное чувство, он даже прослезился от сознания того, что скоро придется сменить свой — хоть и живой, но тихий — читальный зал на всегда набитый людьми кабинетик заведующего учебным пунктом института: вопросы, справки, просьбы, споры, телефонные звонки, вызовы, заседания, комиссии, экзамены, беседы на бегу в коридорах, страх и радость на лицах — он тосковал по гаму и толкотне, как по чему-то издавна родному.
Вечером пришла Лена. Она обрадовалась книгам.
— Я помогу ставить их на полки. У меня часик свободного времени, Георгий зайдет за мной.
— Леночка, сколько вы проходите километров после работы?
— Много. И я, и Георгий рождены бродягами. Сегодня первая поездка на тот берег, будет человек сто.
Лена уселась в комнате Чударыча и стала опорожнять ящики. Чударыч работал в зале.
В комнату вошел мужчина. Он сдержанно кашлянул. Чударыч, не поднимая головы, проговорил:
— Сегодня выходной, товарищ, книг не выдаем.
Посетитель сказал:
— Я не за книгами. Лена Никитина здесь не была?
Чударыч посмотрел на него и встал. Это был новый человек в их поселке, Чударыч ни разу его не видел. Вместе с тем он был хорошо знаком, как бывают известны люди, ежедневно встречающиеся, часто с тобой беседующие. Все в нем было знакомо — сухощавое лицо, широкий — плитой — лоб, большой нос, большой рот с тонкими губами, очки в массивной оправе, холодные, неподвижные глаза за стеклами. Даже голос его казался знакомым — глуховатый, неторопливый, холодный, как его глаза.
— Я сегодня прилетел. — Посетитель снял шляпу, провел рукой по гладко зачесанным волосам. — В общежитии сказали, что Лена ушла к вам. Можно ее увидеть?
Чударыч понял, наконец, откуда знает этого человека. Он был знаком Чударычу по рассказам Лены, это был ее московский друг, тот самый, с которым она поссорилась. Он был таков, каким она описывала, она ничего не приукрасила и не убавила, он стоял перед ее глазами живой, какой стоит сейчас.
— Вас зовут Николай? — спросил Чударыч.
— Да, Николай. Вы слышали обо мне? Но я хотел узнать…
Чударыч заторопился.
— Леночка недавно была. Подождите, я посмотрю, здесь ли она.
Николай присел на стул, положив шляпу на колени. Чударыч вышел в свою комнату, прикрыв дверь. Лена прижималась к стене спиной, лицо ее было искажено. Испуганный Чударыч кинулся к ней, она остановила его.
— Нет, нет, — шептала она. — Я не могу его видеть! Скажите, что меня нет, что я уехала! Только пусть уйдет!
Она подталкивала старика к двери. Чударыч уговаривал ее успокоиться, она все быстрей шептала:
— Не могу, не могу! — Она закрыла лицо руками, воскликнула шепотом: — Он там, Коля! Я узнала его по шагам! Что я скажу ему, что?
— Но вы не мажете выгнать его из поселка! — таким же шепотом урезонивал Чударыч Лену. — Все равно он увидит вас позже.
— Хорошо, позже! Я соберусь с мыслями… Пусть он придет через полчаса, дайте мне эти тридцать минут!
Чударыч задержался у двери. Николай, встав, шагнул ему навстречу.
— Видите ли, — сказал Чударыч, — Леночки нет.
То есть… она была, сейчас ее нет. Она еще придет. Зайдите через полчаса.
Николай вглядывался в Чударыча неподвижными глазами.
— Может, подождать здесь? Я не стесню вас?
— Лучше прогуляйтесь по поселку. Возможно, вы встретите ее.
— Искать ее по улицам я не стану. Передайте Лене, что я надеюсь застать ее здесь через полчаса.
Когда он затворил за собой дверь, Лена вышла в зал. Она опустила лицо на стол и заплакала.
