Иван Краснобрыжий - Аленкин клад. Повести
— Теперь я понимаю, — по-старчески тряся головой, говорил он, — почему Советская Россия победила фашистскую Германию. Теперь я понимаю, почему русские так быстро восстанавливают свою страну. Теперь я понимаю, откуда у русских столько сил, энергии…
Мистер Билард минут тридцать твердил свое «понимаю». Когда коммерсанты попросили его объяснить, что же он, наконец, понимает, старый миллионер ответил:
— Вот поедете в Советскую Россию покупать оборудование и станки, тогда узнаете, что я понял на старости лет.
Коммерсанты и деловые люди частных фирм задумались. Один из корреспондентов, пронюхав, что Светозаров помог своей домработнице стать дантисткой, попросил Ию Выдыбай оценить благородство советского инженера. Ия растерялась и не могла найти нужных слов. Она говорила, что будет скучать по Марийке, Андрею, Яшке и миссис Наталье. Виктору Светозарову, низко кланяясь, призналась:
— Я не знаю, как вас благодарить! Честное слово, не знаю!..
— Самой высокой наградой, — заверил Ию Светозаров, — будет ваша память о русских людях. Не забывайте нашей доброты.
I
В Москве Виктору Светозарову предлагали работу в Тяжпромэкспорте. Он просился только на «Красный пролетарий». Один из ответственных руководителей, прослышав о «чудачествах» Светозарова, вызвал его к себе и качал раздраженно отчитывать:
— Виктор Алексеевич, кончайте валять дурака! На пост замминистра пока не рассчитывайте…
— Я прошусь на родной завод, в цех. Готов хоть сегодня руководить бригадой слесарей. Доверите должность мастера — буду работать мастером.
Ответственный руководитель позвонил на «Красный пролетарий», переговорил с директором и, как бы извиняясь, спросил:
— Должность главного технолога вас устроит?
— Нет! Если вы считаете меня чинодралом, я поеду на любой станкостроительный завод и устроюсь по вольному найму.
— Серьезно?
— Я смотрю на жизнь другими глазами.
— Какими?
— Производителя материальных ценностей. С каких это пор у нас цех стали считать уделом неудачников? Я уверен: из кабинета никогда не увидишь тех проблем, которые жизнь подскажет в цехе.
— Теперь я вас понял, — признался ответственный руководитель. — Вы решили идти в науку непосредственно от станка? Похвально, Виктор Алексеевич! Так бы сразу и говорили.
— Не знаю, выйдет ли из меня ученый, но хорошим производственником я стать обязан.
Станкостроители инженера Светозарова приняли в свою семью охотно. Руководству завода он понравился скромностью, рабочие полюбили его за деловитость и спокойный характер. Должность рядового технолога во втором механическом Светозарову тоже пришлась по душе. Работы в этом цехе было непочатый край.
На летучках у директора, на партийных, профсоюзных и производственных собраниях второй механический склоняли по всем падежам за низкую производительность труда, бракодельство… Начальнику цеха всегда доставалось «по первое число». После таких собраний только и слышалось: «Второй механический лишили премиалки!»; «Ну и дали прикурить второму!.,».
Виктор Алексеевич Светозаров на собраниях отмалчивался. Он изучал «узкие места» в цехе, намечал пути их устранения, докапывался до причин низкой производительности труда, браков… Месяца через четыре Светозаров поставил все точки над «i» и попросил на собрании слова.
После того собрания прошло больше двадцати лет. Краснопролетарцы помнят его как светлую дату в истории завода. Виктор Алексеевич никого не ругал, никого не хвалил, да и выступал совсем необычно. Он попросил друзей по работе вооружиться карандашами и блокнотами. Его чуточку глуховатый голос звучал в зале тихо, спокойно, а когда станкостроители выкрикивали: «Угодил в точку!» — Виктор Алексеевич прерывал лекцию по научной организации труда, писал мелом на доске для всех доходчивые цифры и снова вскрывал причины плохой работы цеха, предлагал одно устранить, другое внедрить, над третьим подумать директору завода, четвертое обязывался наладить сам…
Выступление Светозарова на производственном собрании длилось почти пять часов. Нет, это было не выступление, это был план технической революции в цехе, план конкретного действия участков, пролетов, каждого руководителя и рабочего.
