Екатерина Шереметьева - Весны гонцы (книга первая)
Слова эти совершенно не тронули Алёну. Вокруг суетились, одевались, громко разговаривали, она вдруг спохватилась, что ей тоже бы надо переодеться.
— Достань мне юбку на полке, — заглянув в купе, сказала она жалобно.
— С величайшим удовольствием. — Саша стоял на лесенке, она не видела его лица, но по голосу знала, что он улыбается.
Алёна стала переодеваться, заторопилась — вагон уже подрагивал на скрещениях путей.
В коридоре было полно пассажиров, и Саша в плаще стоял у окна.
— У тебя всё? Возьмем такси. — Он сказал это, как бы с ней вместе думая.
Алёна ответила ровным, деревянным голосом:
— Меня встретит Глеб… Иваныч.
— А-а!.. — протянул Саша, и в глазах его словно что-то захлопнулось.
Алёна слышала, как он громко и весело прощался с Марией Алексеевной и её мужем, с Павлом Егоровичем. Потом, протискиваясь с двумя большими чемоданами, в которых вёз всё, что осталось от родного дома, он, не глядя, сказал Алёне: «До свидания». У неё ком подступил к горлу, загорелось под ложечкой: «До свиданья», — что ещё могла она сказать?
Алёна, прижимая к груди чемоданчик, посмотрела в окно, вагон поравнялся с перроном, заполненным людьми. Она увидела невысокого крепкого человека в парадной морской форме — он шёл возле окна, — увидела взволнованное лицо, вдруг расцветшее в улыбке, улыбнулась в ответ и вся съежилась от ожидания…
Её толкали, она прижималась к стене, но не уходила. Попрощались и прошли попутчики. Все теснились к выходу. Высокий полный мужчина, замыкавший очередь, отступил назад. Глеб, взволнованный и чужой, оказался возле Алёны. Она протянула ему руку.
Он прижал её руку к губам, к лицу. Алёна отступила в купе, и он вошёл следом. Мягкие серые глаза с солнечной искрой уже не казались чужими.
«Всё, что было, ерунда, — сказала себе Алёна, — все было на минуточку! Ерунда!»
Она крепко обняла Глеба и, ощутив знакомый, родной запах моря, вдруг разрыдалась.
— Лена! Леночка… Случилось что-нибудь? — Хрипловатый звук его голоса успокаивал.
Алёна изо всех сил прижалась к Глебу.
— Я дура… Просто дура… Устала… Ох, до чего ты родной!..
Она подняла голову, посмотрела в милые взволнованные глаза, засмеялась и вытерла ладонями щеки.
— Поехали, Глебка, мне столько надо тебе рассказать!
