Антонина Коптяева - Собрание сочинений. Т.1. Фарт. Товарищ Анна
«Заелся, как гусь в засадке!» — подумала она.
Сейчас она забыла, что Ветлугину не с чего было худеть: он не пил, почти не курил, вообще вел жизнь праведника. Анна забыла и свое дружеское отношение к нему, свои шутки, сочувственное желание женить его, чтобы не пропадало зря это железное здоровье, сердечность, избыток мужских сил и чувств. Сейчас перед ней сидел человек, который плохо выполнил порученное ему дело и, по-видимому, не сознавая этого, с невинным самодовольством смотрел на нее.
— Ваш проект не пойдет, — сказала Анна, краснея и волнуясь. — Вы предлагаете разбить следующий этаж рудника на одиннадцать камер, оставив между ними целики в метр толщиной вместо прежних шестиметровых… Из одной крайности вы ударились в другую!
— Зато в целиках останется только двенадцать процентов руды, — возразил Ветлугин и оглянулся на Уварова, ища сочувствия: в глубине души он не был так спокоен, как показалось Анне.
— По сравнению с тем, что мы имеем сейчас, было бы неплохо, — как будто согласилась Анна. — Но провести это на практике невозможно! Целики в один метр толщиной не выдержат давления сверху…
— Вы забываете, что ширина камер будет также уменьшена, — сказал Ветлугин, весь вспыхивая. — Зачем при узких выработках оставлять колоссальные стены, которые не удастся потом разрушить и вынуть ни при каких условиях? А ведь это запасы той же руды!
— Совершенно верно: целики — запасы руды, но они и временная опора для кровли. И если эта опора будет слаба, то все, что вы предлагаете, рухнет в разгар работы! Мы должны думать о людях, которые будут там, под землей! Допустимо идти на риск в затратах средств, но рисковать человеческой жизнью мы не имеем права… Мы не можем! — поправилась Анна с гневною запальчивостью. — Словом, в отношении безопасности ваш проект не выдерживает никакой критики. Он просто… безграмотен.
«Не о том вы думали, когда составляли его!» — чуть не добавила она, вспомнив заботу Ветлугина обо всем, что касалось Валентины, вплоть до ее собаки.
Оскорбленный непривычной резкостью своего директора, Ветлугин даже не нашелся сразу, как возразить.
— Это голословное заявление, — сказал он, обретая снова дар речи. — Проектируя одиннадцать камер, я рассчитывал на особенную устойчивость потолка — кровли. Постепенная отработка камер создаст суженные сводчатые уступы потолка. При опоре на десять стен-целиков это будет представлять ряд подземных галерей необычайной прочности.
— А где будут ходы сообщения? — спросил Уваров, вглядываясь в проект. — В каждой камере нужно не меньше двух выходов. Они должны вести в прочное место — в целик…
— Здесь предусмотрено, — быстро сказал Ветлугин, ища с карандашом на чертеже. — Вот ходок через целик в следующую камеру. Вот второй… — И он посмотрел на Уварова, встревоженный его молчанием.
Анна опустила глаза, испытывая нечто близкое к стыду перед упрямством Ветлугина и его нежеланием понять свою ошибку.
— Вы сами сказали о постепенной отработке камер, об уступах потолка… — заговорила она. — Это значит, при отработке одна камера будет опережать другую на три-четыре метра. Когда вы начнете пробивать ходки, они попадут на места, уже заполненные отбитой породой. — Анна помолчала, потом продолжала холодно: — Один раз мы с вами уже ошиблись. Мы хотели дать руду скорее, проще, дешевле, но увлеклись, не продумав все до конца, и получился срыв работы. Я надеялась, что теперь-то вы серьезнее подойдете к вопросу… У вас было время подумать, а теперь оно зря упущено! Вы понимаете, нам придется остановить фабрику: там просто нечего будет делать.
«Вот женская поспешность суждения! — подумал Ветлугин неприязненно. — Видно, вправду нелегко для женщины усвоить мужской стиль работы».
— Уж и делать нечего, уж и фабрику остановить! — сказал он с натянутой иронией. — Ведь ваши доводы — слова. А нужно проверить, хотя бы представить на практике.
— На практике? Хорошо. Идемте на рудник. Ты, Илья, конечно, тоже с нами. Посмотрим на месте, поговорим с рабочими… Я думаю — там, под землей, вы сами сможете представить на практике, что даст выполнение вашего проекта.
41Они остановились на краю воронки — обвала над старой выработкой. Воронка так огромна, что в нее можно было бы сбросить все ближние дома поселка. Странно выглядели эти желто-серые каменные осыпи, уходившие в головокружительную глубину.
