Аркадий Гайдар - Том 2. Повести, рассказы, фронтовые очерки
Дверь приоткрывается на цепочке. Выглядывает нянька. Почтальон торопливо, чуть подавшись вбок, сует в отверстие телеграмму, карандаш с книжкой и хрипло говорит:
— Вот телеграмма. Распишитесь.
Нянька, расписавшись, сует ему обратно разносную книжку. Дверь захлопывается. Почтальон хочет уйти, но видит, что внизу по лестнице поднимается Женя, Испуганный почтальон взлетел этажом выше, прислонился к чужой двери и тяжело дышит.
Женя останавливается у своей двери, достает ключ. Вдруг за дверьми она слышит шум, топот и отчаянно-торжествующие крики. Женя остолбенела. Торопливо сует она ключ в скважину. Рука ее дрожит. Женя исчезает за дверью. Крик и шум усиливаются.
На площадке у дверей, прислушиваясь к этому радостному шуму, стоит очень смешной почтальон — Тимур. На его глазах слезы.
* * *На дверях, напротив квартиры Максимовых, висит табличка: «Красный уголок». Рядом — плакат, изображающий елку и раненого красноармейца. Сверху на плакате надпись: «Слава героям!», снизу — «Добро пожаловать!»
Гремит веселая музыка. Дверь поминутно хлопает. Пробегают ребята в маскарадных костюмах. Внутри дети поспешно развешивают по стене картины и гирлянды зелени. Две девочки подметают пол. Нина, со сбившейся прической, в рабочем халате, командует ребятами, украшающими елку. В углу репетирует джаз. Он состоит из пятнадцати малышей, которыми дирижирует Вовка. Внезапно музыка замолкает, слышен чей-то вопль.
— Дирижер Брыкин, что у вас в оркестре за драка? — спрашивает, подбегая, Нина.
— Большой барабан поспорил с бубном. Он говорит, что крепость вчера мы не взяли. Он врет!
На лестнице слышны крики:
— Идут, едут! Приехали!..
— Приготовились, Вовка, греми! Звени! — командует Нина. — Чтобы все кружились, смеялись! Я сама с вами танцевать буду.
Оркестр грянул веселый марш.
— Но я еще не одета… Я лохматая, — спохватывается Нина и убегает.
Внизу, у подъезда, ребята подхватывают под руки приехавших на машинах раненых, помогают им подняться по лестнице. Некоторые раненые опираются на костыли.
Доктор Колокольчиков, стараясь освободиться от ребят, которые тащат его под руки, кричит:
— Молодые люди! Постойте! Пощадите!.. Я не раненый! Я сам доктор…
Вся лестница гудит от восторженных криков.
Саша Максимов у себя в квартире слышит эти крики и торопливо надевает валенки. Нянька накидывает ему на шею шарф. Саша его отстраняет.
— Доктор сказал, чтобы ты оделся теплее, возле елки не прыгал и через лестничную площадку не бегал, — внушает ему нянька. — Ты меня должен слушаться, как маму.
Женя подбегает к зеркалу. На ней нарядное фантастическое платье.
— Но, няня, раньше ты говорила, что он маму совсем не слушал!
— Он был маленький и ничего не понимал. А теперь он вырос и все понимает.
— Ничего он и сейчас не понимает.
— Ты, сорока, все понимаешь!
— Да, понимаю… — сквозь зубы говорит Женя и потирает шею. — Вот синяк. Мне из крепости снарядом попало. Ну хорошо, я за это Тимура сейчас отчитаю…
— Как сейчас? — опешил Саша. — И это после вчерашнего… он придет?
— Я его позвала.
— Да… Но я уверен, что над ним все смеяться будут.
— «Я уверен… Я… я!..» — вспыхивает Женя. — Подумаешь, герой, Чапаев… А хочешь ли ты знать, что крепость вы не взяли, что Тимур сам дал сигнал отбоя, что, жалея тебя, он открыл ворота?
Саша взволнованно кричит:
— Неправда!
— Правда! Да об этом сегодня во дворе говорят все твои же мальчишки.
Саша после короткого молчания сбрасывает с ног валенки и отрывисто говорит:
— Дай сапоги.
Женя недоуменно смотрит на него и подает сапоги. Саша сбрасывает с шеи шарф и так же коротко и резко говорит:
— Ремень дай… папин…
Подтянутый, туго подпоясанный, с перекинутым через плечо ремешком, Саша входит в красный уголок и отыскивает Тимура.
Тимур сдержан, Саша взволнован.
— Кто тебя об этом просил? — говорит он. — Какое тебе до меня было дело?
— Я сделал только то, что и ты был обязан сделать для меня.
— Я?.. Для тебя?..
— Да, ты для меня. Если бы, — Тимур запнулся, — у меня была беда и я был болен.
— Н-не знаю… — растерянно отвечает Саша.
— Не знаешь?.. — Тимур смотрит Саше в глаза и говорит очень твердо, как бы внушая: — Нет, знаешь! Ты сын командира, и ты своих жалеть должен.
