Берды Кербабаев - Капля воды - крупица золота
— А весной и осенью у вас, наверно, красиво?!
— И летом! Как войдешь в лес да вдохнешь теплый запах сосны — сразу сил прибавляется. — Марина схватила Аннама за руки. — Слушай, Аннам, поедем к нам в будущем году, а? Проведем отпуск в нашем селе…
Аннам с сожалением вздохнул:
— Не выйдет, Марал-джан.
— Почему?
— Артык-ага сказал мне: отдыхать будешь тогда, когда я напою своего Мелегуша водой Амударьи.
— Мелегуш — это лошадь?
— Любимый конь Артыка-ага.
— Аннам, отпуск тебе все равно должны дать, А то попроси у Бабалы Артыковича командировку. В Белоруссию!
— Зачем же это он меня туда пошлет?
— За машинами. Ведь многие механизмы присылают на канал из Гомеля. А мое село неподалеку оттуда.
— Эх, если бы можно было все твое село перенести в Теджен! С полями, рекой, лесом… и прокурором!
— Не боишься прокурора?
— Когда ты со мной, мне не страшен и дракон.
— А если прокурор скажет: ты чего это привязался к моей дочери?
— Тогда я отвечу: тебе она дочь, мне — невеста,
Марина вскочила с места:
— И ты… как ты посмел!
Аннам опустил голову:
— Прости, Марал-джан. Я пошутил…
— Ах, пошутил! — еще больше рассердилась Марина. — Для тебя это шуточки? Для тебя я девчонка, над которой можно и посмеяться?
Аннам не понимал, с чего она так вскинулась. Пробормотал потерянно:
— Марал-джан… Я же люблю тебя…
Он и сам не заметил, как вырвались у него эти слова. Марина, притихнув, смотрела на него во все глаза, а лицо ее медленно заливалось краской.
Ни слова не говоря, она повернулась и, закрыв пылающие щеки ладонями, бросилась к вагончику.
Аннам глядел ей вслед в полной растерянности и недоумении. Что это с ней? Сперва накричала на него, потом убежала.
Он начал сердиться. Он ведь ей в любви признался. А она… Нет, не по нему эти девичьи фокусы. Как к ней подступиться, если она, словно мак, меняет свою окраску при каждом дуновении ветерка?.. Ох, трудно с ней…
Аннам поднялся и, понурясь, тяжелой походкой направился к своему экскаватору.
Он не слышал, как Марина, выскочившая из вагончика, звала его:
— Аннам!… Постой, Аннам!…
Глава двадцать шестая
СПОР
оллегия заседала в кабинете заместителя министра.
Хотя на стене висела табличка: «Не курить!» — в помещении серовато-голубыми слоями плавал табачный дым.
Первым игнорировал призыв «Не курить!» Новченко, вообще привыкший ни с чем не считаться. За ним и другие схватились за папиросы и сигареты. Недаром же молвит пословица: когда мимо туркмена пройдет караван переселенцев — и он захочет переселиться. Курильщики словно вступили в соревнование: кто надымит больше.
Замминистра, который терпеть не мог дыма, только отмахивался от него ладонями, не решаясь сделать замечание присутствующим, Ведь начать пришлось бы с Новченко, а он, как известно, поступает обычно наперекор тому, о чем его просят.
Правда, сегодня и другие вряд ли бы обратили внимание на его просьбу — не курить. Очень уж бурно проходило заседание коллегии, все волновались, горячились.
Казалось, один Новченко был спокоен. Он поглядывал на членов коллегии, ответственных работников министерства с чувством некоторого превосходства, перебивал выступающих резковатыми репликами, иногда вставал и прохаживался по кабинету — свободно, как у себя дома.
Для пущей важности, чтобы все видели, кто он такой, Новченко пришел на коллегию в голубоватом мундире с генеральскими погонами. Он по сути и был генералом великой армии строителей.
Вообще он в этот день выглядел щеголевато: черный галстук аккуратно повязан, ботинки сияют, оправа и дужки очков — позолоченные. Аккуратная, щеголеватая одежда молодила его и в то же время придавала его облику какую-то холодноватость, самоуверенность.
Новченко вскинул голову, и взгляд его стал внимательным, когда с места поднялся Бабалы Артык.
О положении на своем участке Бабалы доложил коротко и четко. Он ни словом не обмолвился о том, что с его приходом на участке дела несколько наладились. Наоборот — подробно, ничего не скрывая, но и не увлекаясь самобичеванием, остановился на собственных промахах и ошибках. После этого ему легче было предъявить ряд претензий министерству: на участке не хватало механизаторов, бетонщиков, технического персонала, и тут большая часть вины ложилась на работников министерства, проявлявших подчас халатность, чиновничье равнодушие.
— Мы ведь требуем от отделов министерства не так уж много, — заметил Бабалы в конце своего доклада. — Всего-навсего — добросовестного выполнения своих обязанностей. Но колесам, так сказать, элементарной добросовестности мешают крутиться палки формализма, буквоедства, консервативного начетничества…
Новченко демонстративно ухмыльнулся, а замминистра, делавший на листах бумаги заметки, размашисто записал что-то и трижды подчеркнул записанное.
Бабалы знал, что Новченко недолюбливал замминистра, считая его трусом, тряпкой, перестраховщиком. Бабалы же казалось, что это просто мягкий, добрый человек, и ему даже нравились в нем интеллигентность, терпимость, даже деликатность какая-то…
Когда Бабалы закончил свой доклад, ему стали задавать вопросы, — он отвечал на них спокойно и обстоятельно, а некоторые замечания занес в свою записную книжку.
В общем, на заседании царила деловая атмосфера, и все шло гладко, пока с места не встал один из членов коллегии, Меллек Веллек, мужчина с большими залысинами, рано поседевшими бровями, шрамом от пендинки на левой щеке и крупной, чуть грузноватой фигурой, которой как-то не соответствовали беспокойные движения и лихорадочный блеск черных глаз.
Он не спрашивал, не советовал, не делился своими соображениями — а гневно обвинял, изобличал, и в тоне его чувствовалась плохо скрываемая неприязнь к Бабалы.
— Судя по всему, Бабалы Артыкович считает себя единственным чинаром на Рахметском участке. Он действует там по принципу: своя рука — владыка, и тех, кто пришелся ему не по нраву, брезгливым щелчком убирает с участка, привлекая себе в помощь даже милицию…
Бабалы многозначительно усмехнулся:
— Уважаемый Меллек Веллек, может, я сам объясню коллегии — что л кого вы имеете в виду?
— Бабалы Артыкович! — взмолился замминистра. — Вам пока не давали слова. Существует же определенный регламент.
— Но я обязан ответить на явную клевету.
Замминистра только беспомощно развел руками, а Бабалы с иронией продолжал:
— Позвольте спросить вас, Меллек Веллек, Муррук Гышшиев — родня вам или просто приятель?
Меллек Веллек повернулся к замминистра:
— Избавьте меня от подобных инсинуаций, Алексей Геннадиевич!
Тот устало вздохнул, а Бабалы в упор посмотрел на Меллека Веллека:
— Но разве вы намекали не на Муррука Гышшие-ва? Ведь именно он находится сейчас под арестом, именно его ждет скамья подсудимых. И, насколько мне известно, именно вы оказывали ему постоянное покровительство. Уж не знаю, по каким причинам, — ведь не за трудовые же его заслуги!..
Меллек Веллек опять попытался апеллировать к замминистра:
— Алексей Геннадиевич! Положите же этому конец, ведь оскорбляют члена коллегии!
Его оборвал Новченко:
— А ты не защищай жуликов и негодяев! Ну, а место в коллегии закреплено за тобой не навечно. Можешь и загреметь…
— Не ты меня назначал, Сергей Герасимович!
— У меня, слава богу, имеется и право, и возможность обратиться в более высокие инстанции.
Замминистра еле удалось успокоить расходившихся спорщиков. Когда шум стих, он выступил с заключительным словом по отчету Бабалы Артыка:
— Мне думается, дела на участке Рахмет идут, в общем, неплохо. Бабалы Артыковичу, благодаря его способностям, настойчивости и непримиримости к недостаткам, удалось распутать многие сложные узлы, выправить положение в самых слабых местах… Несмотря на нехватку рабочей силы и механизаторов, строительство на участке Рахмет проводится в рамках проекта и плана. Надеюсь, Бабалы Артыкович учтет замечания, сделанные членами коллегии. Мы же в свою очередь примем все меры, чтобы удовлетворить его справедливые требования. Я, например, считаю полезным и нужным, — если, конечно, Сергей Герасимович не будет возражать, — перебросить в Рахмет часть техники и механизмов из Карамет-Нияза. На Карамет-Ниязском участке преобладает песок, и для выемки грунта там эффективно используется вода, заменяющая механизмы. Рахметские же строители имеют дело с твердыми грунтами. Без дополнительной техники им не обойтись.
Новченко поднял на замминистра насмешливый взгляд:
— Спасибо, Алексей Геннадиевич, за поддержку моей собственной идеи. Я уже подписал соответствующим приказ.
