KnigaRead.com/

Василий Цаголов - За Дунаем

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Василий Цаголов, "За Дунаем" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Эх, теперь бы домой, да на печь взобраться, выдрыхнуться.

— Ишь, чего захотел!

— Господа, не желаете в баньку?

— В гости бы к болгарам податься...

— Да чего там... Вот нас встречали болгары, словно князей,— проговорил усатый унтер.

— А может, ты и есть князь? — хихикал сосед унтера, пластун, с длинным птичьим носом.

Засмеялись беззлобно, но унтер не смутился; он сидел на пустом ранце, расставив ноги.

— Так вот, вошли, значит, мы в Тырново, а нам навстречу валит само духовенство, а за ними болгары, тьма-тьмущая... Да с цветами, кувшинами... Мда! Еще бы разок туда!

— А дальше?

— Дальше, браток, воевали... Небось, не к теще на блины спешили!

— Тю, воевали! Да турок от нас драпал, не чуя ног...

Унтер скосил взгляд на соседа-пластуна.

— Драпал!.. Значит, в отряде Гурко я был поначалу. Ну вот. Перевалили мы хребет да покатили к Казанлыку. Ну, идем, значит, и тут ба-бах... Глядим — турки. Тут нам команда дадена была развернуться в боевой порядок. Развернулись, значит, перекрестились да вперед — арш! Ух и палили, ух и палили турки. А потом мы как ринулись, как навалились на него, да как сбили его, и покатился он. Ну и погоняли его по оврагам! Убитых было — мать честная!, а раненых еще боле. А все почему? У нас в цепи стрелки были что надо. Турок бежит, ему прицелиться некогда, и в небо палит. А жара страшная... Добежали, значит, мы до Казанлыка ихнего...

— Не ихнего, а болгарское оно,— вставил сосед-пластун.

— Ну вот, добежали, выходит, мы до Казанлыка и остановились. В город не вошли, а ну, как ловушка нам уготовлена? Послали узнать, чего там и как? Эх, мать честная, как повалили к нам болгары, чуть не задушили, все обнимают, целуют... За тот раз на всю жизнь нацеловался!

— Небось, все к девкам лез,— хихикнул все тот же пластун.

— А то! — поддержали шутку!

— Ишь, исцелованный...

Накрутил унтер ус на палец, покачал головой, а глаза смеются.

— У ратуши, значит, батальон турков ждет нас, умоляет взять в плен. Взяли, чего там... А народ все валит да несут хлеба, сыру, молока, вина... Потом, глядим, коней под седлами нам подвели, просят: «Возьмите себе, это турки оставили». Мне, значит, гнедой попался с красным чепраком. Такой норовистый, все укусить хотел... Вот, брат, было дело, как князей каких встречали. У каждого дома останавливают, мужчины вином потчуют, а бабы вареньем. Ну, а девки, как положено, цветы нам дарят... Эх, а красавиц в Казанлыке сколько! Бабы больше в платьях, а молодки в шароварах шелковых... Командир видит такое дело и повел нас в чисто поле. Стали, значит, бивуаком у города, а болгары туда... Ну и пожили мы тогда!

Рассказчик поднял котелок, обжигаясь, сделал глоток и снова придвинул к огню. Бабу стоял за его спиной. Он вытащил из-за пазухи сухарь, подкинул на ладони и протянул унтеру. Но тот отстранил руку Бабу и продолжал рассказ:

— Отсель мы подались по шоссе... Для обоза удобно было идти по нему. Думали, так и будет впереди нас дорожка укатанная. Ан нет. Турок запер проход в ущелье и — баста. А мы думали, его высокоблагородие турок разбит! Офицеры разделили нас да пустили в обход, с тылу, значит. Идем, а что поделаешь, коль приказ вышел?

Карабкаемся в гору, устали, клянем султана-басурмана. Сбили, значит, турка с позиций, да и ворвались в лагерь. Глядь, а он белый флаг, значит, выкинул, мира запросил. Офицер наш погнал парламентера до него. Турки цап его, прижали, а парламентер из вольноопределяющихся, возьми и выложи секрет: нас-де два батальона. Эх, мать честная, как вдарил по нас турок, залп за залпом, да в упор, так и полегли рядами братцы. Стон, крик, а он больше картечью бьет. Ух, и обозлились мы, да как бросились в штыки, как подняли их... Дрались мы, что звери! Потом, значит, подоспели наши... Тогда убили полковника Климанто-вича, в голову угодила пуля-дура. Ну и кляли мы Гурко, что послал нас в зоду, не зная броду, и артиллерии не придал. А ты говоришь: «драпал».

Неприятель начал пальбу, а тут еще буря поднялась, ветер валит деревья. Ревет все! Мда! Было дело жаркое, полегло наших много, ну, а их — поболее!

Сидели молча, каждый думал о своем...

4

Перед генералом Радецким на низком столе лежала толстая, похожая на конторскую, книга. Бисерным почерком выведено: «Дневник. Шипка. 1877—78 гг.». Генерал раскрыл дневник, перелистав до нужной страницы, задумался. Потом придвинул чернильницу, начал писать. Строка ложилась к строке. «В долине, не скрываясь, стали накапливаться войска Сулеймана-паши. Что же намеревается делать сей главнокомандующий? Какой маневр готовит он? Надо полагать, он стремится через Шипку перевалить, захватить Тырнов и войти в связь с западной и восточной армиями, что у Плевны и на реке Кара-Ломе.