Саша смущенно молчит. Тимур неожиданно рассмеялся. Сейчас у него очень простое, веселое лицо.
— Пойми, пусть это позже… Но когда-нибудь воевать-то будем рядом.
Все это слышит Вовка. Он застыл, подняв свою дирижерскую палочку. Потом отчаянно взмахивает ею. И джаз ударяет песню «По военной дороге». Ее дружно, весело и грозно подхватывают и ребята и раненые.
Музыка доносится в квартиру Максимовых, где нарядная Нина торопливо причесывает волосы. Она смотрит на портрет Максимова, берет с подзеркальника телеграмму и прижимает ее к губам. Потом смотрит, и как будто змея ужалила ее в губы. Отскочила приклеенная полоска, и теперь виден прежний текст: «Пишите чаще, как здоров Саша. Целую. Папа». В полном смятении Нина комкает телеграмму.
Входит нянька. Нина, задыхаясь, говорит ей:
— Это телеграмма поддельная. Что со Степаном? Вы меня обманываете?
— Как — поддельная? — Нянька, как подкошенная, опускается в кресло. — Значит, Степан не пришел? Не вернулся?
— Откуда? Куда? Говорите прямо. Я не девчонка.
— Дочка… оставь меня, — говорит нянька, устало опускаясь в кресло. — Я сама ничего не знаю…
Вбегает Женя и, не замечая состояния няньки и Нины, быстро тараторит:
— Нина, ну конечно, без тебя не может жить Сашка. И я не могу тоже. Весело. Очень весело! — Она удивленно смотрит на Нину и няньку. — Вы поссорились? И это под Новый год! Такой вечер! Нина, иди, тебе танцевать надо…
— Уйди, Женя. Я сейчас, я приду после…
— Хорошо, — небрежно говорит Женя, — тогда Саша сейчас сам прибежит за тобой, раздетый, через площадку.
— Кто через площадку? — рассеянно переспрашивает Нина, закрыв глаза, и, сразу опомнившись, вскакивает и бежит к двери: — Нельзя через площадку!..
* * *На елке веселье в полном разгаре. Тимур и Саша сидят рядом.
— Мы вам крепость восстановим, отремонтируем и тогда начнем войну сначала, — говорит Саша.
— Нет. Возьмите эту крепость себе. Это хорошая, надежная крепость, и она вам послужит еще долго…
— А вы?.. Что же у вас тогда останется?
— А мы… Мы себе найдем. — Тимур поворачивается к Коле Колокольчикову и хлопает его по плечу: — Что, старая гвардия? Мы себе найдем еще дело?
Нина, не обращая ни на кого внимания, пробирается к Саше. Кругом раздаются голоса: «Тише, тише!» Саша порывисто тянет Нину за руку и усаживает ее с собой рядом.
На эстраду выходит раненый красноармеец с забинтованной рукой. Звучит гордая музыка, и раненый поет:
Под треск пулеметов, под грохот и гул
Вставала из снега пехота.
Но самою первой навстречу врагу
Поднялась четвертая рота.
Четвертая рота второго полка,
Фланговый участок бригады…
Огонь пулемета, удары штыка,
Снаряды… снаряды… снаряды…
На серых папахах сверкает звезда.
Приказ командира короток.
Железобетонный тяжелый блиндаж
Штурмует четвертая рота.
Вперед же, товарищ! Смотри, как в огне
За все… за любовь и заботу…
Свой долг отдавая любимой стране,
Поднялась четвертая рота…
— Если бы меня пустили… приняли… — взволнованно шепчет Тимуру Саша. — Я бы пошел служить только в четвертую роту. И ты тоже?
— Нет. Я бы в пятую.
— Почему?
— Наша пятая еще лучше вашей четвертой будет! — задорно отвечает Тимур.
Саша вспыхнул, он хочет что-то возразить, но тут глаза его широко раскрываются. У дверей в дымчатом платье со звездами в белокурых локонах, стянутых обручем, от которого расходятся мерцающие лучи, стоит Женя Александрова.
Саша хватает Нину за руку:
— Это она! «Голубая звезда»! Пойдем спросим про письмо.
К Жене Александровой быстро подходит Женя Максимова.
Они внимательно оглядывают одна другую и вдруг разом улыбаются и берутся за руки.
— Скажи, кто тогда со снега мое письмо поднял? — спрашивает Саша.
— Кто? — Женя Александрова улыбается и повертывается к Коле Колокольчикову, но лицо у того смущенное, а Тимур строго смотрит на Женю, и в его глазах приказ: «Не говори». И, глядя в упор на оробевшего Колю, Женя отвечает: — Я того человека не знаю.
— Гей-ля-ля! — увидав Колю Колокольчикова, торжествующе кричит Вовка. — А все-таки дохлую кошку вам в крепость бросил я! — Он взмахивает палочкой, и джаз в бешеном темпе играет веселый танец.
