Николай Погодин - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3
Нона. Не подумаю. Если бы у меня, как у моей подруги, например, повесили родителей, я бы, наверно, не стала здесь работать. Чего вы от меня хотите?
Колоколов (спокойно, прямо). Вот в чем дело, дорогая, — шлепнуть бы вас надо.
Нона. Интересно. А за что?
Колоколов. За то за самое…
Нона (вдруг). А я вас наконец узнала! Вот и знакомые. Ведь вы Колоколов Андрюша?! Какой вы стали мужественный, странный! Вот года, вот жизнь! Вы были наш инструктор на стадионе по конькам, и все девчонки в вас влюблялись. Я — тоже. Теперь же вы хотите меня шлепнуть. Предание!
Колоколов. Прошу оставить эти… фамильярности!
Нона. Напрасно сердитесь. С таким настроением вы очень даже много перешлепаете.
Глаголин. Вы понимаете, Колоколов, я слышу русский разговор, но ноты, ноты!.. Нет, мимо! Я не о том хотел сказать.
Входит комендант города Бумагин в чине старшего лейтенанта. В стороне — патруль.
Комендант (официальность и юмор). Старший лейтенант Бумагин, комендант этого города! Народ приезжий или коренной?
Колоколов. Коренной, брат, коренной, да вот корни вывернуло.
Комендант. Вашему городу не повезло. Город большого стратегического значения, и суматохи получилось на неделю. (Проверяет документы. Начинает с Жителева). Ясно, отец здешний… Все нормально. (Возвращает паспорт.)
Колоколов. Нормально, не нарадуешься. (Подает свои бумаги.)
Комендант (просматривая их). А чем вы недовольны, товарищ старший лейтенант? Народ какой-то собирается? Бывает хуже. (Возвращает бумаги, берет у Глаголина). Поздравляю с прибытием. (Глаголину.) Готов помочь, товарищ полковник, чем могу.
Глаголин. А как же власть?
Комендант. Пока вам не могу сказать… я не информирован.
Нона. Они в тылу у немцев.
Комендант. Кто это вам сказал?
Нона. Подумаешь, какой секрет! Весь город знал. Сам секретарь горкома товарищ Старостин…
Глаголин. Кто?! Кто?!
Нона. Секретарь горкома товарищ Старостин.
Глаголин. Он жив?
Нона. Конечно… и председатель исполкома Гринев — они же в партизанах. Вот у меня листовочка, пожалуйста, — «мы вернемся». Порядок.
Комендант. А сами вы откуда?
Нона. Вернулась с пути следования в Германию на каторгу.
Комендант. Какой набор?
Нона. Последний.
Комендант. Где оторвались?
Нона. С переправы на Десне. Вот моя бирка. Я коренная жительница этого города. Актриса. Жителева, или Лебедь Нона.
Комендант. Понятно. Как врачей, так и артистов необходимо выявлять. Культурный фонд. Зайдите к нам в комендатуру…
Нона. Пожалуйста. Но я сейчас ужасно выгляжу. Мне нужно привести себя в порядок и вообще устроиться.
Комендант. Все утрясется постепенно. Богатый день! На западной окраине как будто тоже появились люди. Товарищи военные, прошу ко мне, по-фронтовому. Комендатура в сгоревшем соборе, под алтарем. Вам могу сдать подвал универмага… хотя ненадолго. Боюсь, пойдет под горсовет. Здесь, по окраинам, имеются домишки. Советую вам поселиться рядом с немецким кладбищем.
Колоколов. Это почему же рядом с кладбищем?
Комендант. Бомбить не будут. Зачем им своих покойников бомбить? Я квартирую сам в сторожке. Рекомендую, будете благодарить. Ну, я пошел в обход владений… (Откозырял и ушел, за ним — патруль.)
Нона. Андрюша, я хотела броситься вам на шею, но вы такой сердитый. Вы не сердитесь. Это портит кровь, а кровь надо беречь. Иначе сделаетесь стареньким. Поймите, что останется одно предание и больше ничего. (Поет мелодии из опереток, собирает свои вещи.) Старик, чего ты нервничаешь? Я при немцах не пропала, а при своих вовек не пропаду. (Уходит в прекрасном расположении духа).
Жителев. Вот, милые мои, внучка, а я ведь и не знаю, что тут правда, что ложь. Я больше вам не нужен ни на что. Прощайте. Закон установится — я кассу сдам. Ажур. (Уходит.)