— Смотрите, какой провал! — сказала Анна, значительно взглянув на Ветлугина. — Помните, здесь росла столетняя лиственница… Ее в ту ночь, когда опустилась земля, тоже рвануло книзу. Сначала она перевернулась вверх комлем: корни виднелись на дне ямы еще утром. Говорят, что они корчились, как живые, цепляясь за камни. Потом все было размолото и ушло в глубину. Теперь пустоты, сделанные нами под землей, снова заполнены.
— Да, золотоносная порода поднята из рудника на-гора, и превращена в пыль, — рассеянно отозвался Ветлугин. — Во время флотации даже золото становится невесомым. Когда-то жена американца-изобретателя заметила во время стирки белья на реке, как пристают песчинки к пузырькам мыльной пены. Так возникла идея флотации, но вместо песчинок люди заставили оседать на пузырьки эмульсии золото.
— Для этого требуются колоссальные затраты, и нужно взорвать и вынуть из-под земли миллионы тонн камня, — сказал Уваров. — Какой гигантский труд на глубине в несколько сот метров! Когда-нибудь люди посмотрят на следы наших трудов и удивятся им. Но они будут знать, что не в пыль, а в радость человека превращена золотоносная руда, добытая нами.
— Смотрите, как осела земля, — заговорила Анна после короткого молчания. — Какая огромная тяжесть опустилась туда! Но все это держалось монолитно, пока мы не разрушили целики, на которые опирались верхние слои горных пород.
— Целики? Да… — повторил Ветлугин, и лицо его снова приняло выражение гордого упрямства, когда он представил мощную опору для каменной кровли, которую создаст предложенная им система отработки.
— Об этом мы должны подумать в первую очередь, дорогие товарищи, — сказал Уваров, сталкивая камешки с края воронки и следя, как они, подпрыгивая, гулко скатывались вниз. — Предусмотреть все, чтобы не устроить вот такой обвал во время производства работ.
Имейте в виду: история горного искусства отмечена многими гробами.
В помещении раскомандировочной они надели поверх своей шахтерскую одежду и, сразу измененные до неузнаваемости, направились коридорами штольни к подъемной клети.
Клеть плавно подошла к выходу колодца, звякнул железный затвор, и рабочие в грязных, мокрых донельзя спецовках замелькали мимо, громыхая сапогами по камню рудничного двора: выходила утренняя смена, проводившая передовой штрек на нижнем горизонте. Выходили мастера углубки, проходчики передовых забоев — мастера ответственнейшего шахтерского труда.
Узнавая Анну, иные широко, радостно и устало улыбались, а она и хотела бы улыбнуться в ответ, да не могла, встревоженная мыслью: как убедить Ветлугина в непригодности его проекта, чтобы не подвести потом доверенных им людей?
Клеть, только что взлетевшая, снова дрогнула и стремительно упала в темноту. Мелькали ярко освещенные дворы горизонтальных штреков, мелькали в них, как в окнах, фигуры рабочих, и снова слепая темнота, да жесткий шорох клети, да плеск воды, льющейся со стен колодца.
На сто тридцать пятом горизонте, то есть в горизонтальной выработке на глубине в сто тридцать пять метров, Ветлугин, Уваров и Анна вышли. Глянув на клеть, снова ринувшуюся в сырую глубину колодца, Анна сказала Ветлугину:
— Сначала мы посмотрим старые работы, поговорим… Да, говорить мы будем здесь, а потом спустимся в передовой штрек сто восемьдесят пятого горизонта. Там сейчас столько воды, что едва успевают откачивать.
Анна повернулась и пошла по двору штрека, где было особенно светло и сухо: здесь работали моторы, обслуживающие этот этаж рудника.
«Сейчас я ткну тебя носом в то, что мы напортили, и помогу представить, что получилось бы из твоего дурацкого проекта», — думала Анна, идя первой по просторному коридору штрека.
42Свет фонаря упал на лицо снизу, и под твердым подбородком блеснула пряжка ремня. Металлическая каска придавала шахтеру вид мужественно-суровый, но если бы снять эту каску, отжимавшую узел волос на самые плечи, эти брезентовые штаны и куртку, то перед разбитым люком оказалась бы просто миловидная женщина, встревоженная и даже смущенная.
Выпускной люк был разбит взрывом. Но что же делать, если к выходу спускаются большие глыбы? Вот сегодня снова спустилась одна пудов на шестьсот, а из-за нее застряла вся руда. Глыбу разбурили, взорвали… Вместе с ней взорвался затвор люка, и в развороченное отверстие выперла грудой раздробленная руда. Выпускаемая под тяжестью собственного веса, она не разбиралась, как ей следовало выходить, и завалила весь коридор штрека: рабочие не успевали нагружать вагонетки вручную.
