Ильяс Эфендиев - Повесть о Сарыкейнек и Валехе
- Он не устраивал. Я поступила сама.
- Учитесь тоже по вечерам?
- Нет, днем.
Попросив третий стакан чаю, Балаами вдруг предложил:
- Хотите, я найду вам хорошую работу? На час-два покажетесь в управлении, а зарплата будет идти?
- Спасибо, - Сарыкейнек отрицательно покачала головой.
- Но почему? Лишние деньги не помешают, а мне так хочется вам помочь! настаивал Балаами.
- Не надо... Зарплаты Валеха нам хватает.
Чтобы прекратить затянувшийся разговор, я предложил:
- У нас есть неплохой бозбаш. Не отведаете?
Балаами глянул на Сарыкейнек, та не повторила приглашения.
- Благодарю, - отказался он. - Поел бы с удовольствием, но... Приглашен на обед. Да, вот что, ты не заезжай за нами. Это рядом, доберемся сами.
"Тоже мне - жест! - подумал я. - По вечерам, после окончания работы, я и не обязан тебя по гостям развозить... "Изживайте в себе раба, рабское послушание! - всегда говорил нам учитель Фикрет. - Нет ничего важнее для человека, чем чувство собственного достоинства!" Золотые слова..."
...Ночью Сарыкейнек здорово меня смешила, передразнивая манеры Балаами: то, как он отпускал комплименты, как доставал золотые карманные часы и держал на виду, как хвастался своей деятельностью в управлении.
В общем-то, я не видел ничего дурного в неожиданном визите начальника в мой дом. В конце концов, ведь он мог проявить заботу о подчиненном! Пусть в чем-то и смешны его манеры, его внимание к Сарыкейнек (внимание естественное: Сарыкейнек нравилась мужчинам), однако он был старше нас по возрасту. И потом - мог и вправду помочь с квартирой.
Застойная атмосфера двора, постоянно озлобленный взгляд Забиты, Неймат, с идиотской улыбкой вбивающий гвозди в нашу дверь, пьяные песни мужа Забиты, а самое страшное - избиение старухи, - все это изо дня в день не давало нам покоя, мешало жить.
Хотелось верить, что не пустым было обещание Балаами дать нам квартиру. Однако... При воспоминании о дальнейших событиях такая злоба охватывает меня, что я не могу говорить спокойно.
Послушаем Сарыкейнек
Стоило мне только посмотреть на Балаами, как я подумала: "Какой липкий, фальшивый человек".
Своим взглядом он раздевал меня. Одновременно и нагло и воровато. Словно бы хотел что-то украсть у Валеха, а меня толкал к сообщничеству в этом воровстве.
На следующий день после визита Балаами я только-только пришла с занятий, как в дверь постучали. Это была женщина лет сорока, с накрашенным лицом и одетая не по возрасту вызывающе.
- Вы Сарыкейнек? - спросила женщина.
- Да. - Я удивленно посмотрела на незнакомку.- Откуда вы меня знаете?
- Можно войти? - ответила женщина вопросом на вопрос.
- Пожалуйста.
Женщина осмотрела комнату и, не дожидаясь приглашения, села.
- Наверное, вы не ждали меня... Вам и в голову не могло прийти такое...
- Что именно? Кто вы?
Она широко улыбнулась и ответила загадочно:
- Секретарша одного человека.
- Какого человека?
Она не ответила, рассматривая меня с той чуть ревнивой, открытой заинтересованностью, с какой женщина рассматривает женщину.
- А вы и вправду красивы, - наконец сказала она. - Не случайно тот человек так влюбился в вас.
- Какой человек? О чем вы говорите? - Я растерялась.
- Брови... Глаза... Фигура... А какая очаровательная непосредственность! Женщина продолжала разглядывать меня.
Все это сказала таким голосом, что меня охватил ужас. Но я взяла себя в руки. "Не зря Валех упрекает меня в пустой подозрительности... Нервничаю по пустякам!"
- Не болтайте чепуху! - повысила я голос. - Говорите, зачем пришли?
Женщина оглянулась, увидела в окне Забиту с ребенком.
- Тихо, - приложила она палец к губам. - А то услышат...
- Черт с ними, мне скрывать нечего. Ну, что вам нужно?
- Вы зря так сердитесь. - Женщина обиженно опустила глаза. - Мне лично ничего не надо. Я пришла сюда по просьбе... Один большой человек так влюбился в вас, что всю ночь до утра не сомкнул глаз.
- Напрасно! - Я была не на шутку разгневана.- И он поступает глупо, и вы. Так ему и передайте... Прощайте!
- Но неужели вам не хочется узнать, кто этот человек?
- Ни слова больше! Вот вам бог, а вот порог...
- Этот человек - Балаами, начальник твоего мужа,- сказала женщина, таинственно оглянувшись. - Он клянется, что если ты ответишь на его любовь, то сделает для тебя все, что только пожелаешь. И квартиру даст. И мужа устроит на работу получше... Он даже обещает, - женщина понизила голос, - обещает купить для вас "Жигули", вот!