После необычного собрания директор завода недели через две пригласил Светозарова на беседу и предложил ему перейти в третий механический инженером по научной организации труда. Виктор Алексеевич отказался:
— Внедрим в жизнь научную организацию труда во втором, тогда перейду в третий.
— Стране нужны станки, станки и еще раз станки, — упрашивал Светозарова директор завода. — Мы создадим вам все условия: положим персональный оклад, выделим штат сотрудников…
— Планомерность в научной организации труда, — предупредил директора Светозаров, — залог успеха. Если мы начнем бросаться из одной стороны в другую, загубим хорошее дело.
В угоду моде у нас нет-нет и похоронят доброе начало, поторопятся отрапортовать вышестоящим организациям о технической революции, прогрессе, а на деле глядишь — совсем иное. На «Красном пролетарии» такого не случилось. Научная организация труда здесь внедрялась в жизнь не год и не два. Она потребовала расширения старых корпусов завода Бромлей, строительства новых, ликвидации кочегарок, благоустройства территории завода, бытовок, организации новых лабораторий… Все эти годы на самых трудных участках работал Виктор Алексеевич Светозаров. Он строил просторные, светлые цехи, оснащал пролеты и участки новой техникой, внедрял в производство скоростное резание металла, возглавлял разработку оснастки, приспособлений…
II
Реконструкция сделала «Красный пролетарий» лучшим заводом страны. Его стали называть «ведущим предприятием станкостроения», «флагманом»… И однажды в Совете Министров СССР капитану «флагмана» сказали:
— Нужен универсальный токарно-винторезный станок. Он должен в любой отрасли промышленности обрабатывать детали до 400 миллиметров в патроне и до 220 миллиметров в центрах. Шпиндель станка конструируйте на 23 скорости — от 12 до 2 тысяч в минуту.
Директор завода в тот же день собрал в своем кабинете летучку и объявил решение Совета Министров. Правительственное задание обрадовало создателей станков. Каждый из них понимал, что задание правительства — это голос жизни. Конструкторы на той летучке сразу поставили вопрос о создании хорошей испытательной лаборатории.
— Лаборатория есть, — ответил директор. — Меня волнует другое: кто ее возглавит?
Ведущие специалисты тут же решили:
— Лабораторию доверим Виктору Алексеевичу.
Новое назначение Светозаров получил как раз в тот момент, когда был захвачен идеей построить на «Красном пролетарии» автоматическую линию по изготовлению шестерен для металлообрабатывающих станков.
— Без автоматической линии мы пока обходимся, — доказывали Светозарову в парткоме. — А вот без универсального токарно-винторезного станка… Да и на мировом рынке спрос на такой станок возрос.
Мечту о создании автоматической линии Светозаров вынашивал долгие годы. Дату ее рождения он назвать не может. Может быть, эта идея осенила его в те годы, когда он работал с Яковом Силычем Пятуней у верстака, может быть, на фирме Биларда, может быть, по возвращении из Америки на «Красный пролетарий». Как-то само собой получилось, что Виктор Алексеевич начал чертить на ватмане зубодолбежные, обдирочные, фрезерные станки, соединять их работу подающим конвейером, механическими руками… Светозаров мечтал проектом этой линии защитить кандидатскую диссертацию, но жизнь требовала заниматься то одним неотложным делом, то другим.
Виктор Алексеевич несколько недель ходил мрачный, подавленный. Но ни дома, ни на заводе даже словом не обмолвился о решении расстаться с «лебединой песней». Когда Андрей и Яков, учившиеся в ту пору на четвертом курсе
Московского станкостроительного института, докучали ему вопросами о «хандре», Виктор Алексеевич закрывался с Марийкой, ставшей инженером-конструктором, в своей комнате и приводил в порядок работу по проекту автоматической линии.
Два тома чертежей и сотни страниц технического текста Светозаров привез в научно-исследовательский институт и на заседании ученого совета заявил:
Не имею права держать мечту в секрете. Я начал, вы — продолжайте. Автоматическая линия по изготовлению шестерен для металлообрабатывающих станков позволит на «Красном пролетарии» увеличить производительность труда на двадцать — двадцать пять процентов.
Ученый совет института пообещал доработать проект автоматической линии через два года. Сроки ученых удивили инженера.
