Владимир Хазанский - Спросите у берез…
Но ему ведь нет еще и семнадцати. Как он может быть начальником над Владимиром Иосифовичем Вестенбергом? Тому уже больше двадцати лет, может даже двадцать два или все двадцать три. Он — умный, окончил педтехникум, был директором школы, а Мишка только его ученик.
Неужели он начальник и над Васей? Нет, этого не может быть! А как же понимать тогда слова Григория? Надо обязательно выяснить.
С этого дня Аниська совсем по-другому стала смотреть на брата. В сказанных им словах пыталась уловить иной, скрытый смысл.
Мишка часто исчезал из дому. Иногда приходил на рассвете, когда все спали, и, чтобы не будить домашних, забирался в сарай на свежее сено, которое сам же накосил. Часто за ним заходили товарищи. Они шли в сторону леса по одному, нередко с корзинками или ведрами, вроде отправлялись собирать грибы или ягоды. Но Аниська не видела, чтобы Мишка что-либо приносил домой.
Сейчас он опять готовится в дорогу. Во дворе его ждет Петр — замкнутый, неразговорчивый парень. Этот какой-то робкий. На вечеринках садится где-нибудь в уголке, не решаясь выйти в круг, пригласить девушку на танец. Хотя танцует, кажется, не хуже других. Чаще всего его вытаскивает Фрося Прошко — бойкая девушка. Она не отпускает от себя Петра ни на шаг. Говорят, что у них любовь.
Петр сидит на бревне, положив на колени большие руки. Они темны от загара, шелушатся от ветра. С самой весны Петр в поле, прицепщиком на тракторе. А когда началась война, угонял колхозный скот в тыл, много дней провел под открытым небом.
Пока Мишка переодевается, Григорий говорит Петру:
— Мишка еще зелен. Ты его придерживай, вперед не пускай. Вначале хорошенько присмотрись к полю.
Петр согласно кивает.
— Будет удача — все сами не несите. Спрячьте в безопасном месте, потом ребята подсобят. И до темна не возвращайтесь.
Петр опять кивает, не говоря ни слова.
А что ему отвечать? Разве и так непонятно, на какое рискованное дело они идут?
Да, это не шутки — собирать оружие и боеприпасы на заминированном поле. Но другого выхода нет. Из Освеи торопят: необходимо оружие, как можно больше оружия! А где его взять, если не в тех местах, где был фронт?..
Возле самих Прошек боев не было. Они шли юго-западнее, вдоль бывшей латвийской границы, и на северо-востоке — в районе Себежа. Но уже прошло немало времени с тех пор, как здесь проходил фронт. Все, что могли, подобрали и вывезли немцы. Остались только опасные, заминированные, участки.
— Ничего, — сказал Петр, когда они вышли из деревни и углубились в молодую березовую рощицу, — бояться не надо. В Рыльках у меня живет родственник — Егорка. Он эти места, закрыв глаза, знает.
Мишка с удивлением смотрит на Петра. Что это он сегодня такой разговорчивый? Неужели сам дрейфит и хочет этими разговорами разогнать страх?
Но нет, Петр вроде бы не из трусливых. Мишка хорошо помнит недавний поход на Туровщину, в густую заболоченную дубраву. Там хранилось оружие истребительного отряда. Его надо было перенести на новую базу, ближе к деревне. Туда дошли быстро, а на обратном пути заблудились. Домой пришли только к утру. Но никто — ни Вася, ни Вестенберг, ни Петр ничем не выказали недовольства, не проявили растерянности в незнакомой местности. А Петру досталось даже больше других. Он нес две винтовки и большую сумку с патронами.
— А вот уже и Рыльки, — прервал Мишкины мысли Петр. — Видишь на горе домики?
— Ага.
— Ты подожди здесь, на краю леса, а я сбегаю за Егоркой.
Вскоре Петр вернулся. С ним был невысокий, щуплый на вид паренек.
— Фронт, оказывается, проходил за Скробовом, — сообщил Петр, — это не больше километра отсюда. Так, Егорка?
— Так, — ответил тот.
— Тогда пошли.
Вначале пробирались лесом. Потом, обогнув небольшое болото, вышли к кустарнику. За ним расстилалось перерезанное траншеями, перепаханное разрывами снарядов и бомб поле. На нем валялись искореженные куски металла, колючей проволоки, гильзы от снарядов. Кое-где виднелись полузасыпанные трупы, наполнявшие воздух тяжелым запахом.
— Дальше идти нельзя, — предупредил Егорка. — Недавно тут один старик подорвался на мине.
— А мы и не собираемся идти, — ответил Мишка. — Мы пришли просто посмотреть. Интересно же. У нас такого нет. Посидим тут часок, посмотрим. И обратно. Спасибо, Егорка. Можешь идти домой.
Егорка ушел, а они долго сидели на краю поля. Молча курили.
— Ну, так как? — не выдержал наконец Мишка.
— Вот только мины… — начал Петр.
— Ежели все делать с умом, минные поля можно обойти. — Не дослушав товарища, высказал Мишка то, что его занимало.
— Это как?
— А вот так. Возле траншей мин наверняка нет. Там же может найтись и оружие. Другое дело на подходах и по краям дороги. Я заметил вон у той березки, что возле холма, большую яму. Это воронка от бомбы или снаряда. Там если и были мины, то взлетели на воздух. А дальше, видишь, ручей. И туда, в воду, никто мин не положит. Ручьем можно дойти чуть ли не до самых траншей.
И, не договорив, Мишка сорвался с места. Петр, вспомнив предостережения Григория, хотел его остановить. Но тут же, словно забыв об этом, сам пошел за Мишкой.
План оказался удачным. Воронку от бомбы и ручей прошли благополучно. Теперь до траншей оставалось не более ста метров. Но это уже в стороне от дороги, риска было меньше. И все-таки шли осторожно. Внимательно вглядываясь в землю, обходили каждую подозрительную кочку.
Наконец траншея. Чего тут только нет! Каски, солдатские котелки, банки из-под консервов. Есть и винтовки. Правда, не все исправные. Одни без затворов, другие с расщепленными прикладами, третьи — с погнутыми стволами. Но есть и хорошие.
— Понесем, сколько сдюжим, — заключает Мишка.
Петр кивает, хотя получил указание Григория только разведать и ждать помощи ребят. Но как тут удержишься, когда столько оружия! Ребятам тоже будет что унести отсюда. Выбрали десять винтовок, каждому — по пяти. Осторожно вынесли к дороге. Груз не тяжелый, но неудобный. А до склада километров восемь, не меньше.
— Понесем, — упрямо говорит Мишка.
Петр молчит, но по всему видно, что согласен и он.
Неудобно идти по лесу с такой громоздкой ношей. Стволы винтовок цепляются за сучья, и те больно бьют по лицу. Что ни шаг, друзья спотыкаются. Однако упорно идут. Отдохнут немного — и снова в путь.
К ночи пришли. Несмотря на темень, здесь, в гуще молодого сосняка, Мишка чувствует себя, как в собственном доме. Он легко находит замаскированный лаз и через него спускается в траншею. Петр подает винтовки.
Наконец Мишка вылезает и маскирует лаз. Ну кто скажет, что здесь, под накатом бревен, большой склад оружия? Сверху виден только небольшой бугор. Поверх наката насыпан слой земли, прикрыт мхом и обсажен молодыми деревцами.
Хорошо потрудились здесь Вася и Вестенберг. Немало сил отдал этому хранилищу и он, Мишка. Не зря же Григорий назначил его начальником склада. Он здесь почти что днюет и ночует. Чистит, перекладывает оружие, ведет строгий учет каждому патрону.
Но сейчас, оглядев склад хозяйским глазом, он остался недоволен. Бросилась в глаза примитивная маскировка входа. Отверстие придется заделать наглухо и посадить на его место еще одно деревце. Теперь это уже можно сделать. Все равно хранилище заполнено и надо строить другое. Гриша уже обещал выделить для этого ребят.
Было уже за полночь, когда они вернулись в Прошки. Мишка тихо прошмыгнул в сарай, взобрался на сеновал. Только улегся, как рядом что-то зашуршало.
— Миш, ты?
— Аниська? Чего ты здесь?
— На! — протянула сестра что-то аппетитно пахнущее. — Небось проголодался? Подкрепись…
Мишка ест жадно, быстро съедает большой ломоть хлеба с салом. А Аниська лежит рядом и с участливой нежностью следит за поздним ужином брата. С невольным уважением думает о нем — начальник!..
Зарево над лесом
Вот они — первые искры, принесшие радость. Первое пламя, озарившее лица. И первый большой риск, горький урок.
«О чем вы шепчетесь, милые? Скажите!» — мысленно спрашивает у березок Аниська. «О нем, о твоем Васе. Он скоро вернется, — чудится ей доверительный ответ листвы. — Не волнуйся».
Все же Аниська волнуется. И не за Васю, который еще засветло ушел в Освею. Знает, с ним ничего не случится. Обидно, что не сможет встретить его, вот-вот мать позовет в дом.
Ага! Не он ли показался со стороны кладбища? Осмотрелся и скрылся за плетнем. Нет, это не Вася. Ему прятаться незачем. Что за наваждение! Этот человек уже во дворе Васиного дома. Подошел к затемненному окну, постучал. Да это же Владимир Иосифович Вестенберг! Теперь он только ночью появляется в Прошках. Идет всегда осторожно, словно боится кого встретить. Почему?
— Аниська! Где же ты? Пора спать, — позвала мать. И Аниська заспешила домой.
