KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Советская классическая проза » Георгий Шолохов-Синявский - Суровая путина

Георгий Шолохов-Синявский - Суровая путина

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Георгий Шолохов-Синявский, "Суровая путина" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

«Бог-то бог, да сам не будь плох», — вспомнилась прасолу старая пословица. Наедине с собой притворяться и вздыхать не было смысла; нужно было решать, как уйти от надвигающейся грозы.

«Может, спалить все к идоловому батьке, чтобы не досталось голодранцам. Спалю промысла, дом, а сам уеду на Каспий, — раздумывал Осип Васильевич, но тут же отвергал эту страшную мысль. — Нет, повременю еще. Может, ничего не случится и полажу с обществом. В хуторе много людей и не все встанут за карнауховскую компанию…»

16

Утром загудел старый хуторской колокол. Не великопостный, унылый звон тронул отзывчивую тишину, а частый, зовущий набат.

По улице мчался всадник. Он останавливался у каждого двора, стучал длинной хворостиной в ставни и доски заборов, зычно выкрикивал:

— Товарищи-гражданы, пожалуйте на сход!

Это был казак Андрей Полушкин. Алая фуражка, лихо сдвинутая набок, каким-то чудесным способом держалась на его правом ухе. Кудрявый пепельно-русый чуб выбивался из-под нее. Поравнявшись с невзрачной на вид хатенкой, Полушкин придержал коня. У порога хаты, щурясь на солнце, стоял Андрей Семенцов.

— Чего прислушиваешься, Семенец? — усмехаясь, сказал Полушкин.

— А я чего? — отвечал Семенцов. — Не такой, как все?

— То-то, говорю, мигом явись на сход. Рыбалки заждались уже… — намекающе подмигнул Полушкин и ударил каблуками в бока нестроевого мерина.

«Ишь ты, подковыривает, чига чортова!» — подумал Семенцов и, надвинув на глаза треух, неторопливо направился к базарной площади.

Заслышав звон, вышел на веранду и Осип Васильевич Полякин. Прежде чем идти на митинг, он по старой своей привычке положил перед иконой три усердных поклона и, прошептав: «Ну, господи, благослови… Что будет, то будет», — взял вишневую палочку, засеменил со двора.

Площадь уже рябила бабьими платками, алыми околышами фуражек, рыжими треухами. Колокол перестал звонить, а люди продолжали подходить.

Солнце подымалось все выше, затопляя площадь весенним сугревом. Люди снимали ватные пиджаки. С юга тянул теплый ветерок, приносил из приречных садов густой запах вербовой цветени. На тополях, стоявших у церкви, шумно кричали галки, поправляя старые гнезда. Иногда они поднимали такой шум, что в нем тонул беспокойный людской гомон.

У входа в бывшее хуторское правление колыхался алый флаг. На крыльце стоял стол, накрытый вытертым кумачом. Тут же робко сгрудились члены гражданского комитета во главе с председателем — Федором Парменковым. Старый Леденцов и еще кое-кто из зажиточных волокушников стояли у перил крыльца, повернувшись к толпе спиной. Они выглядели явно растерянными, избегали смотреть на людей.

Осип Васильевич, тыча палочкой в землю, как слепой, пробирался сквозь толпу. Многие рыбаки, завидя прасола, снимали шапки, уступали дорогу.

Протиснувшись наперед, к самому крыльцу, Полякин остановился. Тут стояло большинство иногородних. Нелюдимой кучкой обособились невдалеке зажиточные казаки: Павел Пастухов — его бельмастый глаз смотрел особенно зверски и сумрачно — и юркий благообразный Савелий Шишкин. Позади них, как древние патриархи, белея пышными бородами, стояли особенно непримиримые в своей ненависти к иногородним старики, не раз державшие атаманскую насеку и ходившие в выборных.

Толпа все больше волновалась.

Анисим Карнаухов, Чекусов и Панфил Шкоркин советовались в бывшей атаманской комнате, с чего начинать сход.

— Надо теперь же уволить гражданский комитет, чтоб и не вонял он тут, — сказал Анисим. — Они еще кой на кого рассчитывают, и надо эту лавочку прикрыть.

— Я тоже так думаю, — твердо согласился Чекусов. — Надо немедля разъяснить казакам, что советская власть пришла не отнимать землю, а, наоборот, давать ее тем, кто не знал даже, где она, эта землица лежит. Советская власть пришла мирить хохлов с казаками. С этого надобно и начинать.

— Кто первый будет говорить — ты либо я? — заметно волнуясь, спросил Анисим.

— Я думаю, — первому мне как казаку надо речь держать, чтоб шатающихся казаков на место поставить, — сказал Чекусов и встал из-за атаманского стола. — Пошли, ребята!

Запахнувшись в рыжую фронтовую шинель, Чекусов пошел из атаманского кабинета. За ним двинулись Анисим и Панфил Шкоркин.

