Геннадий Пациенко - Кольцевая дорога (сборник)
— Бери, пробуй, — шепнул ему.
Сенька нехотя протянул руку и, к моему удивлению, с ленью сытого кота понюхал драник. Затем расплывчато улыбнулся и, не сказав ни слова, наколол лепешку на острие ручки. По дранику расползлось фиолетовое чернильное пятно. Во мне все закипело.
Я, однако, сдержался, снял лепешку с Сенькиной ручки, завернул и положил снова в сумку. Вот тебе и Сенька, с виду несчастный да голодный! И вспомнилось мне, как допоздна не ложилась мать, натирая морковь и стряпая драники.
День за окнами потускнел, солнечная щедрота померкла. Я даже не услышал звонка на перемену.
Только мы вышли на улицу, как на дощатом крыльце появилась тетка Марьяна с колокольчиком.
— Идите в зал, директор зовет!
Залом, как назвала его тетка Марьяна, считался длинный бревенчатый коридор, вернее, сени. Они заменяли и спортзал, и место собраний.
Директор и учителя стояли в глубине коридора. Тетка Марьяна для порядка звякнула колокольцем. Гомон улегся, и в тишине заговорил директор:
— Вас собрали затем, чтобы известить об отмене уроков.
Птицей вскинулся радостный возглас.
— Спокойно, — поднял руку директор. — Спокойно. Вместо уроков мы идем собирать сегодня колосья. Сумки возьмите с собой…
— А книги?
— Книги на время выложите где-нибудь на меже. В сумки будете собирать колосья, относить приемщику и взвешивать.
— Зачем взвешивать?
— Затем, чтобы знать, сколько собрано.
— Всеми или порознь?
— И всеми и порознь.
— А для чего?
Ребятня посыпала вопросами, и директор стал пояснять:
— Мы с вами теперь те же солдаты, которые отвоевывают не только колосок, но и каждое зернышко, лежащее в поле.
Сравнение пришлось нам по душе: какой мальчишка не видит себя солдатом!
— Кто больше соберет, того ждет премия, — подогрел наш интерес директор.
— А какая? — полюбопытствовал кто-то.
— Книга! — директор торжественно показал ее.
Передние прочли нараспев заглавие: «Де-ти ка-пи-та-на Гран-та». В школьной библиотеке был один экземпляр с выдранными страницами, потрепанный и до дыр зачитанный. Новенький, казалось, просился сам в руки. Мальчишки мигом приободрились. Кто-то окажется сегодня счастливчиком? Кому-то повезет, выпадет радость листать эту интересную новенькую книгу?
У меня такая была. Летом я нечаянно оказался в районном центре, зашел в магазин и не удержался — купил. Сначала мать расстроилась: в семье лишней копейки не было. Но вскоре, когда всех нас снимал приезжий фотограф, она пожелала, чтобы я взял в руки именно эту книгу. С тех времен и храню фотографию: белобрысый мальчуган настороженно глядит в глазок фотоаппарата, держа на коленях книжку.
— Колосья будем собирать так тщательно, — продолжал директор, — как если бы вы собирали их дома, на своем огороде. Лучшая школа премируется районным призом. Лучший класс — грамотой. А лучший ученик, как я уже сказал, — книгой…
Спустя некоторое время мы торопливо пошли к сжатым полям. Собирать колоски казалось нам делом что ни на есть пустячным. Взять колосок и положить в сумку — проще простого…
Боясь дождей, поля скосили да сжали рано. Погода же, наоборот, расщедрилась и разыгралась так, что грешно выглядело бы не прочесать стерню разок-другой, пока не обрушились ливни и холода. Взрослым заниматься колосьями не было времени: приспела пора убирать картофель, пахать под зябь — мало ли забот в такой погожий редкий сентябрь.
Вел классы директор: лысоватый, низенький, в сапогах, темных брюках и черном морском бушлате, который он донашивал после службы.
* * *Поля издали выглядели пустыми. На самом же деле в них вершилась жизнь: мелькали перед отлетом стаи скворцов, разгуливало воронье, кричали в отдалении галки и пугливо из-под ног убегали полевки — все замечалось проворным ребячьим глазом.
Просто чудо оказаться внезапно вот так на воле… В солнечной сухони возле стерни устойчиво пахло теплом соломы, нагретой сбруей и рабочим потом вдоволь намаянных за лето лошадей. На них здесь возили солому. Зелень отавы скоро сменилась позолотой сжатых полей.
Вблизи от нас по жнивью ходила с кошелкой в руке старуха. Нагибаясь, раздвигала палкой стерню, отыскивая колоски. Обильно стрекочущие по краю поля кузнечики при нашем появлении запрыгали так высоко, что доставали нам почти до пояса. Кое-кто подставлял ладошки и пытался поймать их. Торопливо выпархивали из жнивья зазевавшиеся пичужки и, испуганно тенькнув, летели к кустам.
