Л. Пантелеев - Том 2. Республика Шкид. Рассказы для маленьких
Влюбленных было легко распознать. Они были смирны, не бузили, все попадали в первый или второй разряд и все стали необычайно чистоплотны.
Обычно так трудно было заставить ребят умываться, – теперь они мылись тщательно и долго. Кроме того, Шкида заблестела проборами. Причесывались ежеминутно и старательно.
Такая же опрятность появилась и в одежде. Республика Шкид влюбилась.
Не обошлось и без трагических случаев. Бобра однажды из-за подруги побили, так как у этой подруги уже был поклонник, ревнивый и очень сильный парень, который не замедлил напомнить о себе и свел знакомство с Бобром на Обводном канале.
После этого Бобер целую неделю не выходил на улицу, одержимый манией преследования.
Цыган также много вытерпел, так как его девочка любила ходить в кино, а денег у него не было, и приходилось много и долго ее разубеждать и уверять, что кино – это гадость и пошлость.
За любовь пострадал и Дзе. Ради своей возлюбленной он снес на рынок единственное свое сокровище – готовальню, а на вырученные деньги три дня подряд развлекал свою синеглазую румяную подругу из нормального детдома.
Весна бежала день за днем быстро и незаметно, и Викниксор, поглядывая на прихорашивающихся ребят, озабоченно поговаривал:
– Растут ребята-то. Уже почти женихи. Скоро надо выпускать, а то еще бороду отрастят на казенных хлебах.
* * *В любовных грезах шкидцы забыли об опасностях и превратностях судьбы, но однажды смятение и ужас вселились в их размягченные сердца.
Викниксор пришел и сказал:
– Пора стричь волосы. Лето наступает, да и космы вы отрастили – смотреть страшно. Грязь разводите!
Слова простые, а паники от них – как от пожара или от наводнения.
Волосы стричь!
– Да как же я покажусь моей Марусе, куцый такой?
Увлекшись сердечными делами, ребята забыли о стрижке, хотя и знали, что это было в порядке вещей, как и во всех других детских домах.
И вот однажды за ужином было объявлено: завтра придет парикмахер.
Однако старшие решили отстоять свои волосы. Созвали негласное собрание и послали делегацию, чтобы просить разрешения четвертому и третьему отделениям носить волосы. Викниксор смягчился, и разрешение было дано, но лишь одному четвертому отделению, и при условии, чтобы ребята всегда держали волосы в порядке и причесывались. На другой день им выдали гребни, которые при детальном обследовании оказались деревянными и немилосердно драли на голове кожу. Однако и деревянные гребни были встречены с радостью.
– Наконец-то мы – взрослые.
– Даешь прическу!
Но скоро злосчастные волосы принесли новое горе. Часто на уроке за трудной задачей шкидец по привычке лез пятерней в затылок, и в результате голова превращалась в репейник, а халдей немедленно ставил на вид небрежный уход за прической. Старшие оказались между двух огней. Лишиться волос – лишиться подруги, оставить волосы – нажить кучу замечаний.
Но недаром гласит русская пословица, что, мол, голь на выдумки хитра. Дзе дал республике изобретение, которое обеспечило идеальный нерассыпающийся пробор. Изобретение это демонстрировалось однажды утром, в умывальне.
– Способ необычайно прост и легок, – распространялся Джапаридзе, стоя перед толпой внимательно слушавших его ребят. Потом он подошел к умывальнику и с видом фокусника начал объяснять изобретение наглядно, производя опыт над собственной головой.
– Итак. Я смачиваю свои взбитые волосы обыкновенной сырой водой без каких-либо примесей.
Он зачерпнул воды из-под крана и облил голову.
– Затем гребнем я расчесываю волосы, – продолжал он, проделывая сказанное. – А теперь наступает главное. Пробор готов, но прическу надо закрепить. Для этого мы берем обыкновенное сухое мыло и проводим им по пробору в направлении зачеса, чтобы не сбить прически. Через пять минут мыло засохнет, и ваш пробор никогда не рассыплется.
Изобретение каждый испытал на себе, и все остались довольны. Правда, было некоторое неудобство. От мыла волосы слипались, на них образовывалась крепкая кора, и горе тому, кто пробовал почесать зудевший затылок. Рука его не могла проникнуть к нужному месту. Кора мешала. Преимущество же было в том, что раз зачесанная прическа держалась весь день, а кроме того, придавала волосам особый, блестящий вид.
Шкида засверкала новыми проборами, и вновь все тревоги были забыты. А под окнами на теплых и пыльных тротуарах снова нежно заворковали парочки голубков.
