Вилис Лацис - Игра над бездной
— Переждем, пока уйдут подальше. Ради бога — тихо!
На сей раз они проявили больше терпения и дождались, пока Илмар с Иреной дошли до Воздушного моста. Когда до парочки оставалось метров пятьдесят, Суркин, наконец, решился продолжать слежку. И это была самая большая ошибка, самая большая совершенная им когда-либо оплошность, которая превратила хорошо продуманное Череповым вмешательство в услугу Ирене и свела к нулю откровения доброй Тины. Пятьдесят метров — подходящее расстояние, чтобы незаметно следовать за пугливой дичью, но оно оказалось слишком велико, когда кондуктор дал сигнал отправления. Именно в этот момент преследуемые достигли трамвайной остановки, вскочили в вагон и укатили, и ногам твоим, дорогой Суркин, не хватит резвости, чтобы догнать их. А следующий вагон придет не скоро и поблизости ни одного извозчика.
Знаменитый сыщик плюнул с досады, но тут же вновь обрел спокойствие: «Чего я их ловлю, разве есть нужда ловить их? Решающий час еще не пробил. Послезавтра они придут на собрание и, если Черепову будет угодно, мы возьмем их как миленьких». Суркин больше не обременял себя мыслями о погоне и не предчувствовал, что его одесская слава потерпела сокрушительный крах. На следующее утро, когда Черепов спросил, чем занимались Ирена с Илмаром после собрания, Суркин уверенно ответил: — Они поехали на квартиру к Зултнер. Я проводил до самой калитки. — Черепов тотчас позвонил по телефону Ирене, и ему ответила Тина: — Госпожа как ушла вчера из дому, так еще и не приходила… — Тогда Черепов спросил у Суркина: — А на это что вы скажете? — На сей раз Суркин не нашелся, что ответить, потому и промолчал. (Когда дом рушится, стоит ли его подпирать своими плечами?)
Беглецы сошли с трамвая в центре города.
— Мне нельзя возвращаться домой, — сказала Ирена. — Если не ночью, то утром меня наверняка арестуют. Илмар, ведь и я тоже разоблачена — со всех сторон. Куда мне теперь? Шпиков навела не я, Цауне я солгала, сказав, что наверху ждут мои помощники. Вот ведь в чем дело…
— Черепов?
— Только он… — она не осмелилась продолжать, спрашивать о планах Илмара на дальнейшее и ждала, что скажет он.
— Тогда тебе самой теперь надо спасаться, — сказал Илмар. — Над тобой висит та же опасность, что и надо мной.
— Но у меня нет ничего, ни денег, ни документов. Как мне уехать?
— Есть страны, где человек может жить без паспорта, — ответил Илмар. — Там он может найти новое отечество, получить новое имя.
— Тебе известна такая страна?
— Да, туда я и отправляюсь. И если у тебя не пропало желание, давай поплывем вместе. Нам надо поторопиться, потому что судно после полуночи выходит в море.
— А если для меня там не будет места?
— Тогда я тоже не пойду. Но я знаю: места хватит обоим. Никаких удобств пообещать тебе не могу — темень и пылища, опасное путешествие…
— И свобода… — прошептала Ирена, благодарно сжимая руку Илмара.
Они направились в порт. Часы показывали половину двенадцатого, когда они подошли к «Ладоге». На берегу еще находилось несколько штабелей досок, которые грузчики торопились подать на бак. На юте матросы уже крепили груз по-штормовому и опускали стрелы. По причалу расхаживал таможенный охранник, на командном мостике стоял лоцман, и подняться на судно по трапу незаметно было почти невозможно. «Как же попасть наверх?» — размышлял Илмар, стоя с Иреной в темноте между двумя грудами тюков. Субриса на палубе не было.
6Больше всего надо было опасаться таможенника, который внимательно следил за корабельным трапом. Главный вход находился посреди парохода, напротив трубы. Ближе к корме, где был расположен капитанский салон и несколько хозяйственных выгородок, на берег вел второй трап — поменьше. Таможенник основное внимание сосредоточил на главном трапе и крутился все время там. Беглецы не могли воспользоваться ахтер-трапом — чтобы попасть в каюту Субриса, им пришлось бы пройти весь ют, на котором сейчас было полно матросов. Там же находились боцман и второй штурман. Единственно возможным путем был главный трап.
Лоцман помехой не был — он дымил полученной от капитана сигарой и расхаживал с одного конца командного мостика до другого, вроде бы поздний аврал на обеих палубах его не касался — ноль внимания. Грузчики устали и, как заведено в ночных сменах, взбадривали себя водкой. Илмара с Иреной они могли бы принять за родственников кого-то из членов команды, которые пришли попрощаться с отбывающим. Не будь так поздно, они и в самом деле могли бы разыграть из себя гостей Субриса и никто не стал бы особенно интересоваться, кто они такие. Теперь можно было с минуты на минуту ожидать, что гости на борту начнут сходить на берег. Штабеля досок быстро таяли — еще полчаса и «Ладога» отдаст швартовы.