На меже поля после уборочной остались весы, на которые клали мешки с намолотом. На весах сидел, ожидая нас, дядька, оказавшийся бригадиром. Кроме больших весов, были и маленькие: с железными блюдцами и набором гирек, специально доставленные для взвешивания колосков. Директор и дядька пожали друг другу руки. Тем временем мы выкладывали из сумок тетради и книжки.
— А это кто? — кивнул на старуху директор.
— Не знаю, небось на самогон собирает бабуля, — съязвил бригадир.
Тем временем старуха медленно приблизилась к нам и устало вытерла вспотевший лоб. Она спокойно разглядывала из-под платка гурьбу ребятни и незнакомого ей начальника.
— Бабуся, детвора тут и без тебя управится, — сказал ей директор. — Ступай-ка лучше домой.
— Нешто я собираю на самогон?! — с укором отозвалась старуха, глядя на бригадира. — Трое внуков. Да без отца. Вдоволь-то лепешек не ели еще, как немца изгнали…
Старуха пытливо разглядывала директора, ожидая, что скажет он. А директор смутился и, чтобы как-то скрыть это, распорядился строиться в шеренгу и «приступать к сбору». Ему хотелось скорее приняться за дело, в котором, знал он, легче отходят неприятности и разные промахи.
Старуха, опираясь на палку, одиноко и сгорбленно подалась через поле к деревне. Шла она, медленно ступая и не оглядываясь. На время забылась волновавшая нас награда: собрать бы и отдать старухе все колоски, которые остались на поле.
Искать их на жнивье было каждому не в новинку. Но собирать сообща, одной длинной шеренгой, нам доводилось впервые. Лучше школьников никто не смог бы это сделать. Глаз у малышни зорок и вездесущ, редкий колосок останется незамеченным.
За нами, чуть поотстав, шла классная руководительница, привычно дававшая немудреные указания: не забегать вперед, не отставать, не баловать, не молоть почем зря языками.
Шурша по жнивью худой обувью, мы цепко обшаривали глазами поле. Порой колос замечали сразу несколько человек. Успевали быстрые и проворные и радостно прятали его в сумку.
— А норма какая? — спрашивал Сенька, шедший рядом с классной руководительницей.
— А я разве не говорила?
— Нет.
— Не может быть!
— Не говорили, не говорили! — подтвердила и наша троица: Славка, Женька и я.
— Ну, значит, забыла. Спасибо, Семен, напомнил. Три сумки норма!
— А дальних отпустят раньше? — поинтересовался Славка.
— Как директор решит…
— А если норму выполним?
— Тогда отпустят.
Ребята из дальних деревень тешили себя надеждой уйти с поля пораньше. Добираться домой по осенней темноте не очень-то весело. Самой дальней и была как раз наша троица. Возвращаясь сумерками, мы обычно жались друг к дружке и с тревогой оглядывались поминутно на кустарники и дорогу, на которой иногда за полтора часа ни души не встречалось.
Набрать три сумки колосьев — легко на словах. Сумки у каждого почти одинаковые, военно-полевые. Иной колосок был переломан и так в стерню втоптан, что приходилось его почти выковыривать. Попадались лежащие и поверх стерни: брать их — сущее удовольствие. Крупные, да еще с длинным стеблем, они лежат прямо перед тобой — нагнись и бери. И грешно было бы такому красавцу колосу пропасть от осенних дождей.
Но таких «легких» колосков было мало. Вскоре мы убедились, что наполнить три сумки, идя в шеренге, вряд ли быстро удастся.
Но не зря же слыла тройка дальних самой разбитной и проворной! В головушках наших забродило шальное: пусть огульно ищет колоски Сенька, его дом близко, рядом, в поселке. А нам некогда. Нам бы и книжку получить, и дотемна домой прийти…
Недалеко сосредоточенно и поглощенно Сенька обшаривал стерню. И тресни сейчас хоть небо, он и глазом не моргнет, бровью не поведет, чтобы прервать такое важное дело.
Мы полушепотом договорились незаметно ссыпать набранные колосья сначала в одну чью-нибудь сумку. Набрав таким образом пять сумок, на кого-то — Славку, Женьку или меня, — мы, без сомнения, должны получить после этого книжку. Она станет подарком для всей малышни нашей деревни, начнут они по очереди читать ее, а нас будут считать героями и победителями.
В марте мы уже заработали одну книжку. Нам дали ее за рекордно собранную в конце зимы золу. Скота в колхозе осталось мало, навоза для удобрения не хватало. Решили вывозить на поля печную золу.