Наше положение угрожающее. Мой 8-й корпус слаб и не окажет серьезное сопротивление Сулейману-паше, к тому же корпус разбросан. Удержит ли Столетов со своим четырехтысячным отрядом Шипку? Орловский полк, часть Брянского и болгарские дружины стойко обороняют высоту, но сколько они продержатся без существенной им помощи? Столетов доносит, что изнемогает от отчаянных атак турок. Главнокомандующего убедили в необходимости концентрировать войска для предстоящей обороны Шипки. Войска прибывают из Тырнова в Габрово.

В Габрово прибыл и я. Своими глазами видел трагическое положение Столетова. Приказал направить к нему на лошадях вторую роту 16 стрелкового батальона.

Еще через день, слава господу богу, подошли Житомирский и Подольский полки с артиллерией. За ними подоспели волынцы. Они стали бивуаком в двух верстах от места предстоящего боя. Шипку надо удержать!

Бой начался 9 августа. Неприятель предпринял десять атак. Одиннадцать-двенадцать атак! Семь тысяч триста человек против 25 тысяч низами. Нижние чины и офицеры были храбры до отчаяния. На поле брани решалась честь Руси!

На горе св. Николая стойко держится граф Толстой. С семью ротами орловцев он отбил восемь атак 14 таборов во главе с Сали-пашой.

У «Стальной» князь Вяземский, получив ранение, остался в строю. Депрерадович с пятью ротами брянцев и двумя дружинами болгарского ополчения дает отпор аскерам Реджиба-паши. Полковник Липинский, имея под началом 20 нижних чинов, подбирает 150 раненых, идет в атаку на превосходящего противника и отбивает траншеи. Брянцы под командой поручиков Кончиалова и Гинея ударили в штыки. Атаки турок все яростнее. Они длятся пять дней.

Делаю ставку на резерв. Это рота (всего-навсего!) Волынского полка. Вот она рассыпалась широкой цепью и пошла вперед. Уповаю на господа бога! Он услышал мои молитвы: турки, будучи уверены в победе, увидели волынцев и отступили.

Бой продолжался шесть дней и затих четырнадцатого августа. Теперь же зима. Холод. Нижние чины и господа офицеры раздеты: подвели интенданты. Сидим на сухарях и конине. Скудную еду готовят в ущельях ночью. Днем некогда, перестрелка не прекращается.

Перед нами армия озверелых турок. Они хотят любой ценой завладеть перевалом. До чего они фанатичны!»

Открылась низкая, узкая дверь, и неслышно вошел дежурный офицер. Генерал закутался в плед и, не поднимая головы, принял очередное донесение. Перечитав его, он вдруг перечеркнул все и написал: «На Шипке все спокойно!». Подписавшись:      «Радецкий», передал

донесение офицеру, и тот вышел, так же мягко ступая.

Генерал продолжал свое занятие. «У турок сильные укрепления. Центральная батарея имеет четыре орудия. Батарея ведет круговой огонь. Она не дает нам покоя. Неприятель избрал новую тактику: вся артиллерия обрабатывает по очереди наши батареи. Наша пехота уходит в траншеи, и мы, как можем, стараемся отвечать. Удивляюсь духу и мужеству моих солдат!

А турки наглеют. Выкатили нынче 16 орудий и повели открытый бой. Наши батареи на голых вершинах. Чтобы укрепить их, самые отчаянные ушли накануне в глубокие лощины и по живой цепи передавали заготовленные туры и фашины, а равно и землю брустверов.

Трудно! Офицеры держатся молодцами, подают нижним чинам пример. Как противно кричат аскеры: «Алла! Алла!» Тысячами лезут на позиции и орут! Удивляюсь, что до сих пор не сошел с ума!

В другой раз туман бывает тягостен, а мы здесь, на перевале, мы рады ему. Чем он гуще, тем спокойнее на душе: можно спать, турки не полезут. Валятся люди, где попало, и спят. Тяжко, ох, как тяжко! Но воинский дух высок. Русскому дорога честь, и не сломить ее».

Генерал отодвинул книгу: «Пожалуй, на сегодня хватит. Успеть бы описать все, пока жив».

Снова вошел дежурный офицер, и генерал, закрыв дневник, обратил на него нетерпеливый взор.

— Ваше высокоблагородие, вы просили доложить о показаниях турецкого поручика.

Генерал склонил голову в знак согласия выслушать его.

— Он показал, что Сулейман-паша отправился в Рущук. Офицеры проявляют недовольство: двадцать пять месяцев они не получали жалованья. В армии Сулеймана-паши имелось четыре дивизии низами и кавалерийский корпус из четырех полков. С прибытием Сулеймана-паши и по настоящее время новых подкреплений не подходило, но зато ничего и не выделялось из отряда. У Шипки стоит 50 таборов. Но численность таборов, вследствие потерь во время боев, сильной болезненности и побегов, уменьшилась. Стоянка для неприятеля чрезвычайно трудна и, несмотря на устроенные землянки, болезненность громадная. Теплой одежды, кроме шинелей, нет...

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*