Илья Лавров - Встреча с чудом
Потом склонялись к ней какие-то добрые лица, улыбнувшись, они расплывались мутными пятнами, кто-то что-то ей говорил — не то советовал, не то звал куда-то, — подходила какая-то махонькая девочка, у нее были такие шелковые кудряшки, и такой маленький задорный носик, и такие малюсенькие зубки, что Славке очень захотелось поцеловать ее в ямочку на щеке. И снова, просыпаясь, она не могла понять: было это все на самом деле или только приснилось. Очнулась она от этого желания поцеловать ребенка.
В окнах уже синел туманный осенний рассвет, по запотевшим стеклам пробегали капли, чертили, как озорные речонки, извилистые русла.
А вокзал по-прежнему жил, бодрствовал, кипел, и буфетчица все вытягивала дымящиеся цепи сосисок. Все это Славке почему-то показалось хорошим, добрым, уютным, и из-за этого она уверенно подумала, что и у них дела сегодня сложатся по-хорошему, по-доброму. Только нужно все там, в министерстве, толково объяснить. И все, конечно, диву дадутся, сколько они уже добиваются своего, сколько лет мечтают. И, конечно, их похвалят за то, что они даже из дому удрали и ночь провели на вокзале. Удивятся, похвалят и дадут приказ в училище, чтобы их допустили к экзаменам.
В третий раз щелкнуло над головой, и к ногам Славки упала зеленая резинка. Славка тихонько засмеялась, кисточкой шарфика пощекотала Асе нос.
— Просыпайся, засоня! Приплыли в гавань.
...И опять захватила их стремительность Москвы. Глаза разбегались, не успевали все рассмотреть. Долго ездили в метро, выходили на каких-то мраморных станциях, катались на эскалаторах.
— Вот это да! — воскликнула Славка. Ее пухлые щеки горели, в серых глазах переливался блеск. Она уже успела освоиться и всюду шла смело, на эскалаторе не стояла, а сбегала, как некоторые москвичи.
— Вот дурная! — ворчала Ася. — Еще оштрафуют.
— Не робей! Чай, в своем отечестве! — кричала Славка.
Но, когда они разыскали нужное им министерство, их охватила робость. Перед суровым, гранитным зданием они показались себе такими невзрачными, деревенскими девчонками.
Первой очнулась Славка. «Эх, где наша не пропадала! Не съедят же!» — подумала она и, храбро потянув за большую медную ручку, открыла огромную, тяжелую дверь.
В сторонке за барьером сестры увидели дежурного лейтенанта милиции. Пока он говорил по телефону, они, боясь, что он их не пустит, проскользнули по широкой, застланной ковровой дорожкой лестнице на второй этаж. И тут началось хождение по длинным, как улицы, и гулким, как туннели, коридорам. Дверей было множество, а в какую заходить — неизвестно, к кому обращаться — непонятно. Вдали мелькали фигуры людей, и все распахивались и распахивались двери, точно коридор махал десятками крыльев. Сестры оглядывались на проходивших, читали на дверях надписи, но ничего подходящего не находили. Тогда Славка решила у кого-нибудь спросить, куда им обратиться. Их обгонял желтолицый, раздраженный мужчина с пачкой бумаг в руке. Славка чуть было не сказала «дяденька», но вовремя прикусила язык. Пока она соображала, как его назвать, «дяденька» уже обогнал их.
— Скажите, пожалуйста, вот нам насчет училища... — проговорила она в тощую, сутулую спину. Но «дяденька» даже не оглянулся, его проглотила хлопнувшая дверь. Славка рассердилась. А на Асю все эти коридоры, множество кабинетов и неответивший старик произвели гнетущее впечатление. Ей показалось, что они со Славкой никому здесь не нужны и выглядят смешно. Она даже тихонько засопела от злости и унижения, но потом гордо вскинула голову и стала презрительно щурить глаза.
За ними шел какой-то мужчина в черной морской форме, с висящим до колена золотым кортиком. Это, наверное, был приезжий капитан. Едва он поравнялся, как Славка сразу же обратилась к нему:
— Мы хотим в мореходное...
Не вынимая изо рта толстую папиросу, он буркнул:
— В отдел кадров! — и выпустил пароходный клуб дыма.
Но капитану сестры могли простить все, что угодно.
Славка вдруг решительно распахнула дверь какого-то кабинета.
— Где у вас тут отдел кадров? — услыхала Ася ее голос.
В отделе кадров пухлый мужчина с острой бородкой куда-то спешил, совал в портфель бумаги, что-то искал и долго не мог понять, что им нужно, а когда в третий раз Славка все объяснила, раздраженно воскликнул:
— Девушки, что вы тут лепечете, голову только морочите! — Он глянул на часы. — Обратитесь к товарищу Чугрееву в триста пятую комнату. Он ведает учебными заведениями.
...Здесь все было большим: просторный, как зал, кабинет, магазинные необъятные окна, два громоздких старинных дивана, кресла, тяжелые, как рояли, стол, размером чуть не с палубу. И только товарищ Чугреев, сидящий за столом, был маленьким, лысым.
