Михаил Зощенко - Том 3. Сентиментальные повести
Ну, до свиданья. Пишите побольше в журнале, это лучше доходит до читателя. Напишите что-нибудь про обывателя (вроде нашего) в кино.
Ах, как рады будут мои друзья (и я тоже), если вдруг (именно вдруг) вы откликнитесь на послание херсонской молодежи.
До свидания, веселый Зощенко!
Желаю вам от всей души успеха и всего, всего хорошего.
Адрес: Херсон… Шуре.
«Король смеха»
27 апреля 1927
Михаил Михайлович!..
Я очень реально представляю себе Ваше лицо (по портретам) и, главное, то недоумение на нем, когда Вы получите и прочтете мое письмо…
Да и в самом деле: человек не думал, не гадал, и вдруг… как это вам покажется, получает письмо, да еще из такого отдаленного, захолустного уголка, как город Бежица, около госзавода «Профинтерн», и неизвестно от кого, от человека, которого Вы не знаете, не знаете его лица, ни головы, ни что он из себя представляет, — одним словом, «человек в черной маске», как будто из исторического романа на манер a la Дюма. Ах, я извиняюсь!.. забыла… Я не хочу быть черной маской и прежде, чем написать Вам письмо, — представляюсь Вам, хотя я не молодой человек, а барышня, ну, да ладно, кто будет разбирать в наш эксцентричный век. Итак, звать меня Леля, ну, и так далее — особо выдающихся примет нет. Тут я на минутку молчу, а Вы, потерявший дар слова от недоумения, конечно, понемногу обретаете его и прежде всего начинаете размышлять вот так:
«Я получаю письмо от совершенно неизвестного человека, от барышни, она мне пишет, а я ее не знаю и не знал». И за этим следует вывод — ясный и беспощадный: «Это или сумасшедшая, или психопатка-истеричка», — иначе как объяснить это письмо.
Погодите, уважаемый Михаил Михайлович, так поспешно делать жестокий вывод!..
Михаил Михайлович… я очень и очень люблю Ваши сочинения — Ваши юмористические рассказы. Я от природы очень люблю смеяться и смеяться, до упаду, как говорится. Только Вы, ради бога, не подумайте, что я смеюсь и с причиной и без причины, и тогда обо мне составится невыгодное мнение… Вспомните-ка пословицу: «Смех без причины — признак дурачины». Нет! Я смеюсь всегда только по причинам — и по причинам самым основательным. А самая главная причина, когда я смеюсь заразительно, от всей души и до упаду, — это Ваши рассказы. Моя жизнь не такая беззаботная и мне часто приходится плакать, и вот в минуты отдыха я читаю Ваши произведения, смеюсь, хохочу и забываю все то мрачное и тяжелое, которого так много в жизни. Вы, как добрый волшебник, невидимо спрятали в каждом Вашем рассказе искру откровенного смеха, вспыхивающую ярко и разрастающуюся в трудно тушимый пламень смеха. Ваши произведения бесподобны. Вы думаете, что я льщу? — Нет, я говорю то, что думаю, я всегда люблю говорить правду. И Вы думаете, что я одна отношусь так к этому? — Ничуть не бывало. Все мои подруги без ума от Ваших произведений. Одна — художница, увеличила Ваш портрет с книжки, повесила его чуть ли не в красный угол. Зимними вечерами мы собирались в кружок — одна читала, а мы все хохотали до упаду, что называется, свыше нормы, на все 120 процентов.
У нас вошел даже в ход «зощенский» язык. Например: встретятся где-нибудь две хохотушки, пока серьезные и придавленные житейским гнетом, но стоит только одной вспомнить какую-нибудь выдержку из Ваших произведений — они уже тонут в приливах смеха… Вы — король смеха! А что касается меня, то все Ваши произведения, какие попались в мои лапы, — я их знаю наизусть и еще опять-таки раз двадцать перечитаю их.
И вот, однажды, прочитавши Вашу книжку, под заглавием «Кризис», на обложке которой был помещен Ваш портрет, и, заглядевшись на него, я думала… Я смотрела на Ваши глаза, полные тонкой иронии и юмора, думала — где Вы, что Вы делаете и что Вы из себя представляете? И тут мне мелькнула мысль — написать Вам письмо и еще… Вы только не смейтесь, Вы, юморист… — это мне хочется переписываться с Вами. Вы, ради бога, не подумайте, что я хочу это делать из тщеславия — нет, и тысячу раз нет, — просто я хочу переписываться с остроумным человеком. И потом: Вы пишете книги, они расходятся по всем городам, по всем местам, — все читают их, а это я хочу, чтобы это была моя собственность.
Я буду ждать от Вас ответа, какой бы он ни был, и с нетерпением…
Мой адрес: г. Бежица…
Барышня не заимела остроумного кавалера — переписка не завязалась.
Не могу по барышням трепать свои мозги. Не имею на то охоты и вдохновения.
Из Тифлиса
5 сентября
Милый, многоуважаемый Михаил Петрович! (Сомневаюсь, что Вы Петрович.)
Может быть, Вы часто получали такого рода письма, но это легко объяснить Вашим успехом. Что касается меня, то я не в силах сдержать свой глупый телячий восторг перед Вами.
Вы, может быть, не поймете, что мне надо было написать что-нибудь, какую-нибудь ерунду, послать в Москву и успокоиться. Почему же Вы обязаны получать и прочитывать, а то, может быть, и просто рвать всякую чепуху, я не знаю, но думаю, потому что Вы «Зощенко».
Я не знаю, сколько Вам лет, но если вы молоды, то, конечно, Вы должны прочитать и даже ответить.
Если бы Вы ответили, это было бы большой радостью, а радости в моей жизни очень мало.
Я думаю, что Ваше творчество критиковалось солидными умами, и думаю, что они нашли недостатки, но не все ли равно. Клянусь Вам, что Вы попадаете в самую точку мировоззрения советских граждан.
Ваши рассказы любят все, потому что они заставляют смеяться чуть ли не до слез. И все рассказы насыщены советской прозой, жизнью, которой живут многие.
Еще раз прошу, черкните что-нибудь, этим Вы доставите большое удовольствие глупой девочке.
Я буду долго ждать.
Шлю Вам дружеский привет.
Тифлис…
Послал открытку — несколько слов привета.
Ну, спасибо
Раненбург, 10 января 1927
Товарищ Зощенко!
С большим удовольствием читаю я Ваши юмористические рассказы и от души смеюсь над ними. Вы умеете так кратко, так живо и смешно описывать, что когда читаешь какой-нибудь один из Ваших рассказов, то невольно представляешь себе лицо героя и все происходящее с ним. Я всегда с восторгом разговариваю о Вас и рассказываю Ваши рассказы. Я давно хотела написать Вам это, но мне как-то не удавалось.
Жму крепко Вашу руку.
Уважающая Вас ученица второй ступени…
Доктор
24 октября 1927
Дорогой и глубокоуважаемый Зощенко!
Пусть Вас не удивит настоящее письмо. Просто мне хочется выразить Вам восхищение Вашими прекраснейшими рассказами. Будучи перегружен работой, я в свободное время с величайшим удовольствием отдыхаю над Вашими книжечками, которые доставляют мне большое эстетическое наслаждение. Мне никогда не надоедает перечитывать их в сотый раз. Ваши «Уважаемые граждане» — это моя настольная книга.
Вот это заставило меня осмелиться написать Вам. Я был бы счастлив, получив Вашу фотографическую карточку. Приношу тысячу извинений за мою нескромную просьбу и надеюсь, что Вы не откажете мне в ней. Будьте здоровы и веселы.
С тов. приветом…
Сверхштатный ассистент клиники общей хирургии медицинского института.
Письма, не вошедшие во второе издание
Донат весенний
30 декабря 1928
Уважаемый тов. Зощенко.
Будучи незнакомым, посылаю мою пародию на Ваши юмористические рассказы. С 1925 года (с начала студийной работы) я рассказывал Ваши рассказы с эстрады. Как и у большинства остальных рассказчиков, они проходили с должным успехом. На последнем курсе нашего драматического отделения рассказывают Ваши рассказы половина мужского состава. Вас любят читать.
Я лично еще молод — мне 19 лет. Кроме студийной работы я отдаю время литературе — пишу стихи, новеллы. В Союзе писателей состою недавно; печатаюсь с пионерского возраста.
Я много думаю о том, почему Вы не поедете в гастроль: успех моральный и материальный обеспечен. Вас любят, даже больше — Ваши рассказы причина здорового смеха.
С товарищеским приветом Донат Весенний.
Я забыл — если понравится компиляция-пародия, то передайте для напечатания по своему усмотрению.
Отвечайте! Это представит мне исключительное удовольствие.
Донат Весенний.
Член Сибирского Союза Писателей. Билет №…
Я ответил юноше, что пародия его довольно любопытна, но что я советую ему в срочном порядке переменить весенний псевдоним на более посредственный.
В 19 лет это, может быть, звучит гордо, но в 35 лет будет чертовски неловко перед уважаемой публикой.
Пусть не обижается на меня тов. Донат Весенний! Я сердечно пожелал ему добра с высоты своих 33-х лет.
После этой книжки придется поторопиться с заменой.
