Тамара Каленова (Заплавная) - Не хочу в рюкзак. Повести.
Скажи честно: когда тебе отдали в руки двадцать шесть ребят, ты обрадовалась и решила, что они принадлежат только тебе? Почему не подумала наоборот: ты — для них?
Вот поэтому так больно сегодня. Не о Вите печалишься ты, а о пустоте в собственном сердце, которая останется после его отъезда! Капустин здоров — это самое главное! А ты забыла на какое-то время об этом главном!»
Этот приговор, который Лида произнесла сама себе, окончательно сломил ее. Чувствуя, что не может больше здесь оставаться и в то же время, не может уйти, Лида вышла в коридор, села на жесткий диванчик и так и застыла на нем, не замечая, как идет время.
XIX
Витя уехал. Его место занял мальчик, прибывший из Заполярья. Новичка привезли ночью, поэтому Лида увидела его лишь тогда, когда класс собрался на утреннюю прогулку.
Рыженький мальчуган стоял в паре с Мишей Николаевым, глаза его были туго завязаны пионерским галстуком, а по губам блуждала доверчивая улыбка.
— Это как понимать? — спросила Лида.
— Новенький! — загалдели ребята, с нетерпением ожидавшие закономерного вопроса.
— А это? — Лида показала себе на глаза.
— Он моря сроду-роду не видал!
— Пусть как хотел Капуста!..
— Оставьте, так лучше!
Лида только успевала поворачивать голову от одного к другому: говорили все разом. Наконец поняла.
— Хорошо, — сказала она. — Пусть новенький останется с завязанными глазами.
Вести его под руку доверили Мише Николаеву, который только что оставил изолятор. За ними — гурьбой ребята. Впереди всех вертелся Косовский и командовал:
— Быстрее!.. Тише, здесь яма!
Лида шла позади всех и думала: «Не захотели забыть Капустина... Сначала не замечали, потом дразнили... А теперь поступают так, как он когда-то им рассказывал. Непостижимый народ!»
Ребята подвели новичка к обрыву.
Юрка артистическим жестом сдернул с глаз мальчика повязку.
— Ух ты!.. — вырвалось у мальчугана громко и восхищенно.
Перед ним насколько хватал взгляд лежало безбрежное море.
Оно играло разнообразными цветами — от зеленоватого до розового. Необозримая голубая даль манила и зачаровывала. Где-то на краю горизонта тревожил голубизну лоскуток белого паруса.
Лида понимала, почему все застыли и примолкли: вместе с новичком они сами как бы впервые увидали эту неповторимую красоту.
«Милые вы мои... — растрогалась Лида. — Вот отчего вы спешили, вот почему повязка на глазах новенького... Хотелось именно так показать ему свое море».
— Лидь Фингенна, спустимся, а? — просительно предложил Миша Николаев, кивая на вертикальный обрыв.
Лида замотала головой.
«Хватит. Здесь уже вступает в закон главнейшая сила — страх за ваши руки-ноги... Хотя... по-человечески понятно и это: так хочется на глазах новичка доказать свою неустрашимость!»
— На футбол опоздаем, — желая отвлечь ребят, вроде бы невзначай сказала Лида.
Все оживились, забеспокоились: в этом году врачи впервые разрешили футбол. Семиклассникам. В виде исключения в команду были включены от шестого «В» Ирфан и Юрка Косовский, как самые здоровые и хорошие игроки.
— Айда! — раздались голоса.
И все отхлынули от обрыва. Лида облегченно вздохнула.
— Ну, давай знакомиться, — предложила Лида новичку. — Я — Лидия Афиногеновна.
— Ага, — согласно кивнул головой мальчик. — А я Кирей.
— Кирилл? — улыбнулась Лида.
— Ага. Кирей.
Лида положила руку на его плечо. Какой же он покладистый и все-таки упрямый...
— Тебе нравится здесь? — спросила она.
— Ага. Плохо, санок нет, — ответил он.
— Юг, Кирюша! Здесь снегу и не бывает. Ты огорчен?
— Ага! Да и то: перед отъездом накатался, все мослы оббил, — сообщил Кирей.
«Ага»? — с облегчением подумала Лида. — Твое «ага» просто звук — не слово. Ну, тогда будет понятнее»
— Футбол любишь? — спросила она.
— Ага! Никогда не видел.
— Ну, ничего, это дело поправимое... Пойдем скорее, я тебе на поле расскажу что к чему...
И они прибавили шагу, чтобы не отстать.
***
Юрка и Ирфан примчались на стадион первые. Вскоре подошли остальные. Девочки стайкой расположились на краю поля. Кирей жался к Лиде.
Лида взглянула на него. Он не проявлял ни малейших признаков азартного волнения, которым были заражены все ребята.
