Юрий Бондарев - Юность командиров
«Значит, рядом с Борисом», — подумал Алексей.
Он шел по степи таким быстрым шагом, что связист Степанов и разведчик Беленевский, худой, сутулый, неся буссоль и стереотрубу, едва успевали за ним. Трещала, разматываясь, катушка. Орудия давно остались позади. На втором километре Алексей взял у Степанова одну катушку, перекинул через плечо, поторопил:
— Быстрей!
Они почти бежали. До холмов, где он должен выбрать НП, еще было далеко. Солнце уже поднялось, трава подсыхала, но почва, размытая дождем, налипала на сапоги пудовыми ошметками, и Алексей, утомленный, весь потный, глядел по сторонам, ища глазами Бориса; было ясно — он тоже получил приказ. Но высокие травы скрывали все в двухстах метрах по сторонам, и ничего не было видно, кроме зеленеющих впереди высоких холмов, тонких берез на вершинах и солнца, вставшего над степью.
Внезапно Степанов подал голос:
— Втогой взвод спгава!
— Где? — Алексей повернулся.
— Вон! — подтвердил Беленевский. — Они уже впереди!
По склону ближнего холма бежал Борис в сопровождении связиста и разведчика. Утопая по пояс в траве, цепляясь руками за кусты, они взбирались все выше, тонкая нить провода пролегала за ними по скату, и Борис, часто оборачиваясь, что-то кричал связисту, указывая на вершину холма впереди.
— Тогопятся откгыть огонь впегед нас, — протирая очки, выговорил Степанов.
— Ясно, — ответил Беленевский.
— Вперед! — скомандовал Алексей.
Когда они подбегали уже к самым холмам, впереди зеркально блеснула полоса воды — та самая полоса воды, в которую падали ракеты ночью: это было не то озеро, не то болото, заросшее камышом и осокой; два кулика с растревоженным писком поднялись с берега, стали кружиться над водой.
— Собачья пропасть! — выругался Беленевский. — Что же это такое?
— В обход! — крикнул Алексей. — Слева в обход!
Они повернули влево по берегу, явно теряя время. Беленевский теперь не бежал позади Алексея, а, закинув буссоль за спину, помогал Степанову прокладывать связь. Двигались по щиколотку в чавкающей тине болота. Тина всасывала и хлопала, как бутылочные пробки.
Болото это не имело конца — оно разлилось после дождей. Но вот полоска воды сузилась, перешла в вязкую грязь, и все трое наконец перебрались на ту сторону, к скату холма, совершенно изнеможенные.
Отдыхать было некогда. Они потеряли на обход более получаса времени и несколько сот метров связи. Бориса на склоне холма не было видно: должно быть, он приближался к вершине.
— Вперед!
Тяжело дыша, они стали взбираться на холм. До его самой высокой точки было метров триста пятьдесят, и Степанов несколько раз падал, Беленевский уже поддерживал его, поднял оброненные им очки.
Алексей слышал стук вращающейся катушки, срывающееся дыхание Степанова и Беленевского и с тревогой думал, что оба они могут сейчас упасть от усталости и не встать, а он был выносливее их.
— Еще немного, друзья, еще немного! — подбадривал Алексей. — Еще немного…
— Товагищ стагший сегжант! Связь… — прохрипел Степанов. — Связь… Связь кончилась! — повторил Степанов, валясь боком в траву. — Вся катушка!
Алексей подбежал к нему.
— Не может быть! Как кончилась?
— Болото… болото… — удушливо повторял Степанов, и впервые за время пребывания в училище Алексей услышал, как он выругался.
Беленевский, белый как полотно, — зашлось от быстрого бега сердце — разевал рот, точно хотел сказать что-то, но не мог, не хватало воздуха в груди.
— Я… побегу… за связью, — продохнул он. — Разрешите?..
— Че-пу-ха! — со злостью крикнул Алексей. — Куда побежите, за три километра? Опять через болото?
— Что же делать? — выговорил Беленевский. — Надо открывать огонь…
Первая мысль, которая пришла Алексею в эту минуту, была присоединить аппарат к линии и вызвать связиста с катушкой, но это ничего не изменяло. Ждать связиста хотя бы полчаса было так же невозможно, как и бессмысленно.
И вдруг злая досада, глухое отчаяние захлестнули Алексея; обессиленный, весь мокрый от пота, он сел на валун, понимая, что так хорошо начатый бой он проиграл, проиграл теперь из-за каких-то двухсот метров кабеля!.. А все, что было вчера и сегодня: переправа через брод, неестественное напряжение всей прошлой ночи, стрельба по танкам, страшная усталость — все напрасно!.. По-видимому, об этом думали Степанов и Беленевский, сидя возле него в изнеможении.
Неожиданно шагах в ста пятидесяти от них послышались голоса; все трое разом обернулись. В высокой траве мелькнули фигуры Бориса, Полукарова и связиста Березкина. Они бежали вверх по склону, Полукаров двигался крайним слева и, должно быть, первый заметил группу Алексея. На мгновенье остановившись, он крикнул что-то Борису и указал в их сторону рукой. Борис тоже задержался, посмотрел, но тотчас снова побежал вверх по откосу в своей расстегнутой, развевающейся шинели; остальные бросились за ним. Было ясно, что им некогда было задерживаться, а утренний ветер вольно обдувал склон, шелестели, шептались и шумели травы, и этот шум раздражающе лез в уши, колыхал отдаленные их голоса, как на волнах.
— Стойте! — крикнул Алексей и вскочил с надеждой. — Подождите!
Борис остановился на скате холма.
— Связь кончилась…
— Что-о?
— Связь… связь!..
— Что?
— Связь кончилась! — закричал Алексей изо всей силы.
Но ветер уносил слова Алексея, развеивал их, и Борис показал на уши, покачал головой, снова двинулся по бугру.
Полукаров догнал его, что-то сказал ему, показывая вниз, но Борис махнул рукой и зашагал быстрее, видимо, так ничего и не поняв, а метрах в двадцати от него над высокой травой, как по воде, плыла голова связиста Березкина.
— Стойте! Связь кончилась! — опять закричал Алексей и, не выдержав, кинулся наискосок к кустам, к которым приближался связист Березкин.
Группа Бориса продолжала двигаться через сплошную заросль кустов, канула в чащу и пропала в ней. Только отставший Березкин, в замешательстве глядя на подбегавшего Алексея, нервно спрашивал:
— Что, что?
— Оглохли, что ли? — еле передохнув, зло выговорил Алексей. — Не слышите?
— Вперед надо ведь…
— Алексей, ты?
В это время из чащи кустов показался встревоженный Борис, в несколько прыжков подбежал к ним; весь он был разгорячен, по смуглому лбу его скатывались капли пота.
— Березкин! Прокладывайте связь через кусты! Быстро! Что остановились? — скомандовал он связисту и спросил возбужденно Алексея: — Ну, что случилось?
— Слушай… у меня кончилась связь… надо двести, двести пятьдесят метров до вершины… — Алексей задыхался. — Есть у тебя?
— Связь? — воскликнул Борис и сейчас же с резкостью добавил: — Не вовремя кончилась у тебя связь… Как же так?
— Слушай, мне сейчас не до вопросов! Обходили болото, не рассчитали! Нужно двести пятьдесят метров! — едва сумел выговорить Алексей, вытирая пот со щек.
Несколько секунд Борис стоял, отведя глаза, брови его раздраженно хмурились.
— В этом-то и дело, — сказал он наконец, с досадой оглядываясь на Березкина. — Дело в том, что нет у меня лишней катушки. Вон, смотри! У Березкина кончается последняя… А вообще советую: посылай связиста на батарею! Не теряй времени. Единственный выход. Единственный! Ну, шагом марш! Вперед! — И он, повернувшись, со стремительной неумолимостью пошел вверх по бугру. — Советую! — крикнул он издали. — Посылай немедля!
Переводя дыхание, Алексей смотрел, как удалялась группа второго взвода, видел сгорбленную спину Березкина, прямую, решительную фигуру Бориса и думал, что за глупую оплошность на фронте его с чистой совестью могли бы отдать под суд и расстрелять: пехота пошла вперед, требует огня, там гибнут люди, а он бессилен открыть огонь…
Медленными шагами он подошел к своим связистам, ожидавшим его возле аппарата. Беленевский жадно курил. Степанов, поправив очки, спросил тревожно:
— Нет?
— Нет! — ответил Алексей.
— Значит, мы подставили под огонь левый фланг пехоты, — мрачновато проговорил Степанов. — Безобгазие и г-глупость!
— Глупейшее положение! — с отчаянием сказал Беленевский. — Глупейшее!..
Потом некоторое время они сидели безмолвно. В этом гнетущем молчании Алексей опустился на валун, ледяной и колючий, слыша, как по косогору соединенно, сухо шелестели на ветру травы. «Глупая случайность, глупая случайность. Не рассчитал!.. Что же делать?»
После долгого молчания Алексей приказал:
— Степа, свяжись с батареей!
— Да, да, надо г-гешать. Сейчас же.
Вопросительно глянув на Алексея, Степанов подключил аппарат к линии, тотчас начал вызывать:
— «Днепг», я — «Тюльпан»… я — «Тюльпан»… Что ты там, сгазу отвечай!..
