Владимир Курочкин - Избранное (сборник)
– Вас не укусила собака? – Она оказалась заботливой.
– Нет, она не успела подбежать, – ответил он.
– А меня зовут Валей. Как это странно: мы не знаем, как зовут друг друга, а уж как будто знакомы сто лет. Вам сколько лет?
Все это она произнесла залпом. Но Тима не удивился этому, потому что был уверен, что все девушки так и говорят: быстро и захлебываясь.
– Мне семнадцать лет, – сказал он, прибавляя себе полгода.
– Да? А на вид вам больше. А сколько мне? Хотите узнать? Я старше вас. А выгляжу моложе. Да? Вы часто ходите мимо нашего дома. Близко живете?
– Да рядом, на Смоленской улице.
– А, знаю. У меня там живет дядя. Но как же вас зовут? Я так и не узнала. Как это странно, я говорю все время, а вы молчите.
– Меня зовут Тимофеем.
– Хорошее имя. У меня есть знакомые: Михаил, Владимир. Александр, а Тимофея не было. Вас звали Тимой, когда вы были меньше? Да? Вы учитесь?
– Нет, уже работаю. Я окончил школу при заводе.
– Я тоже училась, но теперь работаю. Работать лучше. Да? Тима, я вас буду так звать, у вас чудные ресницы, длинные, как у девочки. Тима, знаете что, пойдемте гулять?
И они пошли гулять. После этого еще несколько раз гуляли по улицам, а когда наступила зима, стали ходить на каток. Тима уже не страдал, но и не мечтал. Он даже немного был разочарован. С Валей нельзя было говорить о серьезном. Всякий раз, когда Тима, взволнованный чем-либо на заводе или прочитав в газетах интересное сообщение, начинал говорить об этом Вале, она перебивала его и говорила со смехом всегда одно и то же: «Ну вот, опять о серьезном. У меня и так уже голова распухла от этого на работе. Зачем об этом говорить?» Тима смолкал, ему было обидно. Валя, очевидно, не читала газет. Раз, возвращаясь с катка, они задержались в подъезде дома Вали. Стояли очень близко друг от друга. Коньки положили на батарею центрального отопления.
– Ты очень смешной, – сказала Валя. – Все молчишь и молчишь. У тебя замерзли губы. Да? Я сейчас их тебе откушу.
– Ничего не выйдет, – засмеялся Тима.
– А вот выйдет!
Она схватила его зубами за губу. И они поцеловались. Потом еще и еще. Тима никогда так не целовался. Поцелуи были долгими, и Тима чувствовал у своих зубов зубы Вали. Ему стало неприятно. Уж очень странными были эти поцелуи. Так никогда не целуются в играх. Новизна ощущения поразила его, и он заспешил домой. Валя не отпускала и даже обиделась. Но он все же ушел. После этого они стали встречаться немного реже. И вот теперь!..
Маленький человек на экране не добивается поцелуя у своей девушки, а только нежно дотрагивается рукой до ее платья и все время падает то на скользком полу гостиной, то на тротуаре, наступая на корочку от дыни. Тима жалеет его, а Валя шепчет ему на ухо:
– Вот смешной! Взял бы да и поцеловал. Как это странно, все бегает – и попусту.
– Да, чудак! – Тима поддерживает разговор, но думает о другом.
– А Валя шепчет опять:
– Сзади все время целуются.
– Надо позвать милиционера, – улыбается Тима. Потом быстро говорит ей: – Валя, Валя, смотри, кирпич сейчас упадет ему на голову!
И вытягивается из-за огромной спины сидящего впереди него военного, чтобы лучше видеть, как маленький человек избежит новой опасности. Хватает за руку Валю, она тоже вытягивает вперед голову и пожимает ему руку. Потом она поднимает его руку и кладет ее себе на грудь. У Тимы мелькает в глазах экран, и он теряется от неожиданности. Не знает, что ему делать. Наверное, это так нужно. Тима чувствует под тонкой кофточкой тело Вали, теплую и упругую девичью грудь. Даже ощущает удары ее сердца. Он напряженно смотрит на экран и думает: отнять ему руку или нет. Валина голова очень близко от его головы, она почти касается его щекой. Валя прижимает его руку своей рукой к груди. В зале темно и душно. Никто ни на кого не обращает внимания.
Тима роняет на пол шапку. Она сваливается у него с колен случайно. Он нагибается, чтобы поднять ее и освобождает свою руку. А в это время в зале зажигается свет. Все встают и идут к выходу.
