Иван Яган - За Сибирью солнце всходит...
А разве ты, Зайцев, не врал, не лицемерил? Приходя в цех, беседуя с начальством, не ты ли делал вид, будто мог бы и не заходить, но из уважения... Ни разу никому не признавался, что газета гонит, толкает в спину: нужны строчки! А разве эти строчки — не есть хлеб газетчика? За строчки ты получаешь в месяц восемьдесят рублей. Мастера и начальники участков прекрасно все понимают, и это страшней всего для тебя.
Бывая в редакции областной газеты, я с завистью смотрел, как в отделах безжалостно и хладнокровно бракуют и бросают в корзины десятки информаций, статей и корреспонденций, которые в многотиражке сошли бы за первосортную конфетку. Конечно, почему им не браковать, если к ним материалы идут со всей области, со всего города. Сюда люди пишут потому, что ждут от газеты помощи, иные — гонорара. А в многотиражке каждое письмо, каждая фотография — на вес золота...
...Бывают в газете и такие заголовки: «План должен быть выполнен во что бы то ни стало», «Товарищ Рудаев, ваш цех тормозит работу завода!» На первый взгляд кажется: кого-то тормошит, кого-то призывает, словно может что-то решить. На самом же деле о том, что цех товарища Рудаева тормозит, редактор или литработник узнали на заводском диспетчерском совещании. Сам товарищ Рудаев знает об этом с самого начала месяца; и если бы товарищ Рудаев был разгильдяй, его бы давно сняли с работы. А газета тужится, шумит, как холодный самовар. Редактор даже запросы в цех направляет, требует «принять меры и сообщить о них редакции». Товарищ Рудаев почти никогда не отвечает, лишь иногда снимает трубку и спрашивает: «Слушайте, вам, видимо, нечем заниматься? Что вы мне десятый раз запрос присылаете по какой-то заметке?.. План-то мы выполнили полмесяца назад. Зачем вам ответ и что я должен отвечать? Мне кажется, уж газетчики-то не должны быть такими формалистами и канцеляристами...»
А скажи, Зайцев, что дают твои зарисовки «О людях хороших»? Ведь те люди и до твоей заметки были хорошими. Да и такие ли они хорошие? Вот дядя Вася из восьмого. Что ты написал о нем: изо дня в день выполняет норму, имеет высокий разряд, не имеет нарушений, обучает молодых рабочих. А что, по-твоему, он не должен этого делать? Или, думаешь, он без тебя этого не делал? Или это великая новость для других? Думаешь, дяде Васе так уж приятно читать твои заметки, а после похвалы он станет еще лучше?
Ты не задумывался, почему на заводе объявляется настоящая тревога, если выйдет из строя, например, пятисоттонный пресс в кузнечном цехе или электропечь в сталеплавильном? Потому что без них нельзя, потому что они каждый час, каждую минуту приносят пользу. Тогда скажи, когда хоть кто-нибудь, кроме редакционных работников, встревожился, если заводская газета не вышла вовремя? Редко, но бывает такое. Конечно ты уже догадываешься почему: потому, что газета в основном регистрирует факты, события заводской жизни, регистрирует поверхностно и равнодушно. Ты возле нее вертишься, как рабочий возле безостановочного прожорливого конвейера.
Строчки! Строчки! Строчки! А без них, оказывается, люди могут жить, выполнять план. Где же те строчки, без которых людям хуже живется, где строчки, необходимые, как воздух? Где те строчки, из-за которых бы на заводе пошел горячий спор, правоту которых тебе, быть может, пришлось бы отстаивать? Нет таких строк, их проглатывает текучка, спешка. Вот почему ты чувствуешь себя должником.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Традиционными были в газете рубрики: «О людях пытливой мысли», «Об умелых и находчивых», «В цехе творчества». Это о рационализаторах. Если у тебя в обрез времени для сбора материала, то лучше всего пойти в заводское бюро рационализации и изобретательства — БРИЗ. Как считалось на заводе и как думал я, БРИЗ — это заводской штаб людей творческих, то место, где мысль рационализатора может получить верное направление; здесь, по логике, рационализаторы и изобретатели должны черпать вдохновение для новых поисков. В БРИЗе должны знать лучших заводских рационализаторов и изобретателей, суть предложений и новшеств, их экономический эффект и практическую пользу.