Появление их на крыльце заставило толпу притихнуть. Павел Чекусов, не глядя на Федора Парменкова, бесцеремонно оттолкнув его плечом, встал у перил, вцепившись в них красными узловатыми пальцами. Громкий голос его загудел над площадью:

— Товарищи трудовые казаки и иногородние! Сейчас нам надо решить промежду собой очень серьезные и важные дела. Перво-наперво — вопрос о советской власти в хуторе, о казаках и иногородних. Второе — о земле и рыбных ловлях и прочем народном достоянии. Теперь некому нам накидывать на шею шворку да сажать в тюгулевку за правильные слова. Кажись, нету ни полицейских, ни заседателя, ни атамана.

— Паша, ты посмотри, они вон возле тебя стоят. Это же первеющие атаманские помощники. Чего они там досе отираются? — крикнул из передних рядов Ерофей Петухов.

— Ладно! — сказал Чекусов. — О них тоже будет речь. Пусть постоят — места на крыльце хватит.

Федор Парменков, багровый от смущения, подступил к Анисиму.

— Товарищ Карнаухов, мы представители общества…

— Кто должен руководить сходом? — поддержал Парменкова старый Леденцов. — Вы или мы?

Скулы Чекусова налились кровью.

— Я председатель хуторского военно-революционного комитета, и веду сход я! — твердо и раздельно отчеканил он. — А ежели вам неугодно слушать, можете удалиться. Не препятствуем.

— Это насилие над народными представителями! — вскричал Парменков.

— А-а… Так? Ну, мы вас поставим на свое место! — угрожающе проговорил Чекусов. — Анисим, зачитай бумажку окружного ревкома.

Анисим придвинулся к перилам крыльца, развернув помятый листок, при общем молчании, на минуту охватившем сход, запинаясь, прочитал:

— «Окружной военно-революционный комитет постановляет: гражданские комитеты, как орган отжившей власти, не отвечающие интересам трудового казачества и крестьянства, с момента вступления большевистских войск считать распущенными. Власть в селах, станицах и хуторах впредь до избрания советов переходит к ревкому».

— Теперь слыхали? — спросил Чекусов.

В толпе закричали:

— Правильна! Пусть уматываются! Не надо нам такого комитета!

Насмешливый голос Ерофея Петухова, все время будораживший толпу, снова зазвенел из передних рядов:

— Где они были, когда мироновские казаки лупили рыбалок на море? Гони их, Чекусов, к чортовой матери!

Под общий свист и улюлюканье Парменков и старый Леденцов сошли с крыльца.

Рыбаки теснили растерявшихся прасолов. Осип Васильевич старался пробраться к знакомым ватажникам, чтобы укрыться под их защиту. Кто-то наступил на его палочку, сломал.

Иван Землянухин и тут подоспел на помощь прасолу, загородил его.

— Ребята! Либо вы осатанели совсем? — загремел он. — Отслонитесь!

— Откачнись, Иван! Дай поблагодарить Поляку за его милость! — рванулся к прасолу Сазон Голубов и занес над его головой огромный, выпачканный в смолу кулак.

Землянухин и Илья Спиридонов во-время придержали Голубова.

— Сазон Павлыч! Опомнись!

— Братцы! Не простим им старое! Они над нами всю жизнь измывались. Вспомните, кто убил Егора Карнаухова, Данилу Чеборцова… Кто?! А?

Голубов вдруг вырвался из рук Землянухина и, неожиданно подскочив к Емельке Шарапову, размахнулся, как кузнец молотом, со страшной силой ударил его в висок. Емелька, выронив изо рта цыгарку, рухнул на землю.

Чекусов, размахивая наганом, спрыгнул в толпу.

— Сазон Павлыч, — обратился он к Голубову, которому уже успели связать кушаками руки. — Ты погорячился, придется тебе посидеть трошки в атаманской. Отведите его, — приказал Чекусов Илье и Ивану Землянухину.

Голубова увели в атаманскую комнату.

Чекусов снова поднялся на трибуну.

На Емельку вылили ведро воды. Он пришел в себя, встал, пошатываясь, рукавом стирая с виска смешанную с грязью кровь.

Затравленно озираясь, Полякин поискал глазами старика Леденцова, Парменкова, Андрюшку Семенца и, не увидя их, совсем оробел, съежившись, стал незаметно выбираться из толпы. Вслед ему неслись глухие раскаты страстной речи Чекусова.

Сердце прасола сжималось. Трусливо оглядываясь, он расталкивал рыбаков, наступал на чьи-то ноги, спешил. На Осипа Васильевича вдруг напал такой страх, что он бегом кинулся по улице…

Слухи о новом большевистском декрете о земле давно носились по хуторам. Весть о том, что декрет будет зачитан на сходе, одних обрадовала, других встревожила.

Большинство шло на сход, точно на праздник.

Илья Землянухин, всю жизнь свою копавшийся на леваде, как подшучивали — длиной в сорок куриных шагов, даже принарядился по-праздничному: надел чистую бумазейную рубаху, смазал дегтем сапоги.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*