Семен Бабаевский - Кавалер Золотой Звезды
— Охотно послушаю.
Андрей Саввич, сутулясь у стола, отыскал нужные бумаги.
— По последним данным райзо, — начал он глухим голосом, — возвращение колхозам земли идет туговато.
— В чем же дело?
— Кое-какие районные организации упорствуют. Вспахали зябь и требуют, чтобы земля за ними сохранилась до снятия урожая… Как с ними быть? Все ж таки люди труд затратили?
— Как быть? Никому и никакой отсрочки.
— И еще, — продолжал Андрей Саввич, — сокращение управленческих штатов в колхозах идет, на мой взгляд, медленно. Редко в каком колхозе уменьшилось число столов в канцелярии.
— Значит, столоначальники крепко сидят?
— Сидят надежно… Да, есть еще у меня один список, да только я не знаю, Сергей Тимофеевич… как быть? — Андрей Саввич наклонил голову. — Дело-то такое дальнее… Как-то даже и неловко… Тут вот, посмотрите, в списке есть фамилия второго секретаря… Так что я даже и не знаю…
— Да что ж тут знать? И второй секретарь вернет, если он взял незаконно.
— Понимаю, — еще ниже наклонив голову, сказал Андрей Саввич. — А может быть, Сергей Тимофеевич, так лучше, чтоб не поднимать этого вопроса?..
— Скрыть? Нет, этого делать нельзя.
— Так надо же принять во внимание, — Андрей Саввич посмотрел на Сергея грустными глазами, — принять во внимание и то, Сергей Тимофеевич, что он не сам брал ту корову, а мы, райзо, ему давали… Пусть так и будет. Ведь это же наше внутреннее дело…
— Нет, Андрей Саввич, это не только внутреннее наше дело, — Сергей, о чем-то думая, подошел к окну и снова вернулся к столу. — Почитайте «Правду», что там пишут и о некоторых секретарях, и о председателях райисполкома, и о директорах МТС.
— Это-то я знаю. Читал…
— Советую еще раз перечитать. — Сергей сел и взял карандаш. — А что там у нас делается в кладовых? Давайте по каждому колхозу. Начнем с Усть-Невинской.
Глава III
На площадь съезжались подводы, выстраивались в ряд, и возчики, закуривая, посматривали на окна остроуховского кабинета, как бы желая узнать, долго ли им придется стоять без дела. Во дворе станичного совета Дорофей запрягал свою выездную пару, но не в тачанку, а в длинную, со свисающими дробинами арбу.
— Эй, дьяволяка лысый! — шумел Дорофей на лысого спокойного коня. — Чего крутишь головой! Привык в тачанке ходить, а солому возить не желаешь?
— Эге! Хлопцы! — крикнул кто-то из возчиков. — Да с нами и Дорофей поедет. Погляди, как бушует!
Подъехал и кучер Артамашова, — и тоже не на тачанке, а на бричке. Когда собрался обоз в двадцать две подводы и к ним, выехав рысью со двора, присоединился Дорофей, из станичного совета вышли Тимофей Ильич, Савва, Сергей и Стефан Петрович Рагулин. У коновязи, кусая столб, подплясывал на тонких и сильных ногах жеребец — тот самый неспокойный гнедой жеребец, на котором Сергей ездил в Чубуксунское ущелье. Тимофей Ильич, ударяя плеткой о голенище, торопливо зашагал к жеребцу.
— Батя, вы скачите вперед! — сказал Сергей, стоя на крыльце и рассматривая обоз. — Да отделите лошадей от волов!
— И без тебя, сынок, знаю.
Тимофей Ильич легко и умело сел в седло, кивнул головой и, покрепче подбирая поводья, поскакал к головной подводе. С трудом осаживая жеребца, мелко семенившего ногами и подымавшего красивую голову, старик полуобернулся на седле и крикнул, точно подавая команду:
— Эй, конные! За мной! А вы, бычатники, тоже пошевеливайтесь!
Обоз загремел, растянувшись по площади.
— Э! Тимофей Ильич дюже большой мастер грузить воза, — сказал Рагулин, провожая взглядом всадника. — Мне с ним довелось сено возить… Умеет воз наложить. И ежели он повел обоз, то привезет соломы столько, что хватит нам весь кирпич выжечь.
— Если б только нам, — буркнул Савва, — а то всему району. Не пойму, что ж это из нашего пятилетнего плана получается?
— А что такое? — спросил Сергей.
— Да как же так! Гидростанцию планировали для Усть-Невинской, а теперь она перешла в район.
— Не печалься, Савва, — сказал Рагулин, — гуртом быстрее построим.
— Или тот же лес, — продолжал Савва. — Трудились, сплавляли, а теперь ко мне ежедневно делегация ездит из соседних станиц. Все за инициативу благодарят и лесу просят, а еще грозятся тебе пожаловаться.
— Что ж в этом плохого?