Неужели им придется остаться на берегу и смотреть, как уходит судно — с вещами Илмара, запасом провианта и свободой? Илмар ломал голову, пытаясь придумать какую-нибудь хитрость, чтобы отвлечь таможенника от трапа. А что если позвать на помощь кого-нибудь из грузчиков — вдруг удастся? Заплатить ему несколько рублей, чтобы он разыграл из себя контрабандиста, который с подозрительным мешком (с пустыми бутылками или обрезком доски) под полою попытается юркнуть между тюков? Таможенник наверняка его заметил бы, окликнул, велел остановиться, а грузчик прикинулся бы глухим и улепетывал бы все дальше. Охраннику в конце концов пришлось бы погнаться за беглецом, и пока он его догнал бы и убедился, что никакой контрабанды нету, Илмар с Иреной спокойно поднялись бы на борт.
Илмар уже хотел подойти к кому-нибудь из грузчиков и поговорить, когда ему помог счастливый случай и комедия с контрабандой отпала сама собой за ненадобностью. На ют из салона капитана вышла группа — дамы и господа, гости капитана. На палубе полуюта происходила церемония прощания, раздавались последние пожелания счастливого плавания и веселый гомон. Таможенный охранник, как и положено исправному служаке, сразу же поспешил туда, где его присутствие было наиболее необходимо. Главный трап на несколько минут остался без надзора.
— Пошли… — сказал Илмар Ирене. — Только иди спокойно, не торопись.
Сделав вид, будто заняты беседой, они весело приближались к судну. Илмар пропустил Ирену первой на трап, помахал приветственно кому-то на палубе, хотя не было никого, кто видел бы это приветствие, затем непринужденно и смело показывал Ирене путь к каюте Субриса.
Только не торопиться и не оглядываться — теперь все зависит от прочности их нервов. Они улыбались, но от волнения с трудом могли дышать, не оглядывались, но вздрагивали от каждого звука и ежесекундно ждали, что позади раздастся грозный окрик: «Эй, постойте! Кто вы такие и что вам тут надо?»
Наконец они оказались в тесном коридоре, отделявшем каюту Субриса от кают-компании. Илмар прикрыл дверь на палубу и, пройдя в дальний конец коридора, заглянул в машинное отделение. Внизу у машин ходили первый механик «Ладоги» и кочегар донки. Убедившись, что в кают-компании нет ни души, Илмар постучал в дверь каюты Субриса.
— Кто там? Что, пора запускать машину? — отозвался голос Субриса. Он, очевидно, решил, что за ним пришел кочегар.
Илмар кивнул Ирене и открыл дверь. Переступив порог, он приложил палец к губам и сказал Субрису:
— Не удивляйся. Сейчас все объясню…
Затем он помог Ирене войти в каюту и запер дверь.
— Полицейская проверка уже была? — спросил Илмар, притворяясь, что не замечает изумления Субриса. Маленький человек от удивления вскочил на ноги и уставился на Ирену с таким видом, будто она была чем-то сверхъестественным.
— Да, недавно осматривали… — пробормотал он в конце концов. — Но как же тогда… как же так? Вы что, вдвоем пойдете?
— А как иначе? — ответил вопросом Илмар так тихо, что пришлось повторить эти слова, пока до Субриса дошла их суть. — Познакомьтесь. Это Субрис, мой товарищ по мореплаванию. А это… Ирена. Не бойся, Субрис, она тебя не обременит.
— Н-да… — протянул Субрис, нисколько не пытаясь скрыть свое замешательство и неудовольствие. — Такого уговора у нас не было, и теперь я не знаю, как быть. Почему ты раньше не сказал, что будет второй пассажир?
Он не предлагал Ирене сесть.
— Не все ли равно — один или два? — шепотом сказал Илмар. — В бункерах места хватит, а насчет еды не волнуйся.
— Так-то оно так, но все же тебе не надо было со мной хитрить, — ответил Субрис. — Откуда мне знать, почему вы бежите? Если что-нибудь случится, у кого будут самые большие неприятности?
— Я всю вину возьму на себя, — успокоил его Илмар. — О твоем соучастии никто ничего не узнает.
— Риск все-таки большой. Я могу лишиться места и диплома. Чем тогда я на хлеб заработаю?
Наконец Илмар понял, куда гнет Субрис. Он склонился к его уху и прошептал, так тихо, что Ирена не могла услышать: — Двадцать рублей сейчас и двадцать, когда будем сходить на берег…