Колоколов. Георгий Львович, что же это такое? Вы умней меня — скажите. Я ошалел, честное слово!
Глаголин. Вы понимаете, Андрюша, что я передумал сейчас?! Жена, тот самый человек, что двадцать лет с тобой прожил… У нас же сын! Нет, не могу поверить. Вот когда мне трудно-то, мой друг…
Колоколов. Какого черта я — то в самом деле ошалел! У коменданта масса здравого рассудка. Во-первых, надо обеспечить бытие. Только прямо говорите — остаемся? Дом так дом! Глаголин. Да, я отсюда уже не побегу. Мне некуда бежать. Нельзя.
Картина втораяЗеленый двор провинциальной городской окраины. Домик, когда-то голубой, с крыльцом и верандой, с голубятней на чердаке. В глубине — сад и там река. Запущенность и неустройство. Летний солнечный покой. На пороге сидит Колоколов, наигрывая что-то на своем аккордеоне. С улицы появляется Глаголин.
Глаголин (усталость, сумрачность). Колоколов, почему вы молчите, что Симочка давно в городе?
Колоколов. Не давно, а третий день… Маловажное событие…
Глаголин (доля раздражения). Ну, значит, я преувеличиваю… (Сел.) А почему вы не явились к людям, которые вас ждали? Вы сами взялись пустить нам автобус между городом и вокзалом… Вас ждали люди, а вы здесь музицируете.
Колоколов. Воскресный день, хозяйка попросила дом посторожить. «Люди», «люди», а я — собака? Я воевал и погибал без праздников. Не этим людям с меня спрашивать.
Глаголин. Я что-то не понимаю. Вас не устраивают люди?
Колоколов. Да, не устраивают! Есть личные причины. (Горячо.) Глубокие причины, Георгий Львович. Не знаете? Ну и не трогайте.
Глаголин. Колоколов, мне ваше настроение не нравится.
Колоколов (усмешка). Дублирую ваш стиль. (Уходит в сад к реке).
Глаголин. Какое неустройство, какая дичь!
Входят Симочка и Нона. Симочка в своем лесном наряде, сапоги и пистолет на поясе. Курит. Нона одета ярко, «с мыслью».
Глаголин. Симочка, здравствуйте, милая! Неузнаваемы! Вы курите?
Симочка. Лес, лес, товарищ полковник. Моя подруга, познакомьтесь.
Глаголин. Да мы уже здесь встречались. (Симочке). Третий день в городе, а не показываетесь. Где наши?
Симочка. На днях вернутся, всех увидите. Гринев — вы его помните? — председатель горсовета. Убит. Старостин, наш секретарь горкома партии, поехал в область. Гололобы здравствуют, я — тоже.
Глаголин. Жаль Гринева, молодой был, дельный человек. Жаль…
Симочка. Сидел в тюрьме у немцев… много знал, держал в руках концы. Вот и устранили.
Глаголин. Да, грустно. А вы как поживаете? Хорошего, конечно, маловато.
Симочка. Хожу по городу, считаю фонари.
Глаголин. Это как же понимать?
Симочка. А что мне делать? Я теперь свободна. Хожу-хожу и все никак не разберу, что же мне теперь делать.
Глаголин. А это очень важно.
Симочка. Мне еще надо пройти два класса. Я школьница. (Вынимает что-то из кармана, показывает на ладони.) Видите?
Глаголин. Что это?
Симочка. Боевые ордена мои.
Глаголин. Два ордена?
Симочка. Был один… второй по возвращении из Сибири Москва прислала. Сама не знаю, как я сяду за парту. А где мои преподаватели? Где моя школа? Как мне не везет, ей-богу!
Глаголин. Что же делать, Симочка! Не вам одной.
Симочка. Я нервничаю по другой причине. Все эти дни я разыскиваю одного человека, с которым была связана в дни оккупации, — это была женщина из местных. То, что с ней было пережито, навеки связывает. Эх, Георгий Львович, как мне не хватает именно такого человека… Мечтали с ней, фантазировали… как устроить жизнь после войны…
Глаголин. Но, может быть, она здесь или вернется.
Симочка. Нет, она не здесь. Надо же было получиться этому проклятому ранению!.. Меня да командира отправили в Россию на самолете, а она, по-моему, погибла. Либо провалили, либо наши по ошибке… Кроме меня, ее никто не мог спасти. Я одна знаю о ней всю правду.
Нона. Охота тебе, Симочка, возвращаться к этой истории!
Симочка. Ничего не понимаешь и молчи!
