Вилис Лацис - К новому берегу
— Вы обращаете внимание на такие мелочи? — удивился Артур. — Ну, ладно, не скажу никому.
Утром они встретились в условленном месте и через час достигли берега речки. Сняв с себя все, кроме трусов, юноши повесили на шею старые торбы из-под овса и полезли в воду. Речка сильно заросла и была не шире четырех метров, вода в самых глубоких местах доходила лишь до груди. За час они поймали с полсотни раков; некоторые были довольно большие.
— Хватит, пожалуй? — спросил Айвар. — Немного надо оставить и на развод?
— Хватит, — согласился Артур, — не на рынок везти. — Они завязали торбы, чтобы не расползлись раки, уложили свой улов под кусты, а сами растянулись на траве погреться на солнышке.
Вы, наверно, занимаетесь спортом, — заговорил Айвар, оглядывая мускулистую фигуру Артура. — Как вы добились таких бицепсов?
Немного занимался гимнастикой, но в основном помогла работа, — ответил Артур, осматривая в свою очередь фигуру собеседника. — У вас бицепсы не хуже моих, дренируетесь?
— Понемногу… — признался Айвар и улыбнулся. — Иначе вырастешь слизняком. У нас в Приедоле есть гири. Я ежедневно работаю с ними… Слышал, что вы учитесь в уездной средней школе.
— Да, — сказал Артур. — Если бы все осталось по-старому, будущей весной я бы окончил школу, но ведь только что Уль… только недавно правительство увеличило на год срок обучения в средних школах. Придется учиться еще два года.
— Что вы думаете делать дальше? Поступите в университет?
— Навряд ли выйдет — не по карману. А вы?
— Я должен остаться в Ургах… учиться хозяйничать.
— Вам хочется быть хозяином? — Артур повернулся на бок и пристально взглянул на Айвара.
Айвар немного помедлил с ответом, потом сел и, раздумывая, принялся покусывать травинку.
— Трудно сказать, хочется или нет. В жизни ведь надо что-то делать. А вам бы хотелось?
— Нет, — решительно ответил Артур.
— Почему? — в голосе Айвара послышалось удивление. — Разве это так плохо?
— Как для кого… — Артур тоже сел, обхватил руками колени и задумчиво посмотрел через речку в сторону Аурского бора. — Одному от этого хорошо, а многим плохо. Тем, кто живет на хозяйской половине, жаловаться не на что, и, напротив, тот, кто живет на батрацкой половине, не имеет достаточных оснований для радости. И все-таки я не хотел бы жить на хозяйской половине.
— Вы думаете, что в положении хозяина есть что-то нечестное? Если он хорошо относится к работникам, платит причитающийся им заработок и сытно кормит — что тут плохого?
— Нет таких хозяев, которые платили бы работникам все, что они заработали… — сухо засмеялся Артур. — Разница только в том, что один удерживает у рабочих больше, другой меньше, но львиную долю все они оставляют себе.
— К какой группе вы причисляете моего отца? — спросил Айвар. Когда Артур замешкался с ответом, он добавил почему-то гораздо тише: — Говорите смело. Я не обижусь, и никто о нашем разговоре не узнает.
— Для чего вам это?
— Чтобы проверить собственное мнение.
— Ну ладно. Могу сказать. Вашего отца следует причислить к самым заядлым хищникам. Вы только не обижайтесь, но раз мы заговорили о таких вещах, надо высказать все, что думаешь.
— Ради бога, говорите только правду! — воскликнул Айвар. — В чем же проявляется его хищничество?
— Во всем, что мы видим в Ургах, — продолжал Артур. — Строения, машины, скот, поля, нивы — все это ведь не свалилось с неба. Добыто, создано человеческим трудом, а прибрано к рукам теми, кто меньше всего трудился. На протяжении поколений сотни людей приходили и уходили, оставляя в Ургах, на полях этой усадьбы, часть своей жизни и сил. Кто знает, в какой богадельне задыхаются теперь они, на каком погосте их похоронили, а господин Тауринь остается на месте и один присваивает все, что эти сотни построили и возделали. Может, вы скажете, что это правильно, что закон не воспрещает это?
— Закон действительно не воспрещает. Наоборот, он охраняет частную собственность. Но если бы этот закон был неправилен, человеческое общество не терпело бы его так долго.
— Каждый класс, приходящий к власти, издает такие законы, которые отвечают его интересам.
— Значит, абсолютно справедливого закона, который могли бы принять все классы, не существует? — спросил Айвар.
— Читали вы что-нибудь по политической экономии? — спросил в свою очередь Артур.
— До сих пор нет, — признался Айвар.
— Тогда прочтите, и если мы когда-нибудь встретимся, продолжим разговор по этим вопросам. Сейчас с вами трудно разговаривать об этом.
Но Айвар не сдавался. Уверенный тон Артура начал его задевать, кроме того, никому не приятно, когда его выставляют невеждой.
— Я обязательно попытаюсь прочитать, — ответил он, — но вряд ли это откроет мне новую Америку. Отец мой часто напоминает, что такой порядок существует тысячелетиями и всегда одним принадлежит больше имущества, другим — меньше. Если оно не украдено, а приобретено законным порядком, в этом ничего несправедливого нет. Один накапливает плоды своих трудов и умножает их, другой расточает, и у него не остается ничего — кто из них умнее и действует правильнее? Думаю, тот, кто умножает добро. Что касается усадьбы Урги, то всем известно, что несколько поколений Тауриней трудились в поте лица, пока было создано все то, что в ней теперь есть.
Артур усмехнулся.
— Сомневаюсь, чтобы ваш отец вкладывал з работы по усадьбе все свои силы, однако он получает во много раз больше того, что наработает сам. И потому он хищник. Другого, более мягкого слова я не могу для него найти.
— Вы сами когда-нибудь будете образованным человеком и со временем — это не исключено — можете стать хозяином многих рабочих, иначе ведь не стоит так много учиться. А когда это случится и вы достигнете благополучия, все, что сегодня вам кажется неправильным и несправедливым, предстанет совсем в другом свете.
: — Во-первых, это никогда не случится! — страстно воскликнул Артур. — Но предположим, что произойдет. Если я буду думать иначе, чем сегодня, я стану подлецом. Неужели вы думаете, что я так говорю только из зависти? Зависть — плохой судья в оценке жизни. Но есть ведь какая-то единственная правда, которая правильно отражает сущность вещей. Например, что вы скажете про раудупскую мельницу? Разве только зависть заставляет крестьян проклинать эту мельницу и вашего отца? Может, вы считаете честным и правильным, что из-за жадности одного человека сотни семей задыхаются в нужде? Как вы оправдываете вашего отца в этом случае?
Айвар покраснел.
— Я совсем не оправдываю это. На его месте я бы давно отказался от мельницы, но он об этом и слышать не хочет. А если он заупрямится, то убедить его нет возможности, в особенности когда на его стороне закон. А здесь дело обстоит именно так.
Дальнейший разговор не клеился.
Через час они расстались у сада усадьбы Урги.
Весь вечер Айвар просидел в своей комнате. Горькое обвинение, брошенное Артуром классу, к которому принадлежал Рейнис Тауринь, не выходило из головы юноши. Айвар понимал, что это обвинение относится и к нему, ведь он был приемным сыном Тауриня. Эта мысль угнетала его, но избавиться от нее он не мог.
В понедельник вечером Айвар поехал на станцию встречать Тауриня. По дороге со станции Тауринь рассказал, что мать осталась в Кемери и вернется только через месяц.
— Я привез тебе охотничье ружье, — сказал он. — Пора учиться стрелять. У нас в роду все мужчины были хорошими стрелками, ты не должен быть исключением.
Айвар кивнул в знак согласия головой и продолжал молчать.
— Что с тобой? — спросил Тауринь. — О чем ты думаешь?
Айвар попытался улыбнуться, но улыбка получилась деланная.
— Просто так. Интересно, какой доход приносит наша усадьба в год? Наверно, довольно большую сумму?
— Ничего, довольно основательную, — засмеялся Тауринь. — Писать ее приходится с четырьмя нулями.
— И сколько остается чистой прибыли?
— Почти половина.
— Значит, вы с матерью вдвоем получаете намного больше всех батраков и батрачек, вместе взятых.
— Конечно. А что в этом плохого?
— Правильно ли это, отец?
— Конечно, правильно. Усадьба ведь принадлежит мне. Земля, скот, машины, семена — все мое. За вложенный капитал мне причитается законный процент.
— А откуда взялся этот капитал? Было же время, когда его не было…
Тауринь круто обернулся к Айвару и посмотрел на него сверлящим взглядом.
— Послушай, Айвар, что это за речи? Где ты нахватался этих глупостей?
Просто так… — ответил Айвар, избегая взгляда Тауриня. — Задумался. Нечаянно пришло в голову.
— Нечаянно? С кем ты разговаривал в последние дни?