На улице снег. Большие пушистые снежинки медленно падают вниз. На лице и руках они моментально тают. А на земле снежинки ложатся ровным слоем. Если ногу, не отрывая от тротуара, провести вперед, то у носка калоши образуется снежный вал, как у снегоочистителя на железной дороге. Тима и Валя скользят ногами по тротуару, точно на лыжах, и позади остаются четыре глубокие колеи. Свет от уличных фонарей играет синими огоньками в снежных звездочках. Тима и Валя идут молча, а потом Валя говорит:
– Ну, почему ты молчишь? Тебе противно со мной? Ну, скажи – противно? Раз молчишь, значит – противно!
– Не выдумывай, Валя, – говорит Тима.
– Нет, противно! – продолжает она. – Ты – мальчишка!
– Ты очень сильно кричишь, – замечает Тима.
Тут они доходят до дома Вали и останавливаются.
– Ты на меня не обиделся? – говорит, прощаясь, Валя. – Нет? Знаешь что, приходи ко мне завтра домой. У меня никого не будет дома. Придешь?
– Постараюсь. До свидания.
– Ну вот и хорошо. До завтра.
Но Тима так и не пришел к ней на другой день, потому что он записался в хоккейную команду и в тот вечер была первая тренировка.
Чужая слава
Участники соревнования по плаванию выстроились на мостках перед трибунами. Пловцы в купальных костюмах стояли вытянувшись, подтянув животы и расправив плечи. Это был парад. На правом фланге находились юноши, а на левом – девушки. Загорелые обнаженные тела отражались в спокойной воде бассейна. Пловцы стояли у самого края мостков, и вся шеренга казалась опрокинутой в зеркальной поверхности воды. На вышке играл оркестр, и над рекой летали чайки. Было шесть часов вечера, и солнце опускалось за мостом к горизонту.
Тима и Наташа сидели на трибунах напротив стартовых тумбочек. Они были знатоками водного спорта и знали, где нужно сидеть во время соревнований.
– Хороший вечер, – сказала Наташа.
– Да. Специально для соревнований, – улыбнулся Тима.
Оркестр сделал паузу. Тима указал на мостки.
– Третьим от края стоит чемпион. Фамилия его – Гид аров.
– Какие у него сильные плечи!
– Да, здоровый парень. А вон Дмитрий.
– Рыженький?
– Да. Он очень способный. Он всем еще покажет. Ему ведь только восемнадцать лет.
– Он моложе тебя!..
Ударил гонг. Это был сигнал, и шеренга спортсменов повернулась направо. Оркестр заиграл марш, пловцы обошли мостки кругом, прошли перед публикой и удалились в другой конец водной станции. Там были раздевалки. На стартовый плот вышли в белых костюмах члены судейской коллегии и секундометристы. Стартер начал вызывать команды на старт.
– Дмитрий поплывет кролем? – спросила Наташа.
– Да, это его любимый стиль.
– А ты почему перестал серьезно тренироваться?
– Я же очень занят на заводе. Вечерами учусь в техникуме. А теперь еще началась допризывная подготовка. Нам ведь с Петром призываться скоро.
– Если ты так занят, зачем же ты еще себе скрипку приобрел?
– Ну вот началось: зачем то, зачем другое? Люблю музыку и хочу научиться играть, вот и все.
– Лучше бы плавал, как Дмитрий.
– Я и это успею.
Участники первого заплыва вскочили на стартовые тумбочки. Перед ними была гладкая поверхность пятидесятиметрового водного бассейна. На темной воде белели тонкие пробковые перегородки. Они делили весь бассейн на семь дорожек. Стартер взмахнул красным флажком, и пловцы прыгнули в воду. Взлетели фонтаны брызг, оркестр заиграл фокстрот.
– Это неинтересный заплыв! – сказала Наташа.
– Не очень, – согласился Тима.
– И ты долго будешь так занят? – Наташа обернулась к нему.
– Да. Сейчас жаркое время. На заводе прорыв.
– Обидно не иметь свободных вечеров.
– Ничего! Смотри, сейчас будет замечательный заплыв, – сказал Тима. – Четыреста метров вольным стилем.
– Поплывет Гидаров?
– Да.
– Очень интересно! Он всех обгонит.
– Возможно. Но почему ты о нем так много говоришь?
– Нравится.
Первый заплыв кончился. К старту вышел Гидаров и занял первую тумбочку. Он чувствовал, что на него все смотрят, и старался глядеть на зрителей равнодушно. Встал на тумбочку во весь рост, потянулся и начал массировать на ногах мышцы. Остальные тумбочки также занимали пловцы. На вторую тумбочку рядом с Гидаровым сел Дмитрий. Он был в красных с белой полосой плавках. Вечернее солнце освещало его рыжие волосы.
– Почему Дмитрий? – сказала Наташа.
– Сам не знаю. Он совсем в другом заплыве должен плыть!
Стартер стал кричать в жестяной рупор фамилии пловцов и названия спортивных организаций, в которых они состояли. Он дошел до второй тумбочки, на которой сидел Дмитрий.
– Бочаров! Металлисты! – крикнул стартер.
