Е. Рожков - Мужчины, рожденные в январе
Крохотное существо упорно, точно в этом была цель его появления, пыталось подняться. Теленок вскидывал зад, как это делают взрослые животные, но тонкие, будто травинки, ноги не держали его. Оленуха все лизала и лизала влажную шерстку, перегоняя ее маленькими волнами от зада к голове, пьянея от материнской ласки. Она забыла о жажде, все время мучившей ее, о страхе перед непогодой, о собственной слабости, о времени, голоде и опасности. Теплый, беспомощный комочек был теперь важнее всего, он был смыслом жизни, неотделимой частью самой оленухи.
Порывы жестокого ветра становились все сильнее и сильнее. Белой кашей забило плоские дали низины.
С огромной высоты Анадырская низменность, примыкавшая с одной стороны к Корякскому плоскогорью, а с другой — к горам хребта Пекульней, казалась укрытой тугим белым покрывалом, прячась от губительной пурги, здесь отстаивали свою жизнь птицы и звери.
Вой ветра раздражает волчицу, голод от этого еще нестерпимее. Всматриваясь горящими глазами в серое, мерцающее пятно выхода из логова, волчица поскуливает, как бы негодуя на непогоду. Она знает, что пурга может дуть несколько дней и тогда голод окажется сильнее ее — он отнимет остатки сил.
Волчица осталась одна. Тот, кто был отцом ее волчат, так ощутимо теперь бившихся в утробе, погиб. Он должен был спасти волчицу от голода, он не дал бы погибнуть тем, кто зачался от его плоти.
Это было зимой, в солнечный тихий день, когда их стая резвилась на небольшом озере, зажатом щетиной сохлого кустарника. За несколько дней до этого волчиху выбрал молодой, широкогрудый сильный волк. Она была довольна избранником, понимая, что именно такой высоконогий и быстрый отец нужен ее будущим волчатам, ибо сама уж не могла охотиться столь успешно, как прежде.
Огромная рокочущая птица неожиданно, стремительно вынырнула из-за небольшого леска, отрезав волкам путь к спасению. Они кинулись по руслу реки к сопкам, где можно укрыться в скалистых ущельях и забитых кустами распадках. Стальная птица метала в них огонь и свинец. Первыми погибли более сильные волки: они ушли далеко вперед. Пока птица разворачивалась, сотрясая небесную синеву ревом, волчица успела убежать по оврагу к лесу и затаиться там. Молодые волки, в числе которых был и тот, кто избрал волчицу, продолжали настырно бежать по руслу реки, навстречу своей гибели.
В чащобе, притаившись за сугробом, волчица долго ждала своего избранника, но он так и не пришел. Ночью, по кровавому следу, она, наполненная страхом и отчаянием, нашла место, где он был убит. Она долго сидела у кровавого пятна, и долго лился полный великой тоски, великой жажды мести леденящий густой вой.
Перед рассветом гул ветра стал стихать. Волчица осторожно разгребла снег и выбралась наружу. Тундра была белой, будто вновь вернулась стылая, утомляющая бескормицей зима, но волчица знала: белизна продержится недолго. От свежего, сыроватого запаха весны кружилась голова. Хищница легко затрусила по оврагу, жадно цепляя языком чистый, липкий снег.
Было еще темно, но какие-то таинственные белесые тени метались у горизонта — рассветы весной наступали стремительно. Вот-вот на востоке зазолотится небосвод, и тогда в тундре проснется все живое. Нужно спешить: измотанные весенней пургой птицы и мелкие звери могли — стать легкой добычей.
Принюхиваясь к воздуху, волчица выбежала по оврагу к озеру. Она остановилась, чутко прислушиваясь. Ночь была наполнена шорохами: оседал снег, выпрямлялись ветки кустов.
В центре озера на небольшом островке что-то шевельнулось, будто упала сломанная ветка. Волчица замерла, растворилась в сырости. Раздалось тревожное гусиное гоготание.
Ветер, тянул со стороны затаившейся хищницы, и гуси, видимо, что-то почувствовав, стали громко и тревожно кричать.
Волчица поняла, что птицы в безопасности, потому и кричат, и не стала таиться. Обежав вокруг озера, она так и не нашла прохода к острову.
Воздух по-прежнему пьянил сырой свежестью. Дышалось легко, и это возбуждало волчицу. На пригорке она застыла, пристально всматриваясь в окружающую, наполненную тайной жизнью местность..
Кусты размытыми пятнами темнели то там, то тут, тянулись извилистой цепочкой вдоль реки и терялись в серой мгле ночи.
Чуткие ноздри хищницы пока ничего не могли уловить, и зоркие глаза не замечали движущихся предметов. Тундра, покрытая недавно выпавшим снегом, казалась безжизненной, и это злило и страшило волчицу.
