Лев Колесников - Тайна Темир-Тепе (Повесть из жизни авиаторов)
— Спасибо, Кузьмич… Желаю скорее поправиться.
Вечером посредине городка собрались спортсмены эскадрильи и большая группа болельщиков.
Соревнования должны были состояться в городе, где помещался центр авиационного училища. Спортивный праздник охватывал многие виды спорта: футбол, волейбол, баскетбол, гимнастику и легкую атлетику. В центре внимания были лучшие спортсмены: Валико, Валентин и Жора. Все жалели, что на этот раз среди соревнующихся нет Бориса, Сергея и Кузьмича. Санька Шумов был дежурным в казарме, стоял на крыльце и хмуро ругал спортсменов:
— Подумаешь, делом поехали заниматься, ноги задирать да скакать козлами. А тут в выходной день стой из-за них в наряде!
Пришла Нина. Она словно предвидела задержку с перелетом и захватила с собой выходной костюм. На ней была темно-синяя пилотка с голубым кантом, белая шелковая гимнастерка с парчовыми лейтенантскими погонами, синяя юбка и мягкие, начищенные до глянцевого блеска сапожки. Ей предложили место в кабине шофера, но она отказалась. Валентин помог ей подняться в кузов, усадил ее поближе к кабине и сам сел рядом.
Когда все устроились, пришел замполит, возглавлявший поездку, и колонна из трех машин тронулась. Всеволод перебрал голоса баяна и заиграл бодрый мотив физкультурного марша. Грянул хор курсантских голосов.
Каменистая дорога поднималась через крутые перевалы, и с их машины открывались пестрые дали. Вилась пыль из-под колес, ветер подхватывал ее и относил в сторону. Горный воздух пьянил. Нина ощущала плечом сильную грудь Высокова, и ей было приятно это ощущение. Он взялся рукой за борт кузова за ее спиной, и она прислонилась к его руке. Вечер был теплый, воздух временами обдавал жаром, рука Валентина была горячей, но ей не хотелось прохлады. Она с удовольствием принимала эту теплоту, и все вокруг ей казалось необыкновенно хорошим и красивым.
Часа через три приехали в город. На небе уже зажглись звезды. Тихий городок засыпал, погруженный в тень садов, убаюканный журчанием воды в арыках, шелестом листьев и мелодичным скрипом кузнечиков. Лишь в центральном парке гремела музыка и шумела нарядная толпа. Нину устроили на ночь вместе с девушками, прибывшими в составе женской волейбольной команды, но она не сразу легла спать. Высоков пригласил ее в парк. Настроение у всех было веселое. Информбюро в эти дни принесло радостные сообщения: гитлеровцев громили на всех фронтах. Особенно внушительной была победа наших войск под Курском. Валентин и Нина с веселой толпой молодежи прошли на танцплощадку. Танцевали все подряд, часто не слыша музыки, но хорошо чувствуя биение своих сердец.
Во время одного танца Валентина поймал за рукав замполит. Извинившись перед Ниной, он шутливо погрозил Валентину пальцем и сказал:
— Высоков, пора спать. Отсоревнуетесь, и я отпущу вас на целые сутки.
Соревнования прошли интересно. Нина, сама заядлая спортсменка, с удовольствием следила за состязаниями. На стадионе к ней подсел замполит.
— Как, товарищ Соколова, нравится?
— Очень. Я бы сама приняла участие, да не имею права выступать в составе вашей ‘команды.
— Выходите замуж за Высокова, мы с радостью примем вас в свой коллектив.
Нина засмеялась:
— Вы ни с кем не в сговоре, товарищ подполковник?
— То есть как?
— Вы уже не первый внушаете мне эту мысль…
Замполит еще что-то хотел сказать, но начался заключительный парад, и он куда-то ушел.
Спортсменов поздравили с новыми достижениями, и вечером все тронулись в обратный путь.
На другой день Валентин с утра был занят учебой, а во второй половине дня освободился и встретился с Ниной. Решили сходить на стоянку, где Перепелкин готовил ее самолет.
Перепелкин сидел на стремянке и что-то закручивал отверткой и напевал себе под нос:
Крутится, вертится
техник с ключом,
Крутится, вертится под костылем,
Крутится, вертится, хочет узнать,
Где же сломалося?
……………………………[3]
— Перепелкин, «воздух»! — предупредил его помощник Коля.
Перепелкин обернулся, увидел приближающихся Нину и Валентина и, сказав: «Меняю пластинку», запел:
Когда печаль слезой невольной
Промчится по глазам твоим,
Мне видеть и понять не больно,
Что ты несчастлива с другим…
— Романс хороший, — похвалил Коля, — но, кажется, не для этой пары.
