Михаил Костин - Корж идет по следу
Топот приближался. Вот он стал глуше, значит, ездок свернул на луговину.
— К нам! — Васька отложил ложку, взял в руки старенькую берданку, лежавшую рядом, поднялся на ноги. — Э-эй, кто едет?!
— Свои! — долетело в ответ. Из темноты вынырнул всем знакомый Орлик. Но в седле сидел кто-то чужой, и ребята молча и настороженно смотрели на него.
— Здорово, хлопцы! — седок помахал рукой и, легко спрыгнув на землю, подошел ближе.
В свете костра ребята хорошо разглядели его.
Коренастый, широкоплечий, — плащ Захара Иваныча, что на нем, облегает его плотно, только немного длинноват. Темные глаза смотрят зорко и вместе с тем приветливо. Волосы гладко зачесаны назад, а виски, словно в зиму инеем, припушило сединой. На ногах ботинки — похоже, что городской.
— Можно к вашему огоньку?
— А вы кто такой? — спросил Васька.
Алексей Петрович взглянул на напряженные, выжидающие лица ребят и рассмеялся:
— Не узнали?
— Нет…
— Эх, вы, гвозди-козыри! А я у вас второй день гощу. Как же это так?..
— А вы к кому приехали?
— В колхоз, ко всем. В том числе и к вам. А остановился у Захара Иваныча.
— Я знаю! — обрадованно воскликнул один из мальчишек. — Вы из города?
— Да.
— Ночью пришли?
— Точно. Откуда тебе известно?
— Так вас же мой брат задержал, Володька.
— Было такое дело. Значит, мы уже знакомы. И после этого такая встреча!.. Ай-яй! А я думал: сейчас приеду к друзьям, рыбки с ними половлю…
Осмелевшие ребята громко расхохотались.
— Как раз успели!
— У нас уха уже поспела, а вы — ловить…
— Уха! — обрадовался Корж. — Так это же еще лучше! Прямо к горяченькому попал! Ловко! — он потер руки. — Угостите, что ли?..
— А чего ж! — по праву старшего за всех ответил Васька. — Милости просим! — и он широко улыбнулся, очень довольный тем, что вот и у них, мальчишек, нашлось чем угостить гостя из города.
Алексей Петрович расседлал Орлика и пустил пастись. Потом снял плащ, расстелил на свободное место рядом с Васькой. Ребята терпеливо дожидались его, сидя с деревянными ложками и ломтями хлеба в руках. Такая же ложка и большая ржаная горбушка были приготовлены Коржу.
Уха припахивала дымом, рекой, травами и еще какими-то неуловимыми вкусными запахами, которых никогда не имеет уха, сваренная дома, будь она даже из отборных стерлядей, а не из мелких окунишек, ершей и плотичек.
Ели молча. Пошмыгивая носами, ребята неторопливо и деловито черпали из котелка, подставляя под ложки куски, чтобы не капнуть на зеленую травяную скатерть. Весело потрескивал костер, где-то рядом всхрапывали невидимые в темноте кони, сонно поплескивала в берег река. На тагане, фырча и булькая, закипал чайник.
После ухи долго пили горячий душистый чай. Васька заварил сушеных листьев черной смородины, и сейчас запах из кружки в руках Коржа почему-то напомнил ему родную деревню, старый бревенчатый дом, в котором прошло детство, сад, густо заросший кустами малины, смородины, крыжовника, монотонное жужжанье пчел в знойном воздухе и бабушку, в ягодную пору с утра до вечера занятую варкой варенья. Как давно это было!.. Но вспоминалось словно вчерашнее, и казалось, что не капитан государственной безопасности — солидный и поживший на свете человек, — а все тот же, давнишний, босоногий Ленька Корж сидит у костра в ночном, в кругу друзей-приятелей. На исходе ночь, давно переслушаны и пересказаны все сказки, еле тлеет костер, и нестерпимо клонит в сон. Но спать нельзя — это закон. Нарушивший его обязательно проснется с физиономией, разрисованной дегтем. Его не смоешь мылом, не ототрешь песком, и тогда все в деревне узнают, что этот — плохой караульщик в ночном, у него запросто можно увести лошадь… Ленька сидит и, чтоб хоть как-нибудь отогнать от себя дремоту, до одури наливается чаем…
Алексей Петрович поставил кружку и, отдуваясь, лег на спину. Вытянул уставшие ноги, широко раскинул руки. Тело отдыхало, дышалось легко и привольно. Ни о чем не хотелось думать, ничего не хотелось делать, вот так бы лежать и лежать, слушать шелест травы, да без конца смотреть на черный бархат неба, расшитый ярким бисером звезд. Или уснуть крепко-крепко. «Но… — Корж рассмеялся про себя. — Попробуй, усни! Не довелось в детстве, так, чего доброго, сейчас проснешься похожим на негра из Бельгийского Конго. И ничего не поделаешь: ты на равных правах со всеми, у тебя на попечении Орлик…»
Ребята разбрелись по кустам и через некоторое время вернулись с охапками хвороста. Пламя костра с новой силой взметнулось в небо, веселые искры вперегонку летели в темную высь. Поляна ожила и повеселела.
