Николай Смирнов - Джек Восьмеркин американец
Здесь, у хлебного сарая, опять начался митинг. Всем хотелось поговорить, порассказать о своих мыслях. Заведующий ссыпным пунктом приветствовал новую деревню и благодарил за подачу зерна. Потом слова попросил Серега Маршев.
— Послушайте, граждане, повесть бедняка-горемыки, — начал он задушевно. — Как я бился много годов без всякого результата и как теперь работаю коллективно с дорогими товарищами…
И Маршев рассказал, как помогла коммуна ему с семьей. Он теперь не только сыт, но даже сапоги себе справил, вторые за всю жизнь. Первые истаскал еще мальчонкой.
Поговорил Маршев и о Петре Скороходове.
— Таких людей только бедняк раскусить может, для зажиточных он свой брат. Занимал я у него проса два раза под проценты, а вот теперь на пункт и ведра хлеба у него не нашлось. Для таких бедняк, как для нас овца: стриги поголей — и все тут.
— Вот именно! — закричал Козлов. — Я ж про то и говорил!
И как раз в этот момент вдали зазвенели бубенчики. Все приумолкли, повернули головы в сторону дороги. Прямо к сараю подкатила парная телега, доверху нагруженная мешками. На мешках сидел Петр Павлович Скороходов в красной рубашке. А сзади него на двух палках болталось полотенце с надписью: «Ум. ини. государству».
Надпись была сделана колесной мазью, наспех, и разобрать ее было трудно.
Петр лихо осадил коней у сарая и закричал с телеги:
— Вот и наш хлебец, товарищи дорогие! Наскребли все-таки для Советской власти малость. Чем богаты, тем и рады. Коней запарил, как гнал.
Чижовские мужики грянули «ура» и полезли качать Петра. Тот не отказывался и прямо лег на руки. Пока он летал вверх и вниз, Николка объяснил своим, что привез Петр зерно не иначе как из хитрости, чтоб не косились люди на «Умную инициативу».
— Что и говорить, хитер черт! — подмигнул Капралов Летнему. — Но и мы не дураки. Зерно, однако, примем.
— Да, трудно вам будем с ним управиться, — сказал Летний раздумчиво. — Надо, чтоб ваша коммуна за Чижами наблюдения не ослабляла.
— Само собой, — ответил Капралов и пошел таскать мешки.
Пока зерно вешали и ссыпали в амбар с чихом и весельем, Егор Летний пошел бродить по путям. Незаметно он добрался до платформы, с платформы прошел в помещение станции. Подошел к телеграфному окошку, потребовал бланк.
На бланке быстро написал:
До коммуны добрался сносно точка дела хороши составили красный обоз точка классовая борьба обостряется точка задерживаюсь две недели пишу.
Телеграмма была адресована в Москву, редактору газеты.
Производственный план коммуны
А все-таки история с ночным отъездом Джека из коммуны не прошла бесследно. Джек как-то притих. Несколько дней ходил сумрачный, не болтал зря и даже с Чарли не разговаривал. Потом поймал Николку Чурасова на дворе, загнал его в угол и сказал, глядя в землю:
— Просьба у меня есть. Прошу на мое место другого председателя выделить.
— Ты что, в обиде, что ль? — спросил Николка.
— Нет, не в обиде, а ошибок наделать боюсь. Сам понимаешь, какие у нас есть коммунары. Прицепятся к чему-нибудь, а потом опять расхлебывай.
Николка подумал.
— Что ж, обсудим в ячейке.
Через несколько дней правление предложило Джеку передать дела Василию Капралову. Яшка принес Капралову гонг, которым будил народ, и папку с делами. В папке оказались планы коммуны, набросанные карандашом, и заметки о будущих работах.
Капралов просмотрел все это и сказал:
— Я тебя, Яша, конечно, замещу, но правление просит, чтобы производственный план на будущий год ты составил.
— Хорошо, составлю, — сказал Джек.
— И провести его на собрании должен.
— Проведу.
Джек ушел в светелку и начал готовиться докладу. А в коммуне пошли разговоры.
Больше всех старалась, конечно, Пелагея. Она шептала направо и налево, что Яшку обидели, и размазывала слезы по лицу.
Но не все разделяли ее печаль. Чумаков, Чувилев и Бутылкин, например, считали, что все это к лучшему. Надо немного отдохнуть от Яшки, а то он и зимой спешку разведет. Капралов куда спокойнее, без «американства». А весной видно будет.
Производственный план коммуны, собственно, должно было сначала обсудить правление, а потом уже общее собрание. Но на этот раз решено было сделать заседание правления открытым, пригласить всех коммунаров и, если разногласий не встретится, утвердить план. Собрались вечером, в конторе, где собирались всегда.
Председательствовал Николка Чурасов. Он сказал несколько слов о том, что коммуна вступает во второй год своего существования, подвел кратко итоги первому году и призвал всех к дружной, сознательной работе. Затем предоставил слово Джеку для доклада по новому производственному плану.
Яшка встал и начал говорить.
Да, конечно, это был уже не прежний Джек, с его размахом, неожиданными предложениями, рискованными замыслами. Время и дела его многому научили. Он сделался осторожным, как Капралов, он уже знал, как мало удается сделать из того, что задумано. Погибший табак не выходил из его головы, так же как недостроенный дом, мастерские и многое другое.
Предложенный Джеком план был более чем скромен, и, несмотря на это, докладчик все время оглядывался на председателя Чурасова. Но Николка ни разу глазом не моргнул, да и моргать было нечего. Речь шла всего-навсего о небольшом увеличении запашки под яровые и о покупке племенного бычка, если удастся.
Сеять табак без теплицы не стоит вовсе: опять может быть несчастье и пропадет весь труд. О достройке старого дома, о силосной башне, о мастерских — ни слова. О новых культурах — тоже.
Доклад разочаровал всех, но каждый понимал, что предложенный план легко выполним и не требует кредитов. Джек кончил и вздохнул, и долго молчали все. Не о чем было спорить — ведь, в сущности говоря, было предложено повторить прошлый год почти без изменений.
Наконец встал Егор Летний.
Он сделал заявление о том, что, вероятно, весной в коммуне будет свой трактор. Джек равнодушно ответил, что он учитывал это при составлении плана. Без трактора коммуна не вспашет на шести лошадях ста двадцати гектаров.
— А как же силосная башня? — спросил Николка.
— По-моему, обойдемся без нее, — ответил Джек. — Для наших коров мы силос и в траншее заготовим. Если бы их больше было, тогда другое дело. Впрочем, как собрание решит. Но учитывать надо, что на башню цемент требуется.
Несколько человек высказались за постройку башни: надо кирпич со двора в дело пустить, а то он только движению мешает.
Было еще несколько небольших предложений — починить ворота, заколотить досками окна в старом доме и устроить склад, развести свиней.
Предложения споров не вызвали. Никола Чурасов поставил на голосование вопрос:
— Кто за план, пока без добавлений?
Руки начали было подниматься, но в это время Чарли крикнул что-то по-английски с камина.
Руки опустились, и все поглядели на Чарли. Джек что-то ответил американцу, и между ними завязался разговор, очень похожий на перебранку.
— Прошу посторонних разговоров не вести! — вмешался Николка.
— Да это не посторонние разговоры, — сказал Джек смущенно. — Чарли говорит, что он хочет тоже высказаться как член коммуны. Оказывается, он составил какой-то план хозяйства и просит его заслушать. А по-моему, не стоит ему слова давать. Он условий наших не знает.
— Почему не стоит? — спросил Николка живо. — Это, брат, будет недооценка технических сил. Слово предоставляется товарищу Ифкину.
— Просим! — закричали все.
Чарли, красный от волнения, с синенькой тетрадкой в руках, вышел к столу и заговорил. Говорил он быстро и с жаром, все время поднимая глаза к потолку и перебирая ногами, как в танце. Никто ничего не понимал.
— Громче! — закричали из задних рядов.
— Переведи, Яша, — сказал Николка улыбаясь.
— Чарли говорит, — начал Джек неохотно, — что у нас благословенная земля, необыкновенно чистый воздух и выгодные условия для работы. Он говорит, что в три года здесь можно соорудить форменный рай.
— Ну, рая нам не нужно, ты о деле, — прервал Николка.
Джек взял тетрадку из рук Чарли и начал ее проглядывать. Все следили за ним затаив дыхание. И вдруг золотые зубы блеснули во рту у Джека. Он улыбнулся, впервые за последние дни. Потом хихикнул, а потом засмеялся громко, но сейчас же оборвал смех.
— В чем дело, доложи! — раздались голоса, — Доложи, пожалуйста.
— Товарищи, — сказал Джек, и все притихли, — вы знаете, что Чарльз Ифкин, американский уборочный рабочий, только недавно приехал в СССР. Он, вероятно, думает, что здесь штат Нью-Йорк или Пенсильвания, где можно купить железную дорогу или небоскреб с лифтами на все стороны света. Но ведь у нас здесь не Америка и, к слову сказать, денег у нас нет. Поэтому, я считаю, плана читать не стоит.
![Николай Смирнов - Джек Восьмеркин американец [Первое издание, 1930 г.]](/uploads/posts/books/135090/135090.jpg)