Марк Ланской - Опанасовы бриллианты
— Да, — еще более смутился Евгений.
— Можно, следовательно, допустить, что Ленский знал, кто именно вас интересует? Я не требую от вас раскрытия ваших сердечных тайн, Евгений Иванович, но все же придется вам кое-что рассказать.
И Евгений со всеми подробностями рассказал Миронову о встрече с Верой и о подозрительном человеке, следившем за ними в поселке Березовском.
— Не был ли похож этот человек на одного из тех типов, с которыми встретились вы вчера в парке? — спросил Миронов.
— Ленского я не мог хорошо разглядеть, но я заметил у него усы. У того же, кто следил за мной в Березовской, их не было. А второй, сфотографировавший меня, был такой комплекции, что его вообще невозможно с кем-либо спутать…
— Если вам будет звонить этот шантажист или пришлет еще какое-либо послание — немедленно доложите мне. А сейчас поезжайте на резиновый завод.
Первая загадка
Отпустив Алехина, майор Миронов снова ушел к начальнику отдела. Подполковник сидел за столом.
— Более всего волнует меня сейчас один вопрос: почему именно тобой заинтересовалась компания Ленского, — задумчиво проговорил Волков.
— Так ты полагаешь, что Ленский этот на самом деле действовал по чьему-либо поручению?
— Почти не сомневаюсь, — убежденно заявил Волков. — Мы, видимо, имеем тут дело с целой шайкой. Ее главарь не станет, конечно, делать такое предложение лично. Заинтересоваться же Алехиным он мог лишь в том случае, если бы мы напали на следы его преступлений.
— Я уже и сам думал об этом, — закуривая новую папиросу, сказал Миронов. — Но пока никак не соображу, какого же крупного зверя мы потревожили.
— А ты поинтересовался Березовской? Что там за предприятия?
— Две артели: «Детская игрушка» и «Заготстройдеталь». И еще фабрика ширпотреба Министерства местной промышленности.
— Ну, а что производит эта фабрика?
— Резиновые изделия.
— Резиновые изделия… — повторил Волков. — А ведь мы как раз заинтересовались заводом, производящим резиновое сырье. Подумай-ка хорошенько, нет ли тут какой-нибудь связи? Не там ли получает сырье Березовская фабрика? Кто у тебя заводом занимается?
— Я. Да Алехин кое-какие поручения выполняет.
— Так-так… — довольно потер руки Волков. — Зацепочка уже получается. И еще кое-что можно будет, пожалуй, к этому присовокупить… — Не договорив, он нажал кнопку электрического звонка. В кабинет вошел дежурный офицер и протянул подполковнику какую-то бумагу. Отпустив дежурного, Волков весело хлопнул по бумаге ладонью: — Вот и еще одна ниточка. Это — заключение эксперта. Послал я ему тексты письма Ленского и той записочки, которую, помнишь, в пирожках Мерцалова обнаружили. И чутье мне не изменило — шрифты машинок оказались идентичными. Следовательно, печаталось все это на одной и той же машинке — «Рейнметалл».
— Значит, ты полагаешь, что шайка Ленского связана с отравителями Мерцалова?
— Полагаю даже, что тут одна и та же шайка.
След обозначается четче
На другой день, как только Алехин пришел на работу, подполковник Волков вызвал его к себе.
— Скажи, пожалуйста, Евгений, задумывался ли ты когда-нибудь, с чего это вдруг какой-то мерзавец решил подкупить именно тебя? — спросил он Алехина.
— Конечно, задумывался.
— Ну и что же?
— Просто удивительно!
— И только?
— Да ведь что же еще? И вчера и сегодня весь день думал об этом и почти ни до чего не додумался.
— Почти? Значит, догадка какая-то имеется?
— Очень смутная. Ездил я несколько раз к приятелю своему в Березовскую, он там на фабрике ширпотреба работает, ну и почти всякий раз замечал при этом, что за мной вроде следит кто-то.
Волков хотя и знал уже эту историю от Миронова, но сделал вид, что слышит ее впервые.
— Почему же тебя это не насторожило? — с деланным удивлением спросил он.
Евгений смутился немного и ответил:
— Тут, видите ли, ситуация лирического, так сказать, характера. У меня там девушка знакомая… Может быть, это кто-нибудь из ее поклонников следил за мной.
— А девушка красивая? — улыбнулся Волков.
— Мне нравится, — слегка покраснел Евгений.
