Мамед Ордубади - Подпольный Баку
Женя весело рассмеялась.
- Почему же вы, Виктор Иннокентьевич, не называете меня своей дочерью?
Глаза у Михайловского оживились.
- Подобная манера ухаживания свойственна восточным людям.
Михайловский снова на минуту прервал свой рассказ. Женя сказала ему:
- Мне очень интересно, Виктор Иннокентьевич! Редкий роман так захватывает. Прошу вас: продолжайте.
Михайловский снова разломил пополам шоколадную конфету, угостил Женю и съел сам.
- Слушайте же. Мои слова заставили Сону призадуматься. Я увидел, как щеки у нее порозовели. Наконец она вскинула на меня глаза и сказала: "Трудно разгадать сердце человека. Пожалуй, вы правы, Виктор Иннокентьевич, чувство Гаджи ко мне не похоже на отеческую любовь. Теперь мне начинает казаться, что его отношение ко мне носит иной характер". "Вам действительно кажется это? - спросил я. - Или вы находитесь под впечатлением моих слов?" "Я почти убеждена в этом". "Тогда скажите, что приводит вас сейчас к этому выводу?" "Я припоминаю, как он обнимает меня, Виктор Иннокентьевич. Пожалуй, отец должен обнимать иначе. Он ласкает меня так, как ласкают женщину. Затем, когда он целует меня, я чувствую его волнение. Я даже слышу, как бьется у него сердце. Лицо его бледнеет, он начинает часто пить нарзан. Обычно в таких случаях я стараюсь убежать от него, так как своими поцелуями он причиняет боль моим губам. Теперь я думаю о том, что подобных ласк я не замечала ни у моего отца, ни у других отцов". "Вы не ошибаетесь,
Сона. Гаджи любит вас не как дочь, а как женщину. Что же вы намерены делать в связи с этим?" "Завтра же уеду из его дома. Я невеста другого. Мой жених молод и безумно любит меня. Я не променяю его любовь ни на какие богатства". "Вы убеждены, что ваш жених любит вас сильнее, чем Гаджи?" "Конечно, убеждена! Напрасно Гаджи надеется на что-то. Удивляюсь, как он может мечтать обо мне! Я люблю только моего жениха. Из его писем видно, как чиста его любовь. Эти письма дают мне право надеяться на большое счастье. Один волос с его головы я не променяю на все миллионы этого старика. Только смерть может разлучить меня с моим суженым. Я никогда не полюблю Гаджи, это невозможно! Он - старик, к тому же он свекор моей сестры. Если Гаджи в самом деле помышляет о женитьбе на мне, его нельзя считать умным и порядочным человеком. Мои родители не допустят подобного безобразия! Вы знаете, какой у меня отец". "Я разделяю ваше возмущение, дорогая Сона. Коль скоро вы откровенны со мной, я буду платить вам тем же. У меня есть письмо, которое Гаджи просил передать вам". Девушка удивленно посмотрела на меня. "Письмо?.. От Гаджи? Дайте его мне, я хочу прочесть". Я передал Соне письмо Гаджи. Она разорвала конверт и начала быстро читать. Я смотрел на девушку со страхом в сердце, боясь, что она лишится ума на моих глазах. Лицо ее изображало крайнее волнение. Однако она не заплакала. Окончив читать, она сказала: "Действительно, этот Гаджи типично восточный человек. Посоветуйте, что мне делать теперь? Я не могу вернуться в этот проклятый дом, в этот ад!" Я стал успокаивать девушку: "Вы должны, Сона, следовать моим советам. Не надо делать поспешных выводов, отчаиваться и гневаться. Надо действовать очень осторожно, чтобы эта история не приняла формы отвратительного скандала. Мы вместе примем надлежащие меры". Сона швырнула на стол письмо Гаджи. "Старик спятил с ума! Ему уже седьмой десяток. Как он посмел написать подобное письмо восемнадцатилетней девушке?!"
- Письмо Гаджи хранится у меня. Можете прочесть его, Женя. Вот оно.
Женя развернула письмо. Гаджи писал:
"Сона-ханум!
Прежде я не мог написать тебе подобного письма, ибо ты была ребенком и смотрела на мир детскими глазами. Сейчас ты уже девушка, тебе исполнилось восемнадцать лет. Теперь ты можешь смотреть на вещи разумно и рассудительно.
Да, дорогая Сона-ханум, до сего времени, обращаясь к тебе, я называл тебя своей дочерью. Но я считаю, что это обращение не может быть залогом твоего постоянного счастья. Если все останется по-прежнему, ты не сможешь обладать даже ничтожной частицей моих миллионов. Увы, эти ласковые слова "Дочь моя!" - не способны обеспечить твоего будущего.
