Виктор Московкин - Золотые яблоки
— Хватит балаболить, — строго прикрикнула на него мать, появляясь в дверях. — Люди с дороги, не до тебя.
— Виноват, Анастасия Акимовна. Кстати, братец, а чего не сообщил? Встретил бы…
— Мы сообщали, — вмешалась Анна и осеклась под колючим взглядом свекрови, покраснела.
— Ба-а! — насмешливо протянул Володька и так же насмешливо оглядел мать. — Хроническая недостаточность чувств или что-то в этом роде. А в общем, может, что и другое… Ладно, братка, искренне рад… К такой красе да головку дельную, — шельмовато взглядывая на Анну, прибавил он. — Счастливейшим из смертных можешь оказаться. Ай, не так?
— Есть и это, — недовольно сказал Степан, — просить твою голову взаймы не собираемся.
— Великолепно! — восторженно заорал Володька, плюхаясь на стул, словно радость отняла у него все силы. — Пока на этом и остановимся. За тобой свадебный стол, за мной гармошка. В тесноте да рядышком и разговор легче пойдет. Или опять не так?
— Спишь и видишь, как бы за стол, — охладил его пыл Степан. — А мы и без тебя обошлись.
— Ну, раз собирали там, вытряхнулись — другое дело, — ничуть не огорчился Володька. — Переживем.
Анна приглядывалась к Степану и не могла понять, что же произошло между ним и Володькой и почему он говорит: обошлись без тебя? Ведь ничего такого не было, никакого свадебного стола. Перед отъездом она накупила разной снеди, какой, по ее мнению, могло не оказаться в глухом поселке, и теперь вынула две бутылки красного вина и даже коньяк. Улучив минуту, шепнула Степану, чтобы послал кого-нибудь за старшим братом.
— Нету его, на работе он, — отговорился Степан.
И в самом деле, подумала Анна, совсем забыла, что люди могут быть заняты. Как удачно, что Володька с женой тоже оказались в отпуске. Появление шумливого Володьки развеяло неприятное впечатление от встречи со свекровью, и она была искренне рада ему. Испытывала Анна симпатию и к Рае, которая казалась чем-то похожей на нее, и уже успела узнать, что Володька окончил строительный техникум и теперь работает прорабом, а сама Рая — медицинская сестра, что поженились они всего пять месяцев назад и живут пока на частной квартире, дом их по-соседству; узнали они о приезде случайно: соседи увидели ее со Степаном возле колодца.
Володька сбегал за баяном, но пока отложил его. Он и произнес первый тост, который оказался чересчур торжественным: «За здоровье дорогой матушки Анастасии Акимовны, за здоровье молодых, за полное неизбывное счастье, за мир и согласие в доме!» Анастасия Акимовна, довольная, что на столе всего хватает, угощала каждого, к Анне была внимательна. Анна успокоилась, повеселела.
Потом возбуждение за столом, какое бывает в первые минуты, улеглось, все уже выпили, насытились. Володька вдруг погрустнел, достал баян и стал потихоньку наигрывать. Мать разговаривала со Степаном, тон ее был обиженный, и Анна невольно насторожилась, прислушиваясь; мать говорила, что Степан измучил ее, не прислав ни одного письма (что уж он в самом деле!), что дом валится и ни от кого не дождешься помощи (Анна согласно кивнула: разве можно мать оставлять без помощи!).
— Не на что, мама, помогать, — хмурясь, ответил Степан.
— Неужто так мало зарабатываешь? — В голосе Анастасии Акимовны слышалась недоверчивость.
— Как все.
Выражение обиды и задумчивости не сходило с крупного лица матери. Видимо, она пыталась понять, почему у сына не остается для нее свободных денег.
— Пить, что ли, стал? — спросила она, потому как решила, что только этим можно объяснить его отношение к ней. — На водку-то не напасешься, как прорва…
Володька, слушавший их, дурашливо пропел:
Дорогая ты макитра,
Как тебя благодарить:
Из полпуда — восемь литров,
Все до капельки горить…
Он видел, что разговор матери с сыном действует на Анну угнетающе, и хотел ее отвлечь.
— Ты помолчал бы, — повернулась в его сторону мать. — Ты-то уж совсем отрезанный ломоть.
— Я, мама, взрослый человек и устраиваю жизнь по своему разумению, — без обиды сказал Володька.
— Оно и есть: ни разумения, ни достатка.
— Нам хватает, — вступилась за Володьку его жена.
Анастасия Акимовна посмотрела на нее, как на что-то непонятное и потому вызывающее раздражение.
— Вы считаете, что счастье только в деньгах, — дерзко добавила Рая. Наверно, она и продолжала бы, на ее остреньком большеглазом личике появилось воинственное выражение, но Володька сжал ее худенькую руку, и она только глубоко вздохнула.
— Вовсе я не пью, мама, — продолжал Степан. — Разве что когда поднесут. Ну, в праздники…
— Оно и есть: поднесут, — ухватилась за эту мысль Анастасия Акимовна. — Тебе поднесут, ты поднесешь…
— Арифметическая пропорция, — заявил Володька. — Тебе поднесут, ты отдариваешься вдвое, он в четыре раза… Не беспокойтесь, мама, Степану это не грозит, он всех подносчиков давно отучил.
— Ты откуда знаешь? — огрызнулся тот.
— Чую, — сказал Володька.
Он растянул меха и заиграл нарочно громко, не желая, чтобы этот разговор продолжался; играя, он смотрел на Анну внимательно и грустно, но едва ли думал о ней, был весь во власти музыки. А Анна переводила взгляд с одного на другого, и ей было странно, что в такое утро они ссорятся; на улице чистое небо и ясное солнышко, в саду, который она еще и не осмотрела, полно золотых яблок, есть тенистые уголки, куда можно прятаться и мечтать. «Может, так и нужно говорить о достатке и деньгах, — уже через минуту думала она, стараясь по своей доброте оправдать и свекровь, и Степана, и задиристого Володьку. — И если я никогда не говорила сама, то потому, что не понимала, теперь я семейный человек, и мне тоже надо говорить об этом».
А на улице слышалось дребезжание велосипедного звонка и женский голос, нетерпеливый, зовущий. Все переглянулись и посмотрели в открытое окно. По ту сторону плетня стояла, держась за ручки велосипеда, полногрудая девица с почтовой сумкой за спиной.
— Акимовна! — звала она протяжно. — Ты или никак оглохла! Письмо вам.
Свекровь тяжело вылезла из-за стола, пошла на улицу. Переговорив с почтальоншей, она пожала плечами и с недоверием стала рассматривать конверт.
— Ни улицы, ни дома, а фамилия наша, — растерянно сказала она, появляясь в дверях.
Володька взял у нее письмо, посмотрел обратный адрес.
— Какой-то Ярцев, — сообщил он.
— Так это от Гришки! — вырвалось у Анны. — С завода…
Степан выхватил письмо из рук Володьки, надорвал конверт. На стол выпала картонка. Пока он читал вложенную еще записку, Володька вертел картонку в руках.
— Совсем неплохо, — проговорил он, разглядывая изображенную лужайку с березками вокруг. — Он что, художник?
— Хоккеист, — процедил сквозь зубы Степан. — На, возьми, — сказал он Анне, отдавая записку. — Поздравляет… Уже успела дружку адрес дать.
— Степа! — Анна укоризненно посмотрела на него, глаза ее наполнились слезами. — Не давала я никакого адреса, сама не знаю…
— Коли мужней женой стала, других отваживать надо, — сурово заметила Анастасия Акимовна, которая, наконец, поняла, что письмо пришло от кого-то из друзей Анны. — Господи, все нынче перевертелись.
— Это уж ты слишком, мама, — попробовал вступиться Степан.
— Не указывай, — резко возразила она. — Выбрал — так и живи. Только долго ли проживешь, когда рядом дружки да петушки.
Анна закрыла лицо руками и выбежала на улицу.
— Не смеет так говорить… не смеет… не смеет… — вскрикивала она.
Худенькие руки легли ей на плечи. Это была Рая, которая и сама чуть не плакала. Теплыми губами она коснулась щеки.
— Не слушай ты ее, не слушай, — шептала Рая. — Она всегда такая…
— Ай-я-яй! Ожидается наводнение, — насмешливо протянул вышедший вслед за Раей Володька. Но, вглядевшись и подумав, переменил тон, стал успокаивать:
— Брось, Аня, лишнее это… стоит ли? Семейка у нас веселая — закаляйся. Вот, на Райку смотри, нет-нет и огрызнется. Помогает. Только так, как же иначе? Ты еще старшего братца навестишь — помрешь с хохоту. Веселая семейка, уверяю…
Появился и Степан, недобро глянул на брата.
— Стараешься, настраиваешь?
— Хотел бы, братка, да смотрю — тут моей помощи не требуется.
Володька сходил в сад, принес яблок.
— Ешьте, девчонки, скорей слезы высохнут, потому как есть и реветь, все сразу — занятие трудное, для меня совсем невозможное.
— Много яблок нынче, — заметил Степан. Он не намерен был продолжать ссору и перевел разговор на другое. — Куда их мамаша девать будет?
— А вот спросим, — откликнулся Володька. — Анастасия Акимовна, куда яблоки деваете?
Мать показалась с полотенцем и чашкой в руках.
— Для чего спрашиваешь? — неприветливо спросила она.