И действительно, если я приходил в БРИЗ, мне с большим желанием выкладывали все показатели рационализаторской работы за месяц, за квартал, за год: столько-то предложений подано, столько-то внедрено; экономический эффект — столько-то тысяч (а в конце года — миллионов) рублей; лучшие рационализаторы — такие-то, лучший цех — такой-то... И появлялся в заводской многотиражке материал, в котором я в меру сил и умения пытался «оживить» цифры, подать их в «образных» сравнениях. «Итак, цех творчества подвел итоги своей работы за первый квартал. Каковы же они, эти итоги? План по количеству внедренных предложений выполнен на 180 процентов. Это почти два плана Экономический эффект составляет триста тысяч рублей. Такой суммы достаточно, чтобы построить два детских садика. Вот он, вклад наших умельцев в заводскую копилку! Количество поданных предложений позволяет сделать вывод, что у нас на заводе каждый пятый работающий — рационализатор. Особенно высока массовость рационализаторской работы в литейном цехе (уполномоченный БРИЗа М. И. Лиснянский). Только на счету у энергетика этого цеха Василия Семеновича Савича девять внедренных предложений за квартал. Значит, Василий Семенович ежемесячно внедряет по три рационализаторских предложения... И не случайно коллективу этого цеха заводской комитет профсоюза присудил первое место и денежную премию по итогам квартала. Нельзя не отметить...»
Такие «положительные» информации и корреспонденции устраивали Голубеву; Вениам тоже писал такие материалы не один год. Да и в чем было сомневаться, если каждый квартал на расширенных заседаниях завкома начальник заводского бюро рационализации Аркадий Петрович Центнер докладывал: план по рационализации выполнен на 150 процентов. Все цехи перевыполнили плановые задания. По решению министерства заводу четвертый раз подряд присуждается первое место и денежная премия за высокие показатели в рационализаторской работе...
На таких заседаниях почти всегда присутствовали директор завода, секретарь парткома, главный инженер, Начальники цехов, парторги и председатели цеховых комитетов. Иногда представители какого-нибудь цеха выражали несогласие по поводу того, что их цех несправедливо остался вне числа призеров, и тогда начинались жаркие споры, подсчеты и сравнения. Здесь снова фигурировали все показатели цехов-претендентов на призовые места: количество поданных и внедренных предложений, сумма экономического эффекта, процент выполнения задания... Последнее и решающее слово всегда было за Аркадием Петровичем Центнером.
— Первый цех претендует на призовое место. Что ж, он вполне заслуживает этого. Рационализаторская работа в этом коллективе улучшается из года в год, из месяца в месяц. Действительно, у первого цеха, на первый взгляд, показатели не хуже, чем у литейного, но... Есть один очень существенный показатель, который дает преимущество литейному. Я имею в виду, товарищи, процент участия рабочих в рационализации. В литейном процент гораздо выше, и недооценивать этого мы не можем. В нашем деле массовость, участие рядовых рабочих — важнейший фактор. В массовости залог успеха коллектива рационализаторов... Я думаю, что в следующий раз мы сможем поздравить и коллектив первого цеха с присуждением призового места. А пока что вам, товарищи, надо подумать о более широком привлечении рабочих к рационализаторской работе.
Признаться, я испытывал удовлетворение от того, что с каждым разом выносил с таких заседаний что-то для себя, узнавал тонкости такого дела, как рационализация. Вот ведь как бывает: цех, получивший от рационализации экономический эффект в 50 тысяч рублей, может занять первое место, а получивший 100 тысяч рублей — остается вне тройки призеров. Оказывается, у цеха-победителя количество работающих втрое меньше, чем у цеха «стотысячника», зато рационализаторы — каждый третий-четвертый.
Если раньше я представлял себе рабочего-рационализатора этаким загадочным волшебником, который никогда, даже дома, не отрывает указательного пальца от умного виска, все что-нибудь изобретает — новое приспособление, прибор, — то теперь понял, что подать рацпредложение — не обязательно что-то изобрести. Изобрести и предложить — вещи разные. Поэтому рационализатором может стать любой человек, если он предложил что-то полезное, даже пусть с небольшим экономическим эффектом. Как говорится, реки из ручейков рождаются...
Как-то начальник заводского БРИЗа Аркадий Петрович Центнер в разговоре со мной произнес: «условный годовой экономический эффект».
— А почему условный? Как это понимать, Аркадий Петрович? Почему не безусловный? Что-то я в этом вопросе не разобрался.
— Как бы это вам объяснить, — начал Центнер, теребя черную профессорскую бородку. — Условный — это значит приблизительный, предполагаемый. Скажем, внедрили предложение, составили акт, подсчитали годовой эффект. Новшество работает, накручивает экономию... Она окончательно в конце года скажется, но мы ее величину уже сегодня приблизительно знаем. То есть...
