Лев Кассиль - Том 3. Линия связи. Улица младшего сына
– Война, дорогая, с аппетиту сбивает, – усмехнулся Шустов. – По мирному расписанию кушать никак не приходится… А вы, хлопцы, чего горячку порете? Жуйте как следует, чтобы больше уместилось. Даром, что ли, для вас тетя Киля свой ресторан открыла? Садитесь чин чином к столу – что вы стоя-то?
– Стоя больше влезет, – сказал Володя, торопливо жуя и давясь пирогом, который нарезала мальчикам тетя Киля.
Позавтракав, поблагодарив тетю Килю, маленькие разведчики и их наставник пошли в штрек, где обитал Шустов. Там Иван Гаврилович не спеша проверил свою винтовку, вдел в ее ремень плечо, взял гранату, сунул за голенище матросский нож – самое верное оружие в подземной тесноте. Потом Шустов взял в руки лампочку-шахтерку. Со стороны показалось бы: собрался мирный горняк выйти на работу, осталось лишь прихватить ему с собой обушок.
Володя и Толя уважительно разглядывали вооружение старого разведчика.
– Эх, – не выдержал Володя, – а нам бы хоть ножик перочинный дали, а то идем с голыми руками!
– Я думал, ты малый сообразительный, а в тебе еще, оказывается, глупости хватает! – рассердился Шустов. – Ты вот прикинь: хорошее будет дело, если тебя немцы зацапают, а при тебе оружие будет? И тебе крышка тогда, и нас накроют с тобой. Думать надо, дорогой! Я, когда наверх хожу, тоже все это добро дома оставляю. Мирный гражданин, и все тут. Это я сегодня кое-что из хозяйства прихватил, чтобы было чем угостить, если в штольне с непрошеными гостями встретимся.
С завистью смотрел на своих товарищей Ваня Гриценко. На первый раз он должен был лишь проводить Володю и Толю к знакомому лазу. Вылезать на поверхность сегодня было для него опасно: Ваню слишком хорошо знали в Старом Карантине. Всех бы удивило его быстрое возвращение. Ведь считалось, что Гриценко с сыном эвакуировались из поселка.
Глава VIII. Первая вылазка
Шустов еще раз внимательно оглядел разведчиков, проверил все их карманы – не осталось ли там чего-нибудь такого, что может в случае неудачи выдать врагу связь ребят с партизанами. Но в карманах у мальчиков были только сухари, переложенные ломтиками сала. У Володи, правда, нашелся карандаш и лоскуток бумаги. Шустов и это отобрал. Потом он поднял с пола зажженную шахтерку, мотнул головой, приглашая следовать за ним, и двинулся в темноту, которая расступалась перед ним, как бы пропуская разведчиков, и тотчас же смыкалась позади них.
По наклонной пологой штольне разведчики поднялись в верхний ярус каменоломен. Путь под землей был извилистым и путаным. Слева и справа к узкому тоннелю, по которому двигались разведчики, примыкали коридоры, похожие один на другой. Они уходили в черную бесконечность. Иные были загромождены плитами нарезанного ракушечника, который не успели поднять на-гора. Во многих местах партизаны уже успели возвести искусственные стены, проделали обходные пути, вырубили тупики-ловушки, чтобы затруднить врагу проникновение в глубь подземной крепости. На десятки километров протянулась под землей сеть узких галерей, тоннелей, штреков – горизонтальных и наклонных, крутых и пологих, пересекающихся друг с другом и готовых сбить с толку всякого неопытного человека. Однако Шустов и его юные разведчики уверенно шагали в безмолвии каменных ходов. Только иногда старый разведчик говорил:
– Здесь, примечай, хлопцы, – поворот. Вот этот знак из трех камней в память возьми. Отсюда в обход…
И он освещай лампочкой условные знаки, выложенные из камней. Тот, кто не был посвящен в тайну этих знаков, даже внимания не обратил бы на них, но партизаны уже выучили свою каменную азбуку и сразу разбирались, в какую сторону надо идти, где свернуть, чтобы обойти стенку, перегораживающую тоннель. В некоторых местах приходилось отклоняться в сторону на добрую сотню метров, чтобы потом снова вернуться к галерее, ведущей к лазу.
Наконец впереди забрезжил желтоватый свет. Послышался голос караульного:
– Стой! Кто идет?
– «Винтовка». Что отзыв?
– «Воронеж», – донеслось из тоннеля.
За караулом был еще один пост охранения, где снова Шустов уже совсем тихо сказал: «Винтовка», – а ему почти на ухо прошептали в темноте: «Воронеж». Тут уж начинались широкие галереи верхнего горизонта, близкие к земле. Откуда-то сочился слабенький сизый свет. Шустов стал говорить шепотом. И от того, что говорил он теперь еле слышно, а держался очень сторожко, и от неверного света, слегка размывавшего темноту, и от сознания того, что уже совсем близко земля, по которой ходят фашисты, у Володи стало как-то очень зябко на душе. Он впервые почувствовал, что дело предстоит опасное и неизвестно еще, чем оно кончится.