— Держись, ребя-я! — завопил кто-то рядом.
Кирей вздрогнул и прижался к Лиде. Она погладила его по плечу: ничего, привыкай...
Через несколько минут на поле завязалась ожесточенная борьба. В воротах седьмого «В» стоял гордый, несокрушимый Ирфан, защищая их не столько мастерством, сколько своим телом. Между ним и воротами противника метался беспорядочный на первый взгляд клубок из мальчишеских тел, который изредка распадался от свистка судьи.
Вдруг у ворот, которые защищал Ирфан, произошла свалка, и оттуда донесся чей-то пронзительный крик:
— Ой-ёй!
— Что такое?! — Лида бросилась на поле. На земле корчился Юрка Косовский. Лицо его было бледно, испуганно, глаза сухи и широко открыты.
— Юрка, ты что это? — в отчаянии спросила Лида.
Он корчился и не отвечал.
— Ничего страшного, — успокаивал Лиду подоспевший учитель физкультуры.
Лида его не слышала. Она взяла Юрку на руки и понесла в санчасть.
«Что же такое с ним?! Только бы не перелом и не сотрясение...» — думала она по дороге.
В санчасти никого не было — перерыв. Тогда Лида открыла ближайший класс. Усадила Юрку на парту.
И только теперь разглядела. Оказывается, он глубоко рассадил коленку.
— Сейчас, сейчас, — успокаивающе говорила Лида, доставая из аптечки бинт, йод, вату.
Быстро намотала вату на ученическую ручку, обмакнула в йод.
— Вот сейчас промоем.
Она никогда не подозревала, что Косовский может так бояться! Он глядел на нее затуманенными глазами: в них был страх.
Лида осторожно провела ваткой по краю раны.
Юркина худенькая нога задрожала, но он ее не отдергивал.
И вдруг Лида увидела, что он плачет. Крупные слезы катились по его лицу. Он изо всех сил старался сдержаться, даже запрокинул голову, но слезы катились все быстрее.
Лида торопливо забинтовала ногу и привлекла мальчика к себе:
— Ну, вот и все, футболист мой маленький, все позади... Не плачь.
Он вдруг высвободился и злым и жалким голосом прошептал:
— Расскажете... что плакал — убегу! Капусту нашли, меня не найдете...
— Ю-ю-ра... — огорченно протянула Лида.
— Убегу! — повторил он.
Сколько же самолюбия и гордости накопилось в его душе, чтобы даже в минуту боли помнить обо всем этом!..
«Матери бы такого не сказал. Наплакался бы вволю, сколько хотел, — горько подумала Лида. — А я все-таки для него только воспитательница. Чужой человек. Выходит, так...»
— Ну-ка, наступи, — сказала она Юрке.
Он встал, попробовал ногой, как пробуют, холодна ли вода. Но боль пронзила его, и он сел, скорчив жалобную гримасу.
Тогда Лида снова взяла его на руки — он молча согласился — и понесла в спальню.
XX
С появлением Кирея в шестом «В» авторитет и власть Косовского заметно пали. Кирей привез с собой игру.
Сначала Лида не обратила на нее никакого внимания. Разве плохо, что слабенький, малоподвижный Кирей просит разбудить его минут на пять раньше других? Хочет управиться с утренним туалетом и уборкой, не отстать от других...
Лида будила. А когда она выходила из палаты, он притаивался в постели и ждал того момента, когда откроются глаза соседей. Тогда он оглушительно орал:
— Мой солдат! Мой солдат!
И успевал «засолдатить» трех-четырех мальчиков.
Вокруг него тоже раздавались запоздалые крики «мой солдат!», а Кирей мог спокойно наблюдать за всем происходящим и не волноваться.
Лида, мало вникая в подробности игры, будила девочек и помогала заплетать им косы.
Возвращаясь к мальчишкам, она заставала такую картину: Кирей, одетый, застегнутый, в пионерском галстуке, сидел у подоконника и читал книгу. Постель у него была аккуратно заправлена.
А рядом копошились несколько ребят, торопясь справиться с уборкой комнаты.
— Молодец, Кирей! — хвалила его Лида. — А вы? Что же отстаете?
Мальчишки понуро молчали.
Но через день-два Лида присмотрелась и поняла: всю работу Кирея выполняли его «солдаты».
«Ах, ты, маленький эксплуататор!» — рассердилась Лида.
Но сладить с Киреем не могла. Игра полюбилась. «Мой солдат!» стали кричать по утрам и девочки. Жаждой повелевать, властвовать заразились все в классе.
«Ну, ладно, — решила Лида. — Кирей принес эту игру, он первый должен и отказаться от нее!»
На другой день, как обычно, Лида стояла над его кроватью и против воли любовалась его лицом, хитроватым даже во сне.
