Анатолий Клещенко - Камень преткновения
— Веху́, эвон, — Матвей Федорович показал взглядом на окрашенные суриком жерди, — изломать об тебя! Толкай лодку!
Генка качнул выволоченную до половины на берег моторку. Уперся плечом в высоко задранный нос. Зашипев днищем по мокрому песку, лодка неохотно скользнула на воду. Матвей Федорович перекинул через борт скачала здоровую ногу, потом деревяшку и скомандовал:
— Еще пхай!
Теперь нос лодки уперся Генке в живот. Навалившись, он вытолкнул ее на глубину и запрыгнул сам. Матвей Федорович орудовал шестом.
— Заводи!
С третьей попытки двигатель заработал. Матвей Федорович, грузно шлепнувшись на кормовую банку, развернул лодку носом к шивере. Туман тем временем из белого стал золотым, серая вода начала голубеть, по ней забегали искры бликов.
Где-то сзади, выше по течению, прозвучала сирена. Немного погодя, закачав на высокой волне, их обогнал пассажирский теплоход «Ласточка» и на полной скорости вошел в шиверу. Закусив губу, Генка провожал его взглядом, но улеглась поднятая теплоходом волна, моторка запрыгала на первых валах шиверы, а сигнал бедствия, услышать который страшился Генка, все не звучал. Правда, опытный капитан «Ласточки» и с закрытыми глазами, наверное, мог бы водить судно.
Над шиверой, где воздух, как и вода, всегда тек быстрее, туман вовсе был редок. За первой парой бакенов и входными вехами довольно ясно различались два пирамидальных ходовых бакена и свальный, прямоугольный.
— Пока порядок! — повеселел Генка, оборачиваясь к отцу.
Тот кивнул, увалился вправо, чтобы пройти впритирку к красному бакену.
Две пары вешек за поворотом фарватера и оба бакена в наиболее узком месте судового хода, на прижиме к камням, тоже стояли, как им было положено. Ниже по течению фарватер переставал вилять, обычно «матки» срывали именно верхние бакены, и у бакенщиков отлегло от сердца.
Тем не менее Матвей Федорович решил, видимо, проверить обстановку по всей шивере. Они спустились с полкилометра еще, убеждаясь, что ограждающие фарватер сигналы в полном порядке, когда Генка, встав в рост, окликнул отца:
— Батя, гляди!
Он показывал речнее фарватера, в белую кипень шиверы. Там, метрах в трехстах ниже лодки, сквозь редкую кисею тумана виднелось что-то большое, темное.
— Па́узок! — уверенно сказал Матвей Федорович. — Каким лядом его туда занесло?
— И катера нигде не видать… — удивился сын. — Нам к ним не подойти, а, батя?
Матвей Федорович, не выпуская румпеля, тоже встал на ноги. Из-под ладони осмотрел шиверу, берег.
— Ежели вторую гряду обогнуть, можно подскочить снизу… — И, покачав головой, засомневался: — Снизу к ним камни не пустят, однако их же к камням прижало течением. От морока!.. Ладно, попытаем выше гряды пройти… Что будет…
Не садясь, хищно подав вперед тело, он вглядывался в хаотическую пляску пенных валов, от которой у Генки только в глазах рябило. Они спустились по течению намного ниже места аварии, прежде чем отвернуть с фарватера. И теперь, виляя между подводными камнями и грядами камней, угадываемыми Матвеем Федоровичем бог весть по каким приметам, подбирались к паузку. На судне уже увидели лодку, и три человека, стоя на нелепо приподнятом борту судна, кричали что-то, размахивая руками.
Еле-еле двигавшейся при полностью открытой заслонке дросселя моторке удалось все-таки, отвоевывая метр за метром у стремительного течения, обогнуть паузок и оказаться выше его. Матвей Федорович, облегченно вздохнув, подвел лодку к судну, и Генка уцепился багром за кнехт.
— Бакенщики?
— Ну и черти!
— Вот это да-а!..
Трое мужчин, придерживаясь за рубку, перебирались по скользкой накренившейся палубе. Сидевший на камнях паузок, задрав правый борт, купал левый в воде. Шивера облизывала красную надстройку слюнявыми языками пены.
— Что случилось? — спросил Матвей Федорович.
— А черт его знает! Ничего же не видать было. Похоже, буксир оборвался. Нас и понесло.
— Ну, а катер?
— Не знаем. Слышали только, как звонил и свистел.
— Чудно! — покачал головой Матвей Федорович. — Буксир-то выбрали ай нет?
— Выбрали!
— Видать, что порван?
— Да нет вроде…
— Вовсе чудно! Ну, катеру к вам все одно не подступиться теперь. Загорать будете. Паузок, слава богу, надежно сидит. Теперь никак не утонет, этого и не думайте. Тут мелко. Воды-то много в трюме?
— Полно. Мы же как решето теперь.
— А чего везете-то?