Это обстоятельство давно удручает меня. Я давно начал думать, каким образом сделать так, чтобы ты не была лишена всех благ, которые дают человеку миллионы. Наконец после долгих раздумий я пришел к выводу сделать тебя наследницей этих миллионов.
Однако твоя сестра противится моему замыслу. Она не желает, чтобы у моих миллионов был новый наследник. Именно в этом причина ее недоброго отношения к тебе. Твоя сестра не желает видеть в доме второго человека, который лишит ее мужа права на владение несметным богатством. И в этом нет ничего удивительного. Ты должна знать все это и сделать соответствующие выводы. Твое счастье и счастье твоей семьи зависят от твоего благосклонного ответа на мое письмо.
Мне хорошо известно, что ты невеста другого. Я питаю к твоему жениху самые искренние, добрые чувства, он симпатичен и приятен мне, но он не сможет дать тебе счастья, как и ты не дашь счастья ему. Судьба не сулит вам ничего доброго.
Счастлив твой жених будет лишь в том случае, если он найдет девушку, равную себе во всем. А твое счастье зависит от того, в какой степени ты внимательно отнесешься к моему мудрому предложению.
Не торопись с ответом на мое письмо. Пусть остынет твой гнев. Когда твое сердце успокоится, ты ответишь мне.
Гаджи Зейналабдин Тагиев"
Михайловский продолжал:
- Я сказал Соне-ханум: "Мне все ясно. Гаджи задумал жениться на вас. Ваше предчувствие оказалось верным. Его желание удручает и меня. Но из любого затруднительного положения можно найти выход. Сейчас мы должны вместе раскинуть мозгами и принять разумное решение, дабы избежать неприятного скандала". Сона все еще не могла побороть душевного волнения. "Что же мы должны делать?" Я ответил: "Убежден, Гаджи не прибегнет к насилию, добиваясь вашей руки. Мы напишем ответ на его письмо. Признаюсь вам, Сона, до этого письма Гаджи написал вам еще несколько писем". "Почему же вы не передали их мне?" "Мне было неудобно сделать это. Сейчас я сказал вам о них, так как нет уже на добности ничего скрывать от вас. Я уверен: содержание предыдущих писем аналогично тому, которое вы сейчас прочли. Они хранятся у меня дома, завтра вы получите их. А сейчас берите перо, вот бумага, надо написать ответ на это письмо".
"Что я должна писать? Мне стыдно даже вывести на бумаге его имя". "Вот и хорошо. Не пишите. Можно и без обращения..."
- Я продиктовал Соне письмо, Женя. Копия его хранится у меня. Вот послушайте.
Михайловский начал читать:
"Я получила от Вас это последнее письмо, как и все предыдущие письма, которые Вы писали мне. Я глубоко раскаиваюсь в совершенной ошибке, благодаря которой Вы получили повод питать ко мне любовные чувства.
Никогда не поздно высказать истину, которая поставит все на свои места. Вы мне не пара. Советую Вам жениться на такой, которая будет вам ровня.
Это мое последнее письмо Вам. Убедительно прошу Вас, отныне не беспокойте меня своими письмами. Я обручена с другим, поэтому, как Вы должны понимать, великий грех писать любовные письма невесте другого. Разумные, благородные люди не должны грешить подобным образом".
- Когда это письмо было написано, - продолжал Михайловский, - я сказал Соне: "А теперь поставьте внизу подпись и дайте письмо мне". Девушка дрожащей рукой вывела на бумаге свое имя.
И вы передали письмо господину Гаджи? - в изумлении спросила Жекя.
- О, нет. Письмо предназначалось совсем другому. Ведь Сона не написала имени Гаджи. Когда девушка ушла, я запечатал письмо в конверт и отослал его в Дагестан ее жениху. На этом их переписка оборвалась, равно как и их отношения. Я выполнил поручение Гаджи. Как он того пожелал, я изменил отношение Соны к нему. Вот почему Гаджи благоволит ко мне.
- Действительно, вы оказали ему большую услугу, - сказала Женя. - Это неоспоримо. Но можно ли назвать добрым делом то, что вы сделали для Соны-ханум?
- Я избавил ее от нищенской жизни и положил к ее ногам миллионы. Уверяю вас, Женя, вас я тоже сделаю счастливой.
XXIII
"Русская революция неизбежна, как восход солнца! Главной силой этой революции явится городской пролетариат. Ее знаменосцем будет социал-демократическая партия, а не либеральная буржуазия. В момент, когда основы самодержавия заколебались, наша обязанность - готовиться к решительному наступлению!"
С таким призывом Кавказский Союзный комитет РСДРП обратился в январе 1905 года к рабочему классу и крестьянству Закавказья. Так партия большевиков обосновала необходимость вооруженного наступления на царское самодержавие.
"Вперед, к вооруженному восстанию!" - таков был лозунг большевиков.
В одной из листовок, выпущенных подпольной типографией Бакинского комитета, говорилось:
