Михаил Скрябин - Светить можно - только сгорая
Все члены «стальной пятерки» были революционерами, прошедшими долгий и трудный путь борьбы с самодержавием, познавшими царские тюрьмы и ссылки. Владимир Ильич Ленин лично определял каждому из пятерки место в руководстве восстанием.
Когда Урицкий узнал, какое место отводит ему Ленин в подготовке и осуществлении восстания, у него не было сомнений, справится ли он с такой ответственной задачей. Раз это нужно пролетарской революции — значит, сможет, значит, справится.
У каждого человека есть свой звездный час. Наступил он и для Моисея Соломоновича Урицкого.
Вот как пишет об этих днях и роли Урицкого в руководстве восстанием Луначарский:
«Далеко не всем известна поистине исполинская роль Военно-революционного комитета в Петрограде, начиная приблизительно с 20 октября по половину ноября. Кульминационным пунктом этой сверхчеловеческой организационной работы были дни и ночи от 24-го по конец месяца. Все эти дни и ночи Моисей Соломонович не спал. Вокруг него была горсть людей тоже большой силы и выносливости, но они утомлялись, сменялись, несли работу частичную. Урицкий, с красными от бессонницы глазами, но все такой жe спокойный и улыбающийся, оставался на посту…
Я смотрел тогда нa деятельность Моисея Соломоновича, как на настоящее чудо работоспособности, самообладания и сообразительности. Я и теперь продолжаю считать эту страницу его жизни своего рода чудом. Но страница эта не была последней. И даже ее исключительная яркость не затмевает страниц последующих.
У всякого человека есть особый запас сил, который появляется в критический момент. Так и эти люди работали, не смыкая глаз, как титаны, и надо заметить, что никто не работал так, как Урицкий. В самые ужасные моменты, когда казалось, что все летит к черту, также и в самые радостные, когда казалось, что победа уже в наших$7
А вот как позже опишет эти дни Мануильский:
«В то время, как М. М. Володарский объезжал полки, зажигая своей вдохновенной, пламенной речью веру в колеблющихся людях, в то время, как Г. И. Чудновский вел эти полки на штурм Зимнего дворца, Урицкий в Военно-революционном комитете… с изможденным лицом, с глубоко впавшими главами, отдавал в памятную ночь короткие приказания…
Мне вспоминается наша короткая встреча утром в буфете Смольного института, когда первая военная операция занятия телефонной станции и главного штаба была закончена.
Он вошел своей медленной раскачивающейся походкой с видом человека уставшего, но хорошо выполнившего порученное ему дело. Он удивительно напоминал в эту минуту врача, произведшего тяжелую и опасную для жизни больного операцию. Два чувства боролись на его лице: одно — спокойного удовлетворенного сознания, другое — некоторой тревоги, поскольку не миновала опасность.
А опасность, действительно, в эту минуту не миновала… Петроград стоял накануне судорожной вспышки юнкерского восстания, провоцированного теми самыми политическими деятелями, которые при помощи иноземных штыков безуспешно пытались подавить рабочих и крестьян России. В Москве лишь закипал бой, принявший впоследствии такие ожесточенные кровавые формы. Победоносная Октябрьская революция проявила слишком много великодушия к своим врагам. Она амнистировала и Краснова под Гатчиной, и Руднева в Москве, и Авксентьева и Гоца в Петрограде, она простила тем самым людям, которые впоследствии подняли мятеж против нее и вооружили преступную руку, вырвавшую у нас Урицкого.
Но это потом. Теперь же практически за одни сутки свершилось наконец то, к чему уже многие годы шел русский пролетариат. Свершилась пролетарская революция».
По прибытии в Смольный Ленин сразу вошел в кабинет, где расположился Военно-революционный цента ВРК.
— Все готово, — встретил Ленина Свердлов.
— Приступайте, — коротко распорядился Владимир Ильич.
Урицкий снял телефонную трубку. Откликаются верные Военно-революционному комитету воинские подразделения. Никаких записок, никакой бумаги. Все в голове. Скоро начали поступать первые сообщения: войска захватили вокзалы — ни один поезд не выйдет из Петрограда, ни одно воинское подразделение, поддерживающее Временное правительство, не выгрузится из эшелонов на перроны петроградских вокзалов.
Рядом с Урицким Дзержинский. Он весь вдохновение, весь порыв. На его долю выпало командовать подавлением вспыхивающих то тут, то там мятежей. Бубнов контролирует железные дороги.
Заняты почта, телеграф, электростанции, банки. На мостах произошли стычки с караулами Временного правительства, но сопротивление быстро подавлено. Все мосты в руках матросов и рабочих вооруженных отрядов.
В течение ночи все опорные и решающие пункты города в руках ВРК.
— Владимир Ильич торопит взятие Зимнего дворца, — говорит Сталин.
Временное правительство под охраной юнкеров и женского батальона укрылось в Зимнем дворце.
Урицкий в соответствии с разработанным ВРК планом направляет к дворцу воинские части, рабочие отряды. Нужно окружить его и предложить Временному правительству сдаться без боя, не нужно лишнего пролития крови. Силы, обороняющие Зимний дворец, ВРК известны, известны и места расположения огневых точек. Вчера Урицкий совместно со Свердловым, Дзержинским и Бонч-Бруевичем разработали и осуществили уникальную разведывательную операцию: произвели военную разведку под видом съемок кинохроники. Идея эта принадлежит Якову Михайловичу Свердлову. Он хорошо знал солдата-большевика Кобозева, который до армии работал кинооператором. Солдат рассказал Свердлову, что откомандирован из части ставленником Керенского поручиком Дементьевым в Скобелевский просветительный комитет военного министерства для фотокиносъемок издательского отдела и киножурнала «Свободная Россия». Его-то и пригласил Свердлов в ВРК. Кобозев показал Свердлову удостоверение, подписанное поручиком Дементьевым.
— А ведь с этим удостоверением можно пройти в Зимний и кое-что там разузнать, — заглянув в документ, сказал Дзержинский.
— Конечно, а какие разведывательные данные нужны? — спросил Кобозев.
— Оборонительные сооружения, размещение огневых точек, ну и, естественно, настроение обороняющихся частей, — сразу загоревшийся идеей такого дерзкого проникновения в самую гущу вражеских рядов, быстро перечислил Дзержинский. Урицкий спокойно начертил на листке бумаги контуры Дворцовой площади и Зимнего дворца.
— Артиллерию наносите в виде палочек, броневики — кружками, пулеметные гнезда — просто точками, — по многолетней привычке к конспирации зашифровывал он будущее донесение.
Свердлов, напутствуя солдата на героический рейд, крепко пожал ему руку.
Выйдя из Смольного, Кобозев отправился на квартиру кинооператора Модзелевского и уверил его в том, что работа будет выполнена для киножурнала Временного правительства. Оператор бодро подставил свои плечи под тяжелую аппаратуру.
По счастью, скоро попался свободный извозчик, которого удалось нанять до конца дня.
На Невском проспекте операторов остановил конный патруль.
— Предъявите документы, — грозно потребовал казачий офицер.
— Пожалуйста, господин офицер, — Кобозев протянул мандат Скобелевского просветительного комитета.
— Куда направляетесь?
— В Зимний дворец, в Главный штаб, по съемочным делам.
— Значит, синематографщики?
— Так точно, ваше благородие.
— Можете следовать по назначению, — с явным удовольствием приняв «благородие», разрешил офицер.
У Зимнего юнкера разбирали штабеля дров, заготовленных для отопления дворца, и таскали поленья к воротам дворца, возводя оборонительное сооружение. Увидев операторов, слезающих с извозчика и устанавливающих на штатив киноаппаратуру, юнкера бросили работу и столпились, позируя у места съемок. К ним тут же присоединились девицы из женского ударного батальона: всем хотелось попасть в кадр.
— Что здесь происходит?
Кобозев сразу узнал командующего Петроградским воеиным округом полковника Полковникова.
Пояснив, Кобозев предложил полковнику запечатлеть и его, добавив:
— Увидите снятое в экстренном выпуске киножурнала «Свободная Россия». Что вы считаете важным запечатлеть из обороны дворца?
— Все важно. Снимайте сколько можете, чтоб было ясно, как мы готовились и обуздали взбунтовавшуюся чернь, — ответил Полковников. И приказал адъютанту поручику Максименко сопровождать операторов.
Поручик отлично знал расположение объектов обороны. Он провел операторов вдоль Зимнего, здания Главного штаба, рассказал о готовящейся обороне, о том, что предпринимает Временное правительство для подавления восстания. Пристроив на кинокамере листок бумаги, полученный от Урицкого, Кобозев еле успевал наносить условные знаки. Через час разведчик уже знал от разговорчивого офицера, какие части какие занимают позиции, их численность и настроение оборонявшихся.