Но изобретению Дзе не дали хода. Кто-то рассказал об этом Викниксору, а тот из предосторожности решил посоветоваться с врачом. Врач и погубил все.
– От таких причесок беда. Насекомые разводятся. Вы запретите им это проделывать, а то вся школа обовшивеет.
Этого было вполне достаточно, чтобы на другой день привилегированных старших парикмахер без разбора подстриг под «нулевой». Вместе с волосами исчезла и любовь. Никто не пошел вечером на свидание с девицами, и те, прождав напрасно, ушли.
Республика Шкид проводила весну, солнце уже пригревало по-летнему, и у ребят появились другие интересы.
Так как на лето школа осталась на этот раз в городе, надо было искать курорт, и его после недолгих поисков нашли в Екатерингофском парке на берегах небольшого пруда, около старого Екатерининского дворца. Сюда устремились теперь все помыслы шкидцев: к воде, к зелени, к футболу, и здесь за беспрерывной беготней постепенно забывались теплые белые весенние ночи, нежные слова и первые мальчишеские поцелуи.
На смену любви пришел футбольный мяч, и только Джапаридзе нет-нет да и вспоминал с грустью о голубоглазой блондинке из соседнего детдома, и даже, пожалуй, не столько о ней, сколько о загубленной своей готовальне, новенькой готовальне с бархатным нутром и ровненько уложенными блестящими циркулями. Только Дзе грустно вспоминал весну…
Крокодил
Племянник Айвазовского. – Крррокодил. – Карандаши. – «Крыть». – Коварный толстовец. – Плюс на минус = 0. – Индульгенции.
Он вошел в канцелярию, снял поблекшую фетровую шляпу, поправил завязанный на шее бантом шарф и отрекомендовался:
– Сергей Петрович Айвазовский, племянник своего дяди – Айвазовского – того самого, что «Девятый вал» написал и вообще…
Пришел просить места. Долгая безработица истрепала нервы, измучила голодом, холодом и тоской безделья… Айвазовский решил обратиться в дефективный детдом.
Викниксор просмотрел рекомендацию губоно и, просматривая, мельком оглядел Айвазовского.
Был он довольно высокого роста, широк в плечах, а гордое, с поднятым носом, лицо заставляло предполагать твердый и сильный характер.
– Хорошо, – сказал Викниксор. – Я приму вас штатным воспитателем; но, кроме того, нам нужен преподаватель рисования… Вы могли бы?..
– Я племянник Айвазовского, – с гордостью ответил тот. – А кроме того, я окончил Академию художеств. Я…
– Прекрасно, – оборвал завшколой. – Вы зачислены в штат. Завтра вы дежурите с двух часов дня. Надеюсь, вы сумеете подойти к воспитанникам.
– О! – воскликнул Айвазовский. – Это я сумею сделать… У меня есть опыт… Я…
Похоже было, что он хотел добавить – «племянник Айвазовского», но не сказал этого, не успел: в коридоре затрещал звонок, возвещая о конце урока, и канцелярия заполнилась педагогами и воспитателями.
Айвазовский помял шляпу, посмотрел на разговорившегося с другими Викниксора, хотел было протянуть руку, потом раздумал и, сказав: «До завтра», вышел из канцелярии, поблескивая золоченым пенсне на задранном вверх носу.
На другой день после уроков в класс четвертого отделения вошел Викниксор в сопровождении Айвазовского.
Воспитанники встали.
– Ребята, – проговорил Викниксор, – вот ваш новый воспитатель… Художник. Очень хороший человек… Надеюсь, что сойдетесь с ним…
Когда Викниксор вышел из класса, ребята обступили нового воспитателя.
Тот, в свою очередь, сжав под мышкой портфель, рассматривал через пенсне своих новых питомцев. В классе он почему-то сразу возбудил смешливое настроение.
– Как имя твое, о пришелец, новый воин из стана халдеев? – притворно торжественным тоном вопросил Японец.
– Меня зовут Сергей Петрович, – ответил воспитатель. – А фамилия моя Айвазовский.
– Айвазовский! – раздались возгласы. – Не художник ли?
– Да, художник, – вскинув голову, ответил халдей. – Я племянник своего дяди Айвазовского, который написал «Девятый вал» и другие картины.
– Здорово! – воскликнул Янкель.
Ребята еще плотнее обступили нового воспитателя.
Тот уселся за пустую парту и положил перед собой портфель.
– А вы что делаете? – спросил он. – Чем занимаетесь в свободное время?