Рассохшийся дубовый паркет звучно трещал, словно сестры шли по грецким орехам. Они остановились перед палубой-столом. Товарищ Чугреев и не посмотрел на них. Он что-то медленно и тщательно, точно рисуя, писал, потом принялся звонить по телефону, с кем-то долго и нудно препирался из-за каких-то списков преподавателей. Клацнув трубкой по рычажкам, он наконец буркнул, не предложив сесть:
— Я слушаю вас.
И хоть не хотелось говорить с ним, Славка твердо произнесла:
— Мы вот с сестрой в мореходное училище поступить хотим. На штурманов учиться.
— Романтика заела? — насмешливо спросил Чугреев.
— А принимают только ребят! А как же нам быть? — Славка помолчала, думая, что Чугреев что-нибудь скажет, но он безмолвно катал карандаш.
Муха села на лицо Чугреева, он не обратил на нее внимания. Муха спокойно ползала по бледным щекам, по носу и даже губам. Славке показалось, что она иногда пробегала и по глазам его.
Тут не вытерпела Ася и, шагнув к столу, заговорила дрожащим голосом:
— Вы поймите, что это у нас мечта! Мечта с детства! Мы даже из-за этого с отцом поссорились. Из дому бежали! Нам не жить без моря! У нас дед был потемкинец. Ну, как вам объяснить? Ну, вот есть у Блока стихотворение:
Случайно на ноже карманном
Найди пылинку дальних стран —
И мир опять предстанет странным,
Закутанным в цветной туман!
— Вы понимаете нас?! — взывала в отчаянии Ася.
Чугреев хотел что-то ответить, но тут зазвонил телефон. Славка в досаде чуть не топнула. Чугреев неторопливо договаривался о каком-то совещании. Теперь муха спокойно сновала по лысине. Славка точно зачарованная следила за ней.
Телефон все испортил. Ася уже не могла продолжать с таким же жаром. Она, сбиваясь, вяло что-то рассказывала о ссорах с отцом, об отказе из училищ.
— Вот мы и просим помочь нам. Пусть нас допустят к экзаменам, — закончила она и выдернула из кармана платочек, и тут же вспыхнула: на пол со стуком упали две конфеты. Сестры стояли пунцовые, растерянные, не зная, что делать. Наконец Славка подобрала конфеты. А Чугреев, следя за ней, улыбался во весь рот.
— Ох, беда с вами! — проговорил он уже теплее. — Ничем вам помочь не могу. Во-первых, нужно лично ехать в училище и там договориться с начальством. Во-вторых, нужно прежде два годика поработать. А в-третьих, шли бы вы, девушки, на железнодорожный транспорт, как отец вам говорил. А то витаете в облаках. Жизнь — это не стишки.
— Но у нас же мечта! Поймите, мечта! — воскликнула Ася.
Чугреев, как в президиуме, легонько побрякал карандашом по графину.
— Делом, делом нужно заниматься, дорогие. А вы — мечта. Ну, какие из вас штурманы? Подумайте сами. Фантазия все. Море — это суровый, тяжелый труд, а не танец «Яблочко» и не алые паруса на волшебной шхуне... Давайте говорить прямо: есть мужские профессии, есть женские. Выйдете замуж, вот и конец вашему морю.
В душе у сестер так и похолодело, что-то свернулось, как осенний лист, что-то вздрогнуло. Они почувствовали тоску и острую ненависть к этому человеку. Ася крепилась, чтобы не разрыдаться, а Славке хотелось повернуться и уйти, грохнув дверью.
— Вон посмотрите-ка на настоящую молодежь. Она без всяких там мечтаний целину осваивает, на стройках трудится, планы перевыполняет, а вы катаетесь по стране, на вокзалах валяетесь, — отчитывал их Чугреев.
— Значит, вы нам не поможете? — чужим голосом спросила Славка.
— Советую вам ехать к папе с мамой.
Неужели они ехали с Урала в Москву только для того, чтобы поговорить всего лишь несколько минут? Но о чем еще говорить?
Сестры как по команде повернулись и вышли.
Под ногами затрещал, точно лопаясь, паркет. Было им почему-то очень стыдно и очень обидно. Уже в коридоре Ася расплакалась.
— Перестань! — приказала Славка. — Еще перед всеми слезы лить! Даже зла не хватает на таких вот...
Они очнулись уже на улице. «Что же теперь делать?» — подумала Ася. Они шли молча, устав от волнения и неудачи. Больше Москва их не интересовала. Славка почувствовала в руке что-то липкое. Она разжала пальцы и увидела раскисшие конфеты. Швырнула их к садовой решетке.
Брели, брели и наконец, растерянные, усталые, несчастные, вышли на Красную площадь. Дул студеный ветер, катил редкие желтые листья, шуршал в голубых елях вдоль Кремлевской стены. Над храмом Василия Блаженного, который Славке показался похожим на связку огромных разноцветных реп, клубились тяжелые тучи. Сестры остановились у Мавзолея. Темно-красный мрамор его зеркально отражал их смутные силуэты. Перед Мавзолеем трава была такой густой и такой низкой и ровно подстриженной, что походила на ярко-зеленое сукно. На этом сукне росли небольшие ели-шатры. Мавзолей был закрыт.