Спустившись с пригорка, волчица легко затрусила по берегу, но попадался уже подтаявший снег, и волчица проваливалась, утопая по брюхо, сливаясь серостью своего меха с серостью предрассветного снега.
Хищница останавливалась чаще, чем обычно, опавшие бока нервно вздрагивали, лапы с трудом держали тяжелое тело, сухой язык прилипал к небу. Она ненасытно хватала снег, пытаясь им утолить голод, ждала, пока успокоится сбивчивое, как у больной, тяжелое дыхание, перестанет легко, точно после длительного сна, кружиться голова.
Весной или в начале лета волчица всегда приносила пятерых или шестерых крупных волчат. Она была красивой, и ее всегда выбирали самые сильные самцы: Летом в тундре много птицы, зайцев, и умелому ловкому охотнику не составляет труда добыть себе пищу. Но в последние годы оскудели речные долины. Зверя и птицу распугали стальные машины, исколесившие поймы рек и перевалы, в небе часто появлялись огромные ненасытные совы, извергавшие огонь и свинец. Трудно теперь жилось волкам.
Она была заботливой матерью. Молодые волки из ее потомства всегда были сильными и удачливыми охотниками. Все лето она растила их, а осенью волки уходили из логова на свои охотничьи места, в вольную и опасную жизнь, смысл которой — победа над слабым.
Волчица неожиданно уловила странный, встревоживший ее запах. Она остановилась и, закинув кверху голову, стала принюхиваться трепетно и боязливо. Шерсть на ее спине слегка вздыбилась, как всегда в опасную минуту. Сомнения нет — пахнет дымом. Озираясь по сторонам, точно она оказалась в загоне, волчица легла. Идти вперед было опасно, дымом тянуло от костра, а костер мог развести только человек. Теперь она страшилась подходить близко к людям: к старости стала слишком нерасторопной, слишком медлительной и нечуткой.
Выждав какое-то время, успокоившись, волчица свернула в сторону, пролезла сквозь небольшой кустарник, спустилась к реке, прошла по ее льду и стала подниматься на крутой берег. Подъем был тяжелым. Хищница скользила тыкалась носом в сырой, липкий снег, дыхание ее было сиплым, густая мокрота стекала с языка.
Поднявшись на берег, волчица затрусила через водораздел к другой реке. Она широко расставляла лапы: мешал тяжелый, объемистый живот. Тугие соски почти касались снега. Сухая кожа на сосках потрескалась, и в трещинах запеклась кровь.
Пройдя водораздел, волчица оказалась а долине другой небольшой реки. Сюда, в места, богатые ягелем, заходили олени. Теперь шел отел, и хищница надеялась поживиться отбившимся от стада больным оленем или брошенным теленком.
По распадку она спустилась к кустам и, принюхиваясь, тщательно осматриваясь, пошла по берегу.
Когда волчица наткнулась на олений след, то долго и придирчиво обнюхивала его, как бы вживалась в него, стараясь понять — свеж он или нет. Темный жгут шерсти на хребтине вздыбился, волосы пошли волнами, в брюхе завыло от голода. След был свежим, и волчицей овладели злость и азарт. Время остановилось, жажда крови пьянила и толкала на самое отчаянное и дерзкое. Жажда эта теперь была выше страха и осторожности.
Вскоре волчица наткнулась на место кормежки оленей. Торопливо обнюхав раскопыченный животными снег, тона побежала по следу дальше. Вот поворот, след вытягивается в стежку, огибает большое озеро. Олени мирно паслись ка другом берегу. Стадо было небольшим: с десяток важенок и два сильных молодых тыркылина.
Волчица остановилась в ста метрах от животных. Внимательно всматриваясь в пасущихся оленей, она поняла, что вновь ее постигла неудача: в стаде не было больных и старых животных, с которыми она могла справиться. В который раз она пожалела о том, что с ней нет отца ее детенышей.
Волчица приблизилась к оленям и стала обнюхивать следы с подветренной стороны, но самец, видно, вожак стада, заметил ее. Он поднял голову, увенчанную огромными рогами, фыркнул недовольно, будто предупредил, чтобы не подходила ближе. Волчица огрызнулась. И тут самец кинулся на нее. Их разделяло метров тридцать, и он так стремительно преодолел это расстояние, что волчица еле успела увернуться от удара рогами.
Хищница бросилась к спасительным кустам. Самец вернулся к стаду и хоркнул, успокаивая важенок.
Пробираясь по тальнику, волчица злобно и раздраженно поскуливала. Сырой снег лип к брюху, холодил оголенные соски, набивался под когти и распирал лапы.
