Федор Кнорре - Рассвет в декабре
И когда Король встретил ее взгляд и она вспыхнула и еще больше выпрямилась от радости, он услышал, как будто кто-то едва слышно вскрикнул.
Обеспокоенный, он вернулся в свои комнаты и увидел, что там пусто: маленькая Вила исчезла. Сморщенное платье валялось все в складках на полу. Окно было раскрыто, и на подоконнике сидел смышленый кузнечик. Он что-то сердито прострекотал, увидев Короля, повернулся, подпрыгнул и вылетел в окно.
Ужасная тоска охватила Короля, и он, едва дождавшись лунной ночи, побежал в лес, где он давно не был, и долго стоял на полянке и звал маленькую Вилу, но она так и не появилась.
Король вернулся в замок и занялся делами — ему как раз нужно было строить десять сторожевых башен, чтоб наблюдать за врагами.
Он погоревал некоторое время, но по совету министров, которые всегда советовали то самое, что ему самому хотелось, женился на зеленоглазой красавице.
Королева из нее вышла просто хоть куда! На тропе она сидела как настоящая королева и даже с мужем наедине разговаривала, как королева. Она даже сморкалась как королева, и, если случалось чихнуть, она чихала, как королева. И если вдруг самому Королю хотелось иной раз ласково пошутить, она только удивленно поднимала свои красивые брови — ну сразу видно, что настоящая королева!
Теперь министры часто, прошмыгнув мимо королевского кабинета, подносили на подпись бумаги прямо Королеве, и она их подписывала по-королевски: с великолепным росчерком и не читая.
Однажды Король проснулся ночью и увидел около своей постели лунную дорожку, тянувшуюся по полу к высокому окну и оттуда к острому шпилю сторожевой башни и дальше куда-то в синеву, где плыли освещенные лунным светом ночные тихие облака.
Вдруг вспомнил Король маленькую Вилу и чуть не завыл от тоски. Потихоньку он встал и с замиранием сердца дотронулся ладонью до лунного луча, но рука прошла свободно, луч скользил сквозь пальцы, как обыкновенный луч, как воздух, как пустота…
Все-таки Король пошел через все залы и вышел во двор, как когда-то, когда он был маленьким Принцем, и шел и шел по лесу, пока не дошел до знакомой полянки. Он встал посредине и начал звать свою маленькую Вилу. Он звал и умолял ее вернуться хоть на минутку, но ее не было, и он упал от горя лицом в землю, но только кузнечики прыснули во все стороны из травы от него и никто не отозвался…
Опечаленный вернулся Король в замок и сидел в задумчивости долго, все мечтал о маленькой Виле и припоминал, после каких случаев она становилась все меньше и все печальнее. Он вспомнил Лесоруба, который прикрывал его щитом и теперь сидел в тюрьме. И он позвал министров и приказал сейчас же освободить Лесоруба и всех его товарищей и выдать им новые одежды. Но на душе у него не стало легче.
Шли годы, и Король начал понемногу стареть. Он уже не ходил больше на лесную поляну и равнодушно отворачивался, когда видел, что Королева выводит прекрасный королевский росчерк на каком-нибудь пергаменте с королевским указом, ему это было все равно, точно в душе у него что-то похолодело, умерло и перестало согревать его жизнь.
Однажды он забрел в дальние комнаты своего замка и услышал, что под окном поет девочка. Голосок был немножко хриповатый, но пронзительный. Король прислушался и подошел к окну.
Посреди заднего двора стояла и пела девочка в рваной юбчонке. Старик в широкополой шляпе, похожей на размокший старый гриб, притопывая ногой в такт, подыгрывал ей на пузатой большой мандолине, а королевские судомойки, поварята и дровоносы слушали, столпившись вокруг.
Девочка, ударяя в бубен, пела веселый куплет.
Давным-давно, когда-то, в Хрустальном замке в Веселом Королевстве жил-был Веселый Король. Когда золотоволосая Королева смеялась, весь замок сверху донизу начинал звенеть, и тогда все королевство смеялось! А когда Королева начинала плясать, хромые выскакивали на улицу и толстопузые торговцы бросали прилавки, кузнецы, испачканные сажей, красильщики с зелеными руками и синими носами, мельники, запорошенные мучной метелью, и стражники, приставив алебарды к крепостной стене, хватались за руки с девушками и шли по улицам, приплясывая, хороводом, забросив все дела!.. Вот был какой король когда-то!..