Оба внимательно посмотрели на Нину и Валентина. Перепелкин закрыл глаза и попробовал представить рядом с Ниной длинного Всеволода, потом кряжистого Кузьмича, потом веселого Сережку и неожиданно убедился, что только Валентин на месте. Перепелкин смотрел на приближавшуюся пару с восхищением и за какие-то секунды понял то, что до него понял Кузьмич.
Нина поздоровалась с механиками и спросила:
— Как, товарищи, скоро эта «коломбина» будет готова к вылету?
— Завтра к обеду, товарищ лейтенант.
Нина обошла вокруг самолета. Маленький, компактный, еще недавно он был лучшим истребителем мира. Теперь его властно вытеснили более скоростные, мощные и более маневренные машины. Сейчас его использовали как переходной самолет, на котором курсанты проходили тренировку перед тем, как пересесть на машины, применяемые на фронте.
— Будь они неладны, эти задние гайки! — бурчал Коля. — Вертятся в пальцах, как живые.
— Дай-ка я попробую, — сказала Нина и, сбросив гимнастерку, оставшись в трикотажной майке с короткими рукавами, поднялась на стремянку.
— Вот так. У меня руки поменьше ваших. А теперь можно дотянуть цилиндровым ключом…
Она сполоснула руки в бензине, протерла их ветошью, надела гимнастерку и распорядилась:
— Мотор опробуете завтра, а сейчас кончайте, уже солнце садится.
Механики начали зачехлять самолет, а Валентин и Нина направились в сторону гарнизона.
— Хорошая девушка, — сказал Коля, глядя им вслед.
— А Валяш, что, по-твоему, плох? — язвительно спросил Перепелкин.
— Так я ничего… Парень он что надо и летает как бог!
По дороге к городку Валентин спросил Нину:
— Ты не хочешь прогуляться по окрестностям?
— С удовольствием, Валя!
— Ну так я захвачу шинель… Посидеть иль что…
Нина улыбнулась.
— Захвати.
В казарме его встретил старшина и передал разрешение не являться к отбою.
— Я знаю, — сказал Валентин. — Замполит еще на соревнованиях обещал.
Многие товарищи видели, как он брал шинель, знали, что он будет с девушкой, но никто на этот раз не подмигнул ему, не пожелал многозначительным тоном «успеха». Слишком велико было уважение к летчице, о которой все так много слыхали, и слишком хорошо все знали серьезность Высокова, чтобы позволить в такую минуту двусмысленные шуточки. Все видели, что Нина ему нравится по-настоящему, и все искренне желали ему счастья.
…Солнце коснулось зубчатой стены скалистого отрога горного хребта. Тени в долине сгустились, но склоны и вершины гор были еще розовыми от закатных лучей.
— Пойдем за светом! — увлек Валентин Нину по крутому склону.
Он взял ее за руку, и они, ступая по кремнистой тропинке, поднимались все выше. Вслед за ними из долины поднималась темнота. Сначала она отставала, потом догнала и быстро закрыла синим покрывалом горные склоны и путников. Только одна величественная снеговая вершина долго еще сияла на фоне необыкновенно чистого, лазурного неба. Сначала снег на ней был ослепительно белый, потом принял розовый оттенок, а контуры вершины сделались золотыми. Она высилась, как сказочный шатер из шелка и парчи с вплетенными в них драгоценными камнями. Это был вечер, который, если бы его изобразить красками на полотне, вызывал бы недоверие. Люди, редко бывающие на лоне природы, сказали бы: «Неестественно, так не бывает».
Но такой вечер был. Он угасал неравномерно. Его дивный свет словно пульсировал, оттенки менялись. Вот снег на вершине золотится, горные склоны лиловые, а долина как текинский ковер с преимуществом коричневых и темно-зеленых цветов. На вершине какая-то ледяная глыба, как гигантское зеркало, отразила лучи солнца, которого давно уже не было видно, и полыхнула огромным бриллиантом. А самые горы в это время стали темно-синими. Долина заголубела и затянулась туманом. Сквозь туман замигали теплые огоньки гарнизона. Склон, куда забрались Валентин и Нина, был крутым, и отсюда казалось, что это светятся огни сказочного царства из далекого детского сна. Где-то в ущелье свирепо рычал поток. Теснота отвесных скал смягчала эти звуки, зато акустическая особенность этого уголка позволяла хорошо слышать все, что делается в долине: в гарнизоне были танцы, оркестр играл вальс «Память цветов». В зеленых кущах, на горной террасе, перекликались птицы. Нагретые за день камни дышали жаром, а снизу поднималась ночная прохлада.