— Всякое. Товары для сельпа в основном грузили. Мануфактура. Валенки. Бензину полно, можем вам налить…
— Бензину у нас казенного хватит. Жратва-то у вас есть?
— Пока есть.
— Ну, в случае чего, еще подъедем. Комиссию теперь ждите, следствие устраивать будут.
— Нам что? Пускай у старшины катера голова болит!
— Точно, — вставил свое слово Генка. — Пусть отстаивается на якоре, когда туман, если не может плавать. Не можешь — не берись! Отваливать станем, батя?
Теперь самым сложным было отвалить от паузка, к которому лодку прижимало течением. Вооружившись шестами, матросы кое-как развернули моторку, и Матвей Федорович переключил двигатель на тягу. Концы шестов попадали в воду, с начавшего отдаляться паузка замахали фуражками. Туман рассеялся, ориентироваться стало намного легче, но Генка с завистью поглядывал на отца, дивясь его умению ладить с шиверой.
Когда выбрались на фарватер, Матвей Федорович, сгорбившись и зажав румпель под мышкой, закурил трубку. Затянулся, ткнул трубкой в сторону плеса. Повернув голову, Генка увидел моторку, как и у них, с красной полосой на борту. Крикнул отцу:
— Петро!
Тот кивнул.
— Вниз плавал — катер смотреть. Или переметы у него внизу?
Матвей Федорович опять кивнул и сбавил обороты. Обгоняя их лодку, Петр пытался рассказать что-то, но за шумом воды и двух работающих моторов слов не удалось разобрать. Матвей Федорович снова добавил газу, к берегу обе лодки пришли почти одновременно. Вытаскивая свою, Генка слышал, как Петр объяснял встревоженным Вере Николаевне и Эле, вышедшим встречать бакенщиков:
— Ништо. В тумане выскочили за фарватер, маленько просадили дно да винт поломали. Пришлось бросить паузок, а катер течением в нижний конец плеса унесло.
— Из людей никто не пострадал?
— Чего им сделается!
— Благодарю вас, — сказала Петру Вера Николаевна. — Мы очень беспокоились.
— Куды же он пер, старшина-то? — спросил Матвей Федорович, вылезая из лодки. — Глазами смотреть надо!
— Он говорит: на фарватере налетел на камни, слева-де оставлял красный бакен, — усмехнулся Петр. — Конечно, ему интересней на бакенщиков свалить!
— Обстановка в порядке, не свалишь на бакенщиков, — сказал Матвей Федорович. — Все честь честью. Поперед нас пассажирский спускался, завсегда подтвердить сможет.
— Я видел, — опять усмехнулся Петр. Подождав, пока Эля с Верой Николаевной выберутся на косогор, он поднял слани и стал поспешно собирать в мешок пойманных стерлядей. Их было много. Чтобы не видеть его насмешливой улыбки, не слышать ворчания отца, который не упустит случая упрекнуть Петровой удачей, Генка пошел домой.
10
Радиостанции А-7, связывающие обстановочные посты, сделали свое дело: сообщение бригадира Дьяконова об аварии каравана, включенное в сводку, было передано по цепочке. Цепочка начиналась самым верхним по течению реки постом, а кончалась начальником службы обстановки, независимо от того, находился он в кабинете или на борту катера «Гидротехник». К местам происшествий Мыльников выезжал незамедлительно, и, конечно, все сто пятьдесят сил дизеля, установленного на катере, уже давно старались вовсю. Появления «Гидротехника» ждали с минуты на минуту.
Еще вчера на пост примчался на вообразившей себя глиссером самоходке прораб обстановочного участка, но, выслушав рапорт Матвея Федоровича, наглядевшись вдосталь на паузок в бинокль и устав скорбно качать головой, отбыл. Бакенщики, а следовательно, и их непосредственное начальство, не были повинны в аварии. Ожидать же Мыльникова, чтобы только доложить об этом, прораб поопасился: Мыльников мог и отругать, обвинив в зряшном расходе времени.
С Генкой у Мыльникова за семь лет знакомства сложились особые отношения. Начальник реки, как его называли бакенщики, считал парня своим подопечным, выделял из числа остальных рабочих. Генка вырос на глазах у Мыльникова. Мыльников не хотел и дальше терять его из поля зрения. План поступления в речной техникум был согласован с Мыльниковым, подсказан им. И теперь, начав задумываться о своей отторгнутости от бьющей ключом жизни где-то там, откуда пришли и куда уйдут Эля и ее спутники, Генка с нетерпением ожидал Мыльникова.
Вопреки ожиданию, «Гидротехник» не подвалил к берегу, а проскочил полным ходом вверх по течению. На порожденной катером волне, стукаясь бортами, закачались лодки. Схлынув, волна оставила на берегу обломок весла и скатанную трубкой берестину — поплавок от сети. Матвей Федорович, вышедший по долгу старшего встретить начальство, расплющил берестяную трубку деревяшкой и спросил Генку:
