Анатолий Димаров - Его семья
Девушка что-то рассказывала Настеньке, и обе тихонько смеялись. Потом Яков уже ясно услышал, как подруга спросила Настеньку о нем, словно она, лукавая, не знала, кто сидит сейчас в библиотеке, и с интересом прислушался — что же ответит ей Настенька? «Корреспондент», — коротко ответила та. «Молодой?» — спросила подруга. Настенька немного помолчала, потом так же коротко ответила, что немолодой.
«Это я — немолодой?» — был неприятно поражен Горбатюк. Ему сразу стало неуютно в небольшой чистенькой библиотеке…
«Да, для нее я уже немолодой, — думает Яков, идя по темной, опустевшей уже улице. — Ей семнадцать, самое большее — восемнадцать, а мне — двадцать девять…»
И все-таки ему очень хочется еще раз повидать Настеньку. В последнее время Горбатюк все чаще испытывал чувство душевного одиночества. Хотелось встретить родного человека, рассказать ему о своих страданиях, раскрыть измученную душу, поговорить, откровенно и искренне, не боясь, что тебя не поймут, а может быть, и засмеют. И чтоб тебя не только слушали, но и жалели, как жалеет мать ребенка, не думая о том, прав он или нет. Хотелось внимания и теплой ласки, на которые способна только женщина…
Он возвратился домой через час, но работать уже не мог. Не очерк, а письмо захотелось ему написать — кому, и сам не знал. Излить все, что тревожило сердце, и пусть даже не будет ответа — только бы знать, что письмо прочтут, поймут и оно взволнует кого-то…
Яков смотрел на спокойно спавшего Леню и завидовал ему, и не понимал, как можно спать, когда где-то недалеко находится девушка, самая родная на свете…
XIV
В жизни Нины внешне все было благополучно: дочки не болели и не приходилось ссориться с мужем, находившимся сейчас в командировке. И все же Нине казалось, что никогда еще она не переживала таких мучительных, полных раздумья дней.
Когда болеет ребенок, очень страдаешь, но твердо надеешься на его выздоровление, тем более, что эту надежду поддерживает в тебе врач. А разве есть такой врач, который мог бы излечить душевное смятение, с необычайной силой охватившее Нину? Нет, его нельзя было излечить, от него нельзя было убежать, как нельзя убежать от самой себя.
Она видела, что Оля и Оксана счастливы в своей семейной жизни. И если счастливую жизнь Оли и Игоря Нина могла объяснить не только счастливым сходством их характеров, но и тем, что они недавно женаты, то с Оксаной было совсем другое дело. Как узнала Нина от Оли на следующий день после вечеринки, Оксана уже четыре года была замужем и имела трехлетнего сына. Она, как и Нина, вышла замуж сразу же после окончания средней школы и, как Нина, должна была оставить мечты о дальнейшей учебе, так как ее муж был еще студентом второго курса.
Оксана пошла работать, чтобы дать ему возможность доучиться. Теперь муж ее преподавал в средней школе, а Оксана вместе с Олей училась на первом курсе педагогического института.
— Они хорошо живут, — выразила Оля свою наивысшую похвалу. — Я бы хотела, чтобы вы ближе познакомились с ними.
Этого хотела и Нина. В последнее время ее внимание привлекали именно такие семьи, как Олина или Оксанина. Если раньше Нина находила утешение в том, что и другие жены ссорятся со своими мужьями, как, например, Лата, или потихоньку изменяют им, как Юля, то теперь она увидела, что можно жить иначе. И она тянулась к Оле, к Оксане, к их знакомым, с острым любопытством присматривалась к ним, стремясь узнать, почему же их жизнь сложилась счастливо.
«Почему они счастливы, а я нет? — спрашивала себя Нина, думая об Оле и Оксане. — Чем я хуже их?»
Сравнивала себя с ними и видела: не хуже. Ни по красоте, ни по характеру.
Кто же виноват в том, что она так несчастна? И всегда отвечала себе: Яков. Разве не он разбил ее мечты об институте, испортил всю ее жизнь?..
А тут еще пришла Вера Ивановна.
Появление ее было совершенно неожиданным, так как Нина, узнав о том, что Яков часто бывает у Руденко, не на шутку рассердилась на Веру Ивановну и, как-то встретив ее на улице, весьма холодно ответила на приветствие. Нине казалось, что жена Руденко, принимая Якова в своем доме, скрашивает его одиночество. А Нина хотела, чтобы Яков чувствовал себя в жизни так же неуютно, как она.
Нина была очень удивлена, что Вера Ивановна разговаривает с ней приветливо и дружелюбно, будто совсем забыла о недавней встрече.
«Зачем она пришла? — спрашивала себя Нина, глядя на неожиданную гостью, спокойно сидевшую на стуле. — Что ей от меня нужно?»
— А где же Оля?
«Ах, она к Оле!» — подумала Нина и сразу же встревожилась:
— Оля что-нибудь натворила?
— Нет, что вы… — успокоила ее Вера Ивановна. — Я просто зашла к своей ученице посмотреть, как она работает дома.
— Она в той комнате, я ее сейчас позову.
— А может быть, лучше мы туда зайдем?
— Пожалуйста!
Нина проводила гостью в комнату, где находилась Оля.
Девочка, вероятно, слышала, что пришла Вера Ивановна, но не решилась выйти к ней. Это несколько удивило Нину, так как обычно ее дочки не боялись гостей.
Оля стояла возле своего столика, опустив руки, и смотрела на свою учительницу радостными глазами.
— Здравствуй, Оля, — ласково сказала Вера Ивановна.
— Здравствуйте, Вера Ивановна, — вспыхнув, ответила Оля и, когда учительница положила ей на голову руку, порывисто схватила ее и прижалась к ней раскрасневшимся личиком.
Теперь Нина уже с большим уважением смотрела на Веру Ивановну. Она знала, как впечатлительна Оля, знала, что достаточно одного неосторожного, резкого слова, чтобы довести ее до слез, возбудить в ней острую ненависть. А это Олино движение показало ей, что девочка очень любит свою учительницу — значит Вера Ивановна хорошо относится к ней.
Маленькая хозяйка небольшого уголка показывала Вере Ивановне свой столик, тетради, учебники. Все у нее было в идеальном порядке. Нина всегда приучала своих дочек к аккуратности.
— Ну хорошо, Оля, мы не будем тебе мешать, — наконец сказала Вера Ивановна. — Продолжай готовить уроки…
И вот обе женщины снова вдвоем, за небольшим круглым столом. Вера Ивановна положила на стол руку, и Нина сразу же заметила на указательном пальце небольшое чернильное пятно.
— Устаете вы, наверное, — улыбаясь, говорит она учительнице. — Мало того, что в школе с ними возитесь, еще и домой к ученикам ходить приходится…
— Нет, почему же, — мягко возражает та. — Ведь я не в один день обхожу своих детей. Сегодня к вам зашла, завтра — к другим…
Вера Ивановна умолкает. Молчит и Нина. Она говорит с ней об Оле, но все время неотступно перед ней стоит Яков. Почему он ходит к ним, о чем беседует там? Нина не может сейчас спросить об этом. То ли ласковая улыбка Веры Ивановны, то ли недавняя сценка с Олей обезоружили ее, но ей не хочется бестактным вопросом обидеть Олину учительницу…
А все же: о чем разговаривает Яков с ее мужем? Что он говорит о ней?..
— Я хочу с вами поговорить, Нина Федоровна, — тихо произносит Вера Ивановна.
«О Якове», — думает Нина, и в ней вспыхивает надежда: может быть, он попросил Веру Ивановну, чтобы та помирила их?
— Я хочу поговорить об Оле, — уточняет Вера Ивановна, и Нина тихонько вздыхает. Но тут же в ней пробуждается тревога: «Оля все-таки что-то натворила в школе!»
— Вы простите, Нина Федоровна… Но я — Олина учительница и несу не меньшую, чем вы, ответственность за то, чтобы она выросла хорошим человеком…
Тон у Веры Ивановны уже немного официальный, и лицо ее совсем серьезно. Нина растерянно смотрит на нее: «Что случилось?»
— Я однажды слыхала, как Оля, поссорившись с подругой, сказала очень грубое слово. Она могла услышать его, возможно, здесь, в семье…
Нина чувствует, как ей становится жарко. У нее пылают щеки, она не смеет взглянуть на учительницу… Да, она знает, что Оля слышала ее ссоры с Яковом. Разве мало их было с ним! Не до того было в те минуты Нине, чтобы думать, слышат ее дочки или нет. Но она не может признаться в этом Вере Ивановне…
— Оля не могла научиться дурному в моей семье, — возражает она и сердито хмурится, чтобы скрыть свое замешательство. — Я очень строго накажу ее.
— Очень строго не надо, — спокойно возражает Вера Ивановна. — Она и так у вас нервная. Вы лучше спокойно поговорите с ней. Я именно потому и пришла к вам, что вы сами, как мать, должны все разъяснить ей…
Краска снова заливает Нинино лицо. Вера Ивановна, как видно, считает дело законченным и не хочет больше к нему возвращаться. Она спрашивает:
— А где же ваша маленькая?
— На улице.
— И вы не боитесь одну ее выпускать!
— О, она у меня вполне самостоятельная! У нее характер, как у мальчишки… А как Оля учится? — после паузы спрашивает Нина.
— Учится хорошо. Оля очень прилежная девочка. Только нервная…