– Ну, где тут ваш лаз? В какую сторону подаваться? – шепотом спросил Шустов.
Ваня Гриценко взял его руку с лампочкой, приподнял ее над своей головой, отведя чуточку в сторону, вгляделся и шепнул:
– Вовка, узнаешь место? По-моему, нам вон туда теперь надо. Помнишь, тут как раз будет тот шурф, где наши папани расписку оставили, он только весь завалился…
Теперь впереди пошли Ваня и Володя. Шустов велел надеть на лампочку кожаный чехол, чтобы прикрыть ее свет. Шли гуськом, держась за плечи того, кто был впереди. Мягкий ракушечник скрадывал звук шагов. Двигались почти бесшумно. Но вот Ваня остановился и попросил у Шустова разрешения на миг приподнять «затемнение» на лампочке. Шустов разрешил, и на секунду перед глазами разведчиков предстало нагромождение огромных глыб камня. Здесь, должно быть, недавно произошел обвал. Дальше можно было пробираться лишь ползком. Володя и Ваня, заметив лазейку между камнями, как ящерицы, юркнули туда один за другим.
Страшно было карабкаться в узком пространстве, распластавшись в тесных расщелинах камня, готового, казалось, вот-вот расплющить разведчиков. Еще хуже пришлось Шустову. Он, кряхтя, пробивался за ребятами, стараясь не упустить при этом из левой руки Володину ногу и чувствуя, что за правую его ногу цепляется Толя Ковалев, замыкавший эту ползучую колонну. Впереди, сверху, теперь уже яснее пробивался свет; стали слышны отдаленные раскаты пушечного грома. Проползли еще минут пять, и вот над головой засквозила небольшая щель, полуприкрытая обвалившимся камнем. Потянуло свежим воздухом. Ветер с поверхности дул через щель, как бы разгоняя темноту подземелья. Шустов потянул Володю за ногу, и тот, поняв сигнал, остановился.
– Теперь давайте-ка, хлопцы, я сам погляжу, что там и к чему, – тихонько объявил Шустов и, наказав мальчикам никуда пока не уходить, оставаться на месте, бесшумно подполз к заложенному камнем отверстию.
– Дядя Шустов, – шепнул ему вдогонку Володя, – так то же и есть этот самый наш лаз… Верно, Ваня, узнаешь?
– Ясно, он, – тихо отозвался Ваня Гриценко. – Дайте хоть глянуть через него, раз уж наверх не берете.
– Тихо ты там! – прошипел Шустов и осторожно выглянул в отверстие входа.
Перед ним в сером тумане осеннего дня расстилалась невзрачная панорама Старого Карантина. Шустов сейчас же определил, откуда открывается такой вид, и сообразил, что щель, к которой они подползли, находится на крутом скате горы. Осторожно отвалив камень, прикрывавший отверстие, Шустов выглянул наружу. Ему хотелось узнать, заметят ли его немцы. Если откуда-нибудь сбоку или с вершины горы начнут по нему стрелять, значит, ребят отсюда выпускать нельзя.
Где-то совсем поблизости били орудия. Земля гудела, тревожно отзываясь на тяжелые залпы.
Володя не мог больше вытерпеть ожидания. Он бесшумно подполз к знакомому отверстию лаза и разглядел за плечом Шустова сперва склон горы, а потом, дальше, – главный вход в каменоломни. Там маячили фигуры людей в темно-зеленых шинелях. «Неужели фашисты?» – подумал Володя, жадно высматривая все, что можно было разглядеть через небольшое жерло каменной лазейки. У него сразу пересохло во рту. Володе еще не верилось, что он своими глазами и так недалеко от себя видит врага. Он хотел что-то сказать Шустову, но заметил, что старый разведчик, сощурившись от напряжения, вглядывается в другую сторону. Володя тоже стал смотреть в этом направлении.
Он увидел, что возле одинокого домика, стоявшего немного поодаль от поселка, движутся фигуры в таких же зеленых шинелях. Сворачивая с шоссе, к домику то и дело подъезжали пятнистые неуклюжие автомашины с брезентовыми горбами над кузовом. От дома к новому столбу, которого здесь раньше не было, тянулись провода. По мокрому, отсвечивающему холодным серым блеском шоссе в сторону Керчи мчались грузовики, на которых сидели солдаты в зеленых шинелях.
– Примечаешь? – шепнул Шустов. – Только носа наверх не кажи – лежи тут, не высовывайся. Ну, доложи, что ты приметил?
– Вон к тому домику все машины подъезжают, и народ там толчется.
– То не народ, а фашисты, – строго поправил Шустов. – Ты слова подбирай аккуратнее. Ну, докладывай еще.