Чударыч в смятении гладил ее по голове.
— Леночка, почему вы плачете?
Она крикнула с гневом:
— Уж вы-то должны понимать! Вы говорили — надо забывать Николая, свет не клином сошелся на нем одном… Боже, почему я поверила? В него не верила, а вам сразу, сразу!..
Чударыч, расстроенный, уже не утешал ее.
— Дурацкая женская привычка — валить собственную вину на других, — оказала Лена, вытирая платком лицо. — Но мне тяжело, мне тяжело… Только недавно мы обо всем договорились с Георгием.
В дверях показался Николай. Лена вскочила, прижала руки к груди. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Николай протянул руку.
— Здравствуй, Лена! Ты меня не ожидала?
— Не ожидала. — Она закашлялась, словно поперхнулась словами. — Такой неожиданный приезд… Хоть бы письмо!
— Я был очень занят, дипломная работа попалась трудная. Теперь все это в прошлом — дипломный проект, защита…
— Ты, значит, инженер? Поздравляю! А защита прошла хорошо?
— Диплом дали с отличием. Не в нем дело. — Он помолчал. Лена тоже молчала, не поднимая головы. — Мне нужно объяснить тебе, зачем я приехал.
— Я знаю: ты приехал за мной.
— Я приехал к тебе. Я взял направление на ваше строительство.
— Ты покинул Москву?
— Да. Тебя ведь там не было…
Лена хотела что-то сказать, он ждал. В комнату вошел Георгий, все повернулись к нему.
— Поздравляю с новолунием, — весело сказал Георгий. — Месяц кривой и светлый, как новоиспеченный кренделек. Он висел у меня слева, как серьга в ухе запорожца. — Георгий переводил взгляд с одного лица на другое. — Почему такое настроение похоронное? Простите, я не знаком с товарищем…
— Вам надо познакомиться, — сказала Лена. — Это Николай…
— Знаю — земляк! — прервал Георгий. — Я все помню. — Он хмуро протянул руку Николаю, тот вежливо поздоровался. — Меня зовут Георгий Внуков. Если не возражаете, завтра потолкуем. А сейчас мы с Леной спешим на лодочную прогулку.
Он взял Лену под руку. Она сказала:
— Не сердись, Коля, я должна идти. Я просила Иннокентия Парфеныча поговорить с тобой… Он был мне как отец…
Она поспешно направилась к выходу. Георгий в дверях обернулся и поклонился. Николай попрощался так же учтиво, как здоровался.
Он обратился к Чударычу:
— Лена сказала, что вы ей как отец. Это много, Лена дорожит памятью об отце, погибшем на фронте. Итак, я слушаю.
Чударыч, по стариковской привычке, любил беседовать сидя. Сейчас он встал и прошелся. Его страшил навязанный неожиданно разговор, смущал этот человек, вежливый холодной отстраняющей вежливостью, пугал его пристальный взгляд, его удивительное спокойствие. Николай был ровен, как мыслящий автомат, он, казалось, только слушал, сопоставлял, анализировал. Закричи он, стукни кулаком об стол, просто выругайся, Чударычу стало бы легче. Но он вежливо ожидал, только ожидал.
Николай положил шляпу на стол и закинул ногу на ногу.
— Я помогу вам. Беседы на эти темы всегда щекотливы, особенно для посторонних, даже если их объявляют отцами. Вы не знаете, как подойти ко мне? Не надо подходов. Расскажите, что произошло с Леной в вашем поселке.
Но Чударыч не мог начать. Николай назвал его миссию нелегкой, разговор — щекотливым. Что сказать этому человеку! Ему нужны одни факты — он приведет их в систему, исследует выводы… Чударыч встречал разных людей, одни с первого взгляда вызывали любовь или антипатию, к другим приходилось месяцы приглядываться, лишь потом составляя мнение, этот казался непохожим на всех, он поражал — Чударыч был смущен.