— Ну, тогда возможно, что и в самом деле ревнивец какой-нибудь за тобой подглядывал. Ты смотри, чтобы пакости какой он тебе не сделал — паршивый народ эти ревнивцы! Расскажи, однако, о нем поподробнее…
С Василием Андреевичем Евгению всегда было легко разговаривать. Подполковник был простым, душевным человеком и к лейтенанту Алехину относился почти с отеческой заботой. Считал его даже в какой-то мере своим воспитанником.
Выслушав подробный рассказ Алехина о человеке, наблюдавшем за ним, Волков достал из стола фотографию какого-то лысоватого мужчины и положил ее перед Евгением.
— Ну-ка, посмотри на этого человека, Женя, не он ли следил за тобой в тот день?
Алехин всматривался в фотографию очень внимательно, но лицо изображенного на ней человека казалось ему незнакомым.
— Не похож, вроде, — ответил он не совсем уверенно.
— Ну, а на того, что предложение тебе делал, на Ленского, тоже не похож?
— И на того не похож. У того усы были.
— Ну, усы-то можно и наклеить, — как бы про себя проговорил Волков и посоветовал: — Ты все-таки вглядись хорошенько в фотографию. Человек этот еще может встретиться на твоем пути.
Дав Алехину возможность обстоятельней изучить фотографию, Волков снова убрал ее в стол и спросил:
— Так ты говоришь, что твой приятель Тихонов на Березовской фабрике ширпотреба работает?
— Да, Василий Андреевич, бухгалтером.
— А парень он порядочный?
— Честнейший, Василий Андреевич.
— Ну, ладно, Евгений, иди теперь занимайся своим делом.
А когда Алехин вернулся, Миронов рассматривал новые образцы шрифтов пишущих машинок «Рейнметалл», только что принятых комиссионными магазинами.
— Отнесите их в научно-технический отдел, — обратился он к Алехину, — да займитесь потом Стручковым.
Сдав образцы шрифтов на экспертизу, Алехин уехал в районный универмаг навести кое-какие справки о заведующем одним из его отделов. Придя в управление, он увидел в комнате подполковника Волкова. Василий Андреевич, весело улыбаясь, хлопал ладонью по какой-то бумаге.
— Так-так, — оживленно говорил он, — догадка-то моя подтвердилась, значит.
Подойдя ближе, Алехин заметил, что бумага, по которой похлопывал Волков, была заключением эксперта научно-технического отдела об образцах шрифтов пишущих машинок.
— Кем же оказался человек, сдавший ее на комиссию? — спросил подполковник майора Миронова.
— Пенсионером Бедаревым. В отделении милиции по месту его жительства сообщили мне, что до ухода на пенсию он работал на Березовской фабрике ширпотреба.
Василий Андреевич довольно улыбнулся и спросил Миронова, хитро прищурясь:
— Ну, что ты на это скажешь?
— Похоже, что мы действительно что-то нащупали.
— Вне всяких сомнений. А кто там директором, на этой фабрике ширпотреба?
— Некий Александр Львович Красовский, — ответил Миронов.
— Красовский, Красовский… — задумчиво повторил Василий Андреевич. — Нет, не знаю такого. Алехину, однако, ездить в Березовскую больше нельзя. Я понимаю, Женя, — Волков обернулся к Алехину и весело подмигнул ему, — тебе нелегко будет воздержаться от этих поездок, но государственное дело, милый мой, прежде всего и выше всего. За Красовским и его фабрикой пусть наблюдают пока Луценко и Ястребов. А ты, Михаил Ильич, целиком переключайся теперь на резиновый завод. По данным экспертизы, содержание натурального каучука в их резиновом сырье таково, что это дает им возможность выпускать не менее двадцати пяти процентов продукции сверх официального плана. И все эта «сверхплановая» продукция, как тебе небезызвестно, идет у них «налево».
Едва Евгений пришел с работы, как мать сообщила ему, что звонила какая-то девушка. Первой же мыслью Евгения было: Вера! Но он тотчас же усомнился в этом и спросил у матери уже безо всякой надежды:
— А она не назвала себя?
— Назвала. Верочкой ее зовут.
— Верочкой?! — воскликнул Евгений, и вид у него при этом стал такой, что мать испугалась даже.
— Господи, да кто она такая. Верочка эта? — встревоженно проговорила Анна Емельяновна. — Глаза у тебя совсем дикими стали. Преступница она какая-нибудь, что ли?
— Ах, мама, что ты говоришь! — счастливо улыбнулся Евгений. — Неужто ты думаешь, что я теперь только с преступниками имею дело?
Но тут снова раздался телефонный звонок, и Евгений услышал голос Веры.
…Они встретились у входа в парк культуры имени Горького. Вера была в светлом платье и казалась такой нарядной, что Евгений не сразу заметил даже, что лицо ее печально.
