Михаил Шолохов - Слово о Родине (сборник)
Всемирный конгресс сторонников мира в Париже явился той трибуной, с которой прозвучал голос людей всех рас и наций, объединенных общим стремлением — спасти мир и цивилизацию от современных каннибалов, отличающихся от людоедов прошлого только усовершенствованной техникой истребления человека.
Поджигатели войны представляют собой ничтожную кучку людей. Чем дальше, тем больше они чувствуют свою моральную изоляцию. Они вынуждены скрывать свои подлинные планы, маневрировать, клеветать, изощряться в жульнических попытках представить себя в роли обороняющейся стороны.
Этот трюк не является их изобретением. Он взят из арсенала битых агрессоров. Человечество еще не успело забыть, что гитлеры, муссолини и тодзио развязали вторую мировую войну также под прикрытием истерических воплей о необходимости обороняться от так называемой «красной опасности». Подобные приемы не спасли агрессоров прошлого. Они не спасут и современных претендентов на мировое господство.
Агрессоры боятся мира, потому что мирное развитие человечества идет в определенном направлении, к коммунизму.
Агрессоры боятся народов, потому что народы не хотят принести себя в жертву разбойничьим планам и алчности магнатов капитала.
Парижский конгресс и национальные конгрессы в защиту мира, показавшие мощь фронта мира, вызвали чувство растерянности среди поджигателей войны.
Англо-американские империалисты пытаются прикрыть свою слабость широковещательной рекламой атомных бомб и атомных блоков. Они рассчитывают запугать слабонервных.
Тщетные надежды! Лагерь мира, демократии и социализма уверен в своих силах.
Он смело смотрит в свое историческое завтра.
Мы видим, как множатся ряды борцов за мир. Сознавая свое могущество, они станут неодолимой преградой на пути поджигателей войны, они смогут удержать преступные руки, заносящие над миром беспощадный меч войны.
Мраком обреченности окутан доживающий свой век капиталистический Запад. Но для трудового человечества всех стран ярким светом надежды полыхает занявшаяся на Востоке заря свободы и счастья.
Свет победит мрак. И, спаянное узами дружбы и братства, человечество скажет:
«Да здравствует солнце, да скроется тьма!»
1949
Из выступления на Всесоюзной конференции сторонников мира
Товарищи делегаты!
Родные мои соотечественники и товарищи по идее, высочайшей идее в истории человечества, которая объединяет и ведет нас!
Товарищи зарубежные гости, близкие нам по сердцу и по совести люди!
К вам обращается не оратор, а писатель, привыкший общаться с простыми людьми.
Простите меня за простой язык, но поймите и другое: когда жизнь зовет тебя во имя жизни, — начинает говорить человек, даже плохо владеющий устной речью…
Великая, величайшая из стран мира — наша Родина-мать, орлица, покрывающая своими могущественными крыльями сто одиннадцать национальностей, — созвала нас сюда для того, чтобы мы сказали от имени народов гневные слова абсолютного отрицания по адресу тех, кто хочет развязать новую войну. Пожалуй, нет среди нас, собравшихся здесь, людей, которые не потеряли бы близких, кто не имел бы на сердце ран, нанесенных последней войной…
Капиталисты и их прислужники готовят новую войну. Ради наживы, ради собственного животного благополучия они хотят дать в трату наших детей, нас самих…
Не выйдет!
Тот, кто трудится, кто честным трудом зарабатывает право на светлую жизнь, — тот решительным голосом говорит: «Мы хотим мира!»
Народы об этом сказали на конгрессах мира…
Пусть это послужит безоговорочным предупреждением всем тем, кто еще думает создавать свое благополучие на крови трудящегося человечества, что дело не выйдет!
Честный английский или американский солдат, солдат, одетый в любую форму, не будет воевать против своих родных, которые хотят ему одного: счастливой человеческой жизни!
Пусть думают те, кто хочет развязать новую войну, о том, что суд народа — тягчайший суд.
Мы смотрим в мир и в будущее светлыми глазами, мы, как никто, верим в наше будущее…
В стране, где нет разделения между умственным и физическим трудом, все встречаются друг с другом запросто. Хотелось бы мне сказать вам под конец об одной такой встрече с «простым человеком», о которых господа типа Черчилля не говорят.
Это просто тракторист, рядовой человек нашей страны. Он честно воевал, он кончил войну в Берлине, он был четыре раза ранен во время войны и снова возвращался в строй. Говоря с ним о жизни, о будущем, услышал я такую фразу:
— Широкие плечи и у меня, и у Советского Союза. Мы всё выдержим!
1949
Не уйти палачам от суда народов!
Над моей родной отчизной плывут, проплывают в синем предосеннем небе белые, пушистые облака. Плывут они и над бескрайними степями Дона и над необозримыми полями Кубани и Ставрополья… Мягкая тень их повсюду ложится на мирные города и села великого Советского Союза. Быть может, и на дальнем севере появится, как теплый и дружеский привет с юга, занесенное крепким ветром облачко, и восхищенный лесоруб или зимовщик проводит его задумчивым и долгим взглядом…
Плывут облака на землею родины, над огромнейшими просторами земного шара, и простой рабочий человек, который по-настоящему любит жизнь и творит ее, наверное, порадуется в этот сентябрьский день, глядя на нездешнюю красоту белой, чуть-чуть затуманенной снизу и тающей на крутом ветру тучки…
Над милой, маленькой страной Кореей, чей народ исстари славится и всегдашним миролюбием, и высокой древней культурой, и любовью к труду, — в небе — такие же облака. Но выше облаков днем и ночью идут американские самолеты и сеют на корейскую землю смерть. В пепел и изгарь превращены многие корейские города и села. Потоки крови женщин, детей, стариков, убитых и раненных американскими молодчиками с земли, с воздуха и с моря, щедро текут по корейской земле.
…Алая, растекающаяся по затвердевшему снегу человеческая кровь! Кровь, густеющая и принимающая темновишневый оттенок в летнюю жару… Нам знаком и цвет ее и пресный, берущий за сердце и за горло запах. Нам знакомы и люди в мундирах цвета хаки и руки их, с засученными по локоть рукавами и по локти обагренные кровью…
Беспощадными глазами смотрит человечество на злодеяния, совершаемые американским империализмом в Корее и Китае, и справедливый и неизбежный суд его будет столь же беспощаден!
Думая о Корее, хочется спросить у американских женщин: «И вам не больно?» И еще один вопрос, обращенный к американским мужчинам: «А вам не стыдно?»
Великий Ленин любил американского писателя Джека Лондона. По свидетельству покойной Надежды Константиновны Крупской, за два дня до смерти Владимира Ильича она вечером читала ему рассказ Джека Лондона «Любовь к жизни». Эта книга и сейчас лежит на столе в его комнате. Из любви и уважения к величайшему человеку нашей эпохи — Ленину и к памяти большого и настоящего писателя Джека Лондона читатели простят мне длинную цитату.
Двое золотоискателей, вместе промышлявших где-то на севере Аляски, голодные, донельзя изможденные, пробираются по безлюдной северной пустыне к жилым местам. Рассказ начинается так:
«Они с трудом спускались по отлогому берегу, и тот, что шел впереди, один раз чуть не упал, споткнувшись о валуны. Они устали и ослабели, и на их лицах лежала печать покорности, рожденной долгими лишениями. Они сгибались под тяжестью тюков, завернутых в одеяла. Тюки держались на ремнях, которые были надеты на плечи и на лоб. Каждый из них нес ружье. Они шли сгорбившись, вытянув шею и не поднимая глаз от земли.
— Хотел бы я иметь сейчас хотя два патрона из тех, что мы припрятали в тайнике, — сказал второй путник.
Его голос звучал ровно и бесстрастно. Он говорил вяло, без всякого воодушевления. Тот, что шел впереди, шагнул в мутный поток, который пенился среди камней, и не удостоил товарища ответом.
Второй путник последовал за первым. Они не сняли обуви: вода была холодная, как лед, — такая холодная, что лодыжки у них заломило и ступни сразу онемели. В некоторых местах вода доходила им до колен, и оба они, пошатываясь, нащупывали ногами дно.
Тот, который шел позади, поскользнулся на гладком камне и чуть не упал, с трудом он удержался на ногах и громко вскрикнул от боли. У него закружилась голова, и он вытянул свободную руку, как будто пытаясь найти опору в воздухе. Восстановив равновесие, он шагнул вперед, но снова зашатался и чуть не упал. Тогда он стал как вкопанный и посмотрел на своего спутника, который шел впереди и ни разу не оглянулся на него.
С минуту он стоял неподвижно, словно борясь с самим собой. Потом крикнул:
— Слушай, Билл, я, кажется, вывихнул ногу!
Билл продолжал перебираться через мутный поток. Он не оглянулся. Второй следил за ним, лицо его попрежнему ничего не выражало, но глаза стали похожи на глаза раненого оленя.