Тут какое-то затмение нашло на меня. Я схватила женщину и потащила к двери. Женщина споткнулась о стул, чуть было не упала.
- Ой, волосы, волосы отпусти! Ты волосы мне повыдираешь! - вопила она.
Но я не обращала внимания на ее крики, распахнула дверь и толкнула женщину так, что она ничком упала на асфальт, в тот же миг вскочила и скрылась за воротами.
Дрожа от гнева, я вернулась в квартиру. И разрыдалась, до того стало обидно. Казалось, меня выпачкали какой-то вонючей болотной тиной.
Я долго плакала. Наконец успокоившись, тщательно умылась, чтобы не пугать Валеха своим видом. Однако он с порога почуял неладное.
- Что с тобой, Сарыш? - И столько заботы и тепла светилось в его глазах, что я не выдержала и выпалила ему все.
Валех выслушал меня спокойно, только несколько побледнел и все время, пока я рассказывала, курил.
Признаться, я боялась за него. Боялась, что сгоряча он сделает что-нибудь необдуманное, отчаянное.
Однако, к счастью, ничего такого не произошло.
- И ты плакала из-за слов этой шелудивой собаки? - только и спросил он. И закурил новую папиросу.
- Валех, родной, давай переведемся на заочное отделение. Вернемся к нашим ребятам... на стройку,- стала умолять я. - Ведь мы так хорошо жили. И не было таких мерзавцев...
- Отчего же, мерзавцы и там встречались, - ответил он. - Забыла Меджидова и его сынка? Не-ет, бежать от подлецов постыдно. Ну, хватит об этом! Давай обедать. И поскорей. Я билеты взял на новый итальянский фильм...
- Валех, обещай, что ты ничего не сделаешь с ним? - попросила я.
- Обещаю.
- Ты завтра подашь ему машину, как обычно...
- Подам и отвезу. И ничего с ним не сделаю, не бойся... Поработаю. А там посмотрим... Сколько денег у нас осталось?
- Рублей сто.
- Проживем...
Он разделся по пояс. Ванны и даже душа у нас не было, и после работы Валех мылся под краном. Сегодня он плескался особенно долго. Видно, таким образом успокаивал себя.
Признаться, я не ожидала от него такой выдержки. Боялась, что сразу же после моего рассказа он вскочит и побежит к Балаами. Думала удержать силой...
Валех
Знала бы Сарыкейнек, какой ценой далось мне самообладание в тот вечер!
Я собрал все свои силы, всю свою волю, чтобы не взорваться.
Сдержаться я смог, заснуть в ту ночь - нет.
Наутро, однако, я снова взял себя в руки. За завтраком даже шутил.
Но что эти муки по сравнению с тем, что я испытал, когда заехал за Балаами!
Краем глаза я видел, что и он не в своей тарелке... Боится, что Сарыкейнек мне все рассказала. Однако и здесь я оказался на высоте.
Как ни в чем не бывало поздоровался с ним. Протирая ветровое стекло, заметил:
- Ручной тормоз надо проверить. Барахлит.
Все еще опасливо посматривая на меня, Балаами сел,
- И со сцеплением что-то... Придется показать слесарю, - продолжал я.
- Ты водитель, делай все, что надо. Расходов не бойся.
- А что их бояться! Денег-то у вас куры не клюют, для вас весь мир деньги, а?
Балаами облегченно рассмеялся, и лицо его приняло обычный самодовольный вид.
- А ты, оказывается, и шутить умеешь.
- Я много что умею. Поехали?
Однако не прошло и десяти минут, как я остановил машину.
- Надо же, опять сцепление.
- Ладно, тут близко. Пешком дойду. Балаами потянулся за папкой, которая лежала, как обычно, возле меня.
- Минутку, - сказал я и из-под сиденья извлек тот маленький старинный кинжал, который остался мне как память об отце (многострадальный кинжал, в каких только переделках он не побывал на своем веку!).
- Что за шутки, парень? С ума сошел? - ойкнул Балаами, увидев в руках у меня кинжал.
- Снимай брюки. Считаю до десяти... Раз... два... три...
- Хочешь денег - дам. Тыщу.
- Пять... шесть...
- Пять тысяч, десять!
- Семь... восемь... Кому говорю, снимай!
Взвизгнув от страха, Балаами стал стягивать брюки. Руки его не слушались, в салоне было тесно.
- Выйди из машины, снимешь там, - приказал я.
- Не позорь меня, умоляю, - заикался он. - Пятнадцать тысяч...
- Живо!
Он вылез, огляделся по сторонам. Я сознательно остановил машину в центре, на одной из самых людных улиц.
- Двадцать тысяч, - сипло сказал Балаами и умоляюще прижал руки к жирной груди.
Прохожие озирались на нас, останавливались.