— Плохое то, что на готовое добро охотников найдется много… Вот и кирпичный завод мы восстановили, а теперь делай кирпич соседям.
— Надо помогать… А как же?
— Да вы не спорьте, — отозвался Рагулин. — Есть к тебе, Сережа, один хозяйственный вопрос. Скажи, когда мы будем иметь электричество?
— Думаю, что к весне… А что?
— Важная мысль зародилась, а без электричества осуществить ее невозможно.
— Какая ж это мысль?
— Секретная.
— Я знаю, — сказал Савва, — у Стефана Петровича один секрет на уме — об урожае печалится… Да только урожай, как я понимаю, электричеством, не подымешь.
— Может, кто и не подымет, а я подыму.
— Не хвастайте прежде времени.
— А я тебе, Савва, вот что скажу. В будущем году наш колхоз пообещался взять на гектаре двести сорок пудов, а дай к весне энергию — и можно прибавить к той же цифре еще сто пудов… Вот тебе и электричество!
— Это интересно! — сказал Сергей. — Стефан Петрович, вы расскажите.
— До поры до времени не могу, — тайна! Ты давай электричество, и мой секрет сам по себе откроется.
Еще немного поговорив с Рагулиным, но так и не узнав его «секрет», Сергей решил поехать сперва на кирпичный завод, а потом на строительство станции.
— Думаю, сопровождать тебя не нужно, — угрюмо проговорил Савва.
— Ты чего дуешься?
— Я? Нет, ничего. — Савва насильно улыбнулся. — Сережа, так ты вечером приезжай… Ирина обещала прийти.
— Хорошо, я приеду.
Улица вышла к берегу Кубани. Всякий раз, выезжая за станицу, Сергей и радовался и дивился: какой же странной и неузнаваемой стала знакомая с детских лет речная пойма!.. Бывало, поздней осенью здесь только и был виден серый, прибитый дождями песок да маячили голые кусты, — кругом просторно и тихо, лишь слышалось грустное журчание воды на перекате.
Теперь же пойма была завалена лесом — штабелями лежали и бревна и доски. Лесной склад — богатство, какого еще не видела ни одна станица! День за днем по реке расходился протяжный голос пилы, точно говоря: «У-и-и-х! Ма-а-а-ало!» А вблизи глиняного откоса желтыми курганами стояли обжигательные печи, темнел глиномешалочный чан, а вокруг этого чана ходил на приводе конь. Двор был просторный, люди по нему выстроились цепочками, кирпич-сырец проворно перебегал по рукам и ложился в печи дырявой стеной. А в центре двора невысокая труба курилась курчавым дымком, — пусть издали проезжие и прохожие видят: завод живет!
Более всего, конечно, Сергея радовал вид будущей гидростанции. И хотя еще не горели на солнце окна и не шумела турбина, хотя еще не блестел цинк на крыше, не плескалась вода и сквозь строительный лес лишь угадывались контуры квадратного здания с белыми стропилами, — а все вокруг казалось уже изменившимся: и берега Кубани словно сделались отлогими, и горы стали как будто ниже, и бег реки стремительнее, и даже Усть-Невинская точно надела обнову и помолодела.
«Вот она, живая мечта, — думал Сергей, подъезжая к строительству. — Да, здорово меняется пейзаж Кубани».
— Ванюша, а посмотри: какой прекрасный вид! — сказал он.
— Верно! — с достоинством ответил Ванюша. — Вид вполне приличный.
Сергей вошел в машинное отделение и остановился возле глубокого, изогнутого буквой «Г» котлована. Под ногами прогибались мокрые доски, в окна дул ветер, снизу веяло земляной сыростью. Вот на этом месте ляжет тяжелая красивая турбина. Сергей задумался. Увидев, на откосе высокого бугра бетонированную стену с дырой, он представил, с какой силой забурлит вода, падая по пятнадцатиметровой трубе.
«Скорей бы, скорей», — подумал он и посмотрел на стропила, откуда доносился звон и стук топоров. Прохор сидел верхом на перекладине.
— Любуешься? — крикнул он и стал слезать вниз по лестнице.
Подошел прораб, пожилой грузный мужчина в полушубке и в шапке-капелюхе.
— Пора бы и крышу натягивать, а черепица не едет, — сказал он, снимая капелюху и вытирая мокрый лоб.
— Без кровли никак нельзя, — вмешался в разговор Прохор. — Скоро польют дожди, а стены не укрыты. — Прохор вынул из-за пояса топор и провел пальцем по лезвию. — Быстроты нету в таком сурьезном деле, как доставка. Чересчур медленно идут грузы… В чем дело, Сергей Тимофеевич?
— Тоже самое — стекло, — продолжал прораб. — Идет оно к нам уже месяц, а когда прибудет — один бог знает.
— Быстро строите, — шутя сказал Сергей и кивнул Прохору. — Так быстро, что железная дорога не поспевает с доставкой.