Девочка ударила в бубен и покружилась, представляя, как весело плясало все королевство при Славном Короле, но сейчас же запела страшный куплет о том, как на Веселого Короля напал ужасный Железный Король. Совсем было погиб Веселый Король, в страшной битве, да вовремя он кликнул себе на подмогу три дюжины кузнечиков! Три дюжины бесстрашных кузнечиков примчались на помощь Королю! И только звон пошел по полю, как будто тысяча кузнечных молотов заколотили по тысяче наковален! Железный Король раскололся пополам и издох!..
И последним девочка спела очень печальный куплет о том, как после битвы королевством стал править Злой Король и Злая Королева, а Храброго, Веселого Короля извели и похоронили ночью при свете факелов, тайком, чтобы никто не узнал и не принес цветов на его могилу.
Едва дослушав пение, Король поскорей позвал своего Верного слугу и сказал ему:
— Снимай поскорее штаны!
Верный слуга удивился, но не смел ослушаться, и Король быстро стащил с себя все царское платье, надел штаны и серый камзольчик своего слуги, закутался в старый плащ и спустился во двор.
Девочка со стариком как раз выходили из ворот, закусывая на ходу черствым пирогом, которым их наградили повара, и Король их успел догнать.
— Что это за песенку ты пела? — спросил Король у девочки.
— Это старинная песня, братец, — ответил старик. — Мы слышали ее далеко отсюда, за горами, на берегу моря. Там ее поют странствующие певцы. Многим она правится.
В это время на улице раздались крики и топот множества копыт — по городу проезжала Королева в своей золотой карете, запряженной шестеркой черных коней. Колеса у кареты были громадные, в два человеческих роста, и золотой кузов плавно покачивался, подвешенный на широких ремнях, а внутри покачивалась Королева, чисто по-королевски щурясь на толпу, которая, размахивая шапками, бежала следом за каретой, бросая под колеса букеты и испуская ликующие крики.
Глядя на все это, у Короля отлегло от сердца.
— Нет, это просто глупая песенка, то, что пела девочка во дворе! Вот до чего любит свою Королеву мой добрый народ!
И как только уехала золотая карета, он стал расспрашивать, кто такие эти славные люди, которые так горячо, так дружно приветствовали проезжавшую Королеву.
— Кто? Вот эти? — ответили ему, — Да что ты, не знаешь, что ли? Это же королевские ликовальщики!
— Ах, вот оно что… — удивился Король и спросил у других: — А кто вы такие, добрые люди?
— Ты что, не видишь? Мы королевские букетчики! Разве сам-то не видишь? Чего глаза вылупил? Нам выдают букеты, и мы осыпаем ими карету при проезде Королевы… Ну, ясное дело, не сразу, сперва нужно как следует помахать ими в воздухе!
— А что вы делаете при проезде… Короля? — заикаясь спросил Король.
— Ну, при проезде Короля мы только помахиваем букетиками, а потом сдаем их обратно королевскому эконому, а то и цветов не напасешься.
— А какая же у вас профессия? — спросил Король у третьих.
— Наша специальность тут самая тонкая! — сиплым голосом ответил здоровяк громадного роста. — Мы восторженные кликуны! Испускаем клики, да обязательно на разные голоса, тут надо и басом гудеть, и нежно выводить, уметь и вскрикивать и тоненько ахнуть. Навопишься вот эдак на все голоса, аж охрипнешь за один проезд… Правда, и платят прилично.
— Значит… вам за это платят? — еле выговорил Король. Уж очень его все это поразило.
— Нет! — загоготал ликовальщик и насмешливо постукал по лбу Короля. — Это ради своего удовольствия мы торчим во всякую погоду на улице и надрываемся! Чем бы мы ребят кормили, если бы нам за это не платили? Да мы подохли бы с голоду!
— Но ведь есть же на свете разные другие работники… Ну, всякие там плотники, бочары, кузнецы, лесорубы, что ли?..
— Ох ты! — обиженно сказал здоровенный ликовальщик. — Ишь с кем сравнял! Да твой лесоруб в месяц не заработает, сколько я за один проезд Королевы! Ты, братец, видать, дурачок!
Глубоко опечаленный, побрел Король дальше по улицам и скоро очутился около тюрьмы. Какая-то женщина вынула из узелка и просунула сквозь толстую решетку каменного окна кусок хлеба.
Рука в оборванном рукаве потянулась откуда-то снизу и взяла хлеб. На минуту мелькнуло внизу бледное лицо, и Король вдруг узнал в седом и бледном человеке того молодого Лесоруба, которого он приказал уже много лет тому назад освободить вместе с его товарищами из темницы.
Король подбежал к решетке, стал на колени и, заглядывая в темноту, удивленно спросил:
— Эй, Лесоруб, разве ты не знаешь, что Король давным-давно приказал тебя освободить? Почему же ты сидишь за решеткой?