— Ну, что ж, друзья, — обратился Корж к ребятам, — в молчанки будем играть или кто-нибудь сказку интересную расскажет? А?..
— Да у нас никаких новых нет, а старые не интересно слушать — все знают.
— Я-то не знаю. Может, мне как раз интересно будет.
— Э-э, нет! Тогда уж вы нам должны рассказать чего-нибудь, — проговорил Васька.
Корж посмотрел на него.
— Это почему же?
Васька хитро подмигнул ребятам.
— Нас много, а вы один.
Ребята одобрительно засмеялись. Не утерпел и Корж.
— Ишь ты, как ловко повернул. Хитрый парень!
— Чего ж тут хитрого — закон.
— Н-да, закон… Только я вот сказок-то почти не знаю.
Кто-то вздохнул:
— Эх, дедушки Тихона нет! Он как начнет рассказывать — страсть одна! Сидишь у костра: спереди жарко, а по спине мороз дерет…
— Ну, я так не умею, заранее говорю.
— А вы не обязательно сказку, может, историю какую интересную…
— Вот это другое дело, — согласился Корж. — Тогда слушайте…
Ребята теснее придвинулись к нему…
* * *…Небо на востоке начало светлеть. Легкий ветерок пролетел над спящей еще землей, и молочные туманы медленно поплыли по темной глади Волги.
Алексей Петрович оглянулся и тихонько присвистнул. Он и не заметил, как все притихло кругом. Крепко прижавшись друг к другу, ребята спали у костра.
— Эге, вот так караульщики! Так они все проспят.
— А я-то на что! — сказал, приподнимаясь с земли Васька Балахонов.
— Да ведь один за всем не углядишь.
— Мышь не пробежит незамеченной, — с чисто мальчишеской убежденностью проговорил Васька.
— А вот к саду какие-то подлецы все-таки подобрались.
Васька нахмурился.
— Тут Илья Матвеич виноват… Он сторож, а ушел и бросил все. Мы бы караулили, так уж будьте уверены — сохранили бы.
— Конечно, сторож виноват. Я не оправдываю его. Но, может быть, и вам повстречались преступники, да вы просто не обратили внимания на них.
— Вы скажете тоже! — обиженно воскликнул Васька.
— Подожди кипятиться. Ты был тогда в ночном?
— Был.
— И ночь прошла спокойно?
— Как всегда. Никого и близко не было, только утром, совсем на свету, я пошел за водой к реке, а мимо проплыл на лодке какой-то рыбак.
«Так, так!» — насторожился Корж, но продолжал задавать вопросы, словно бы просто из интереса.
— Кто такой?
— Не наш. И лодка новенькая совсем, даже не крашеная. У нас таких нет.
— Какой рыбак-то из себя, не приметил? Может, пожилой, с бородой? — Корж вспомнил облик водолива с пристани.
— Нет, безбородый и не старый еще. Я хорошо лицо разглядел, когда он обернулся ко мне.
— Ты что же, окликнул его?
— Да..
— Зачем?
— Спросил, как рыбачилось.
— Ну, и… Что ответил?
— Ничего. Выругался и повернул лодку от берега.
— В какую сторону он плыл?
— Вниз по течению.
— Обратно не вернулся?
— Нет.
Корж помолчал. Потом задумчиво проговорил:
— Н-да… Ры-ба-к…
Васька, почуяв что-то неладное, настороженно глянул на Коржа.
— Вы думаете, что…
— Не знаю, Вася, не знаю, — торопливо прервал его Корж. — Трудно загадывать. Но… все может быть.
Васька растерянно моргал глазами.
Корж успокаивающе похлопал его по плечу:
— Ничего, Вася! Пусть будет даже «он». Все равно никуда не уйдет. Ничего…
Васька зло сверкнул глазами:
— Эх, если бы я знал!
— А что бы ты сделал?
— Застрелил бы, вот что!
— Ого! — улыбнулся Корж.
— Вы не смейтесь!
— И не думаю. Только ведь у «него» нашлось бы, пожалуй, чем ответить на твою берданку.
— Пусть. Все равно не упустили бы, нас вон сколько.
— Ладно, Вася, — успокоил Корж расходившегося паренька. — Что прошло — того не воротишь. Да может «он» и не виноват ни в чем. Мы ведь не знаем. Ничего… Ну, мне, пожалуй, пора обратно. Вы не поедете?
Васька взглянул на небо, на реку, на спящих ребят.
— Маленько покормим еще. Рано.
— А я поеду. — Корж поднялся на ноги. — Пойди, поймай Орлика…
Снова проезжая мимо сторожки, Корж оглянулся на нее и невольно придержал коня. Среди зарослей бузины мелькнул неяркий огонек из бокового окна. — «Вот те на! — удивился Корж. — Оказывается, бодрствует старик. Чего бы это он?..»
